Муданжские зарисовки (СИ) - Жукова Юлия Борисовна - Страница 10

— Всех благ в дом благочестивого мужа, — заговорил он со странным акцентом, ещё и начав с чересчур выспренного приветствия. Исар хрюкнул в стакан и слегка кивнул. Мужичок недовольно поджал губы, но вслух возмущаться не стал. — Не подскажете ли, сей пассаж ведёт ли к палатам Хотон-хон?

— К палатам? — переспросил Исар. У Хотон-хон вроде бы не было каких-то собственных закреплённых палат. Куда положат пациента, туда и придёт. — Может, к кабинету?

— А, да-да, — спохватился мужичок. — Запамятовал слово.

Исар снова хрюкнул. В этом кресле невозможно было вести беседу культурно.

— Вот эта дверь, — он ткнул большим пальцем за своё правое плечо. — Но там сейчас посетитель, а потом я пойду. Вы на какое время записались?

Вопрос поставил мужичка в тупик, так что следующие несколько минут Исару пришлось вытягивать из него слово за слово, как из какого-то древнего словаря, историю его попадания в Дом Целителей. Оказалось, мужичок — путешественник, и сюда его отправил сосед, тоже путешественник, но успевший вкусить целительного плода новой муданжской медицины. А двести лет назад, когда жил этот кузнец, из всего времени различали рассвет, полдень и закат, так что часы с минутами пролетели сквозь его голову, ни за что не зацепившись. Исар прикинул, не сходить ли на стойку администрации уточнить, но вылезать из кресла очень не хотелось.

— Ладно, сейчас зайду, спрошу, у Хотон-хон всё записано, кто когда. Я-то ненадолго, только провериться.

Кузнец рассыпался в благодарностях, а потом решил, что они уже достаточно зазнакомились, чтобы начать точить лясы.

— А правда ли сама Хотон-хон принимает? — с опаской спросил он.

Исар уже привычно хрюкнул и глотнул кофе. К счастью, муданжцы тоже научились делать кофейные автоматы, так что теперь можно было больше не давиться земными помоями, а с удовольствием потягивать настоящий муданжский напиток, пусть и выходило подороже.

— Я, право, не знаю, — прозапинался кузнец. — Мне со спиной… И не разоблачишься же при женщине…

— И не надо, — буркнул Исар. — Там сканер, зайдёте, она сразу на экране всё увидит: мышцы, кости, органы… Хоть сквозь шубу.

Кузнец подавился каким-то устаревшим ругательством, а Исар вдруг задумался. Двести лет назад — это же при Аэде Хитроглазом… Самый расцвет муданжской металлургии.

— Благочестивый муж, — заговорил Исар, пытаясь подражать манере кузнеца, хотя, кажется, не попал, — а не знаешь ли ты секрет джерской стали?

Благочестивый муж мгновенно набычился.

— Из меня уж Ахмад-хон ваш, долгая ему лета, душу вынул на сию тему. Целый счёт мне в банке сделал, дабы расплатиться. А ты, мил человек, за так захотел?

— А, так Байч-Харах уже подсуетился, — обрадовался Исар. — Так я к нему загляну попозже. А что, дорого он тебе дал за секрет?

— Сколько ни дал, все мои, — огрызнулся купец. — И перепродавать не стану, я не южанин какой-нибудь, чтоб из-под полы толкать.

Исар прыснул.

— Да мне-то что! Я и не кузнец даже, и в металлах едва-едва понимаю. Так, из любопытства спросил.

— А кто ж ты? — нахмурился кузнец.

— Столяр, — развёл свободной рукой Исар. — Ищу, кто бы мне петли да ручки бы поставлял.

— И большое производство? — оживился кузнец.

Исар выпрямился в кресле и достал из внутреннего кармана диля планшет, на котором показывал презентации потенциальным партнёрам. У него там была отличная подборка снимков с помещениями и оборудованием лесопилки на фоне Арай — для красоты.

Когда Хотон-хон отпустила предыдущего посетителя и вышла звать Исара в кабинет, у него уже практически был подписанный контракт, только листа под рукой не нашлось, а планшету древний человек не доверял.

— А вы, позвольте узнать, какой хворью печалитесь? — спросил он, когда тема мебельных ручек временно исчерпалась.

— Да глаз проверить, — Исар махнул рукой в сторону шрамов. — После операции надо иногда приходить.

— Ох, как же вы столярничаете с плохим глазом-то? — удивился кузнец.

— Да он не плохой, он очень даже хороший! — возразил Исар. — Даже расстояния сам меряет, или там углы… У меня работа в три раза быстрее пошла, как глаз заменил — линейку прикладывать не надо!

Кузнец уставился на него, как на своего палача.

— А мне что, спину заменят, что ли?

Исар задумчиво пожал плечами. Откуда ему знать, как Хотон-хон собралась лечить этого печального?

Кузнец оценил его жест, подхватился и дёрнул было по коридору на выход.

— Ку-уда⁈ — осадила его властным голосом Хотон-хон, открывшая дверь ему наперерез. — А я только вас, Олог-хон, и жду. Муж говорит, эта ваша джерская сталь отлично зайдёт как материал для экзоскелетов, а мы как раз решили создать собственное производство.

Исар хрюкнул, теперь уже не из-за кресла, а с усмешкой.

— И-и, Хотон-хон! Про эти ваши Этуть-скелеты вы ему долго будете объяснять, а я уже про мебельные ручки договорился.

— Это мы ещё посмотрим, кто кого, — подмигнула Хотон-хон и уволокла несчастного кузнеца в своё логово.

— За Хотон-хон! — в очередной раз поднял тост молодой купец.

Олог послушно поднял пиалу, благо ему в случае чего было идти до соседнего домика.

С тех пор, как он провалился в зияние в конце весны, уже прошли и лето, и осень, и за это время жизнь у него более-менее наладилась. Да какое там более-менее… Деньги ему все перечислили, он каждый месяц получал из банка выписку со всеми цифрами, и они не убывали, а прибывали. Современного языка он нахватался достаточно, чтобы не чувствовать себя ущербным. У него был свой дом. Дедок, присматривающий за домом, провёл ему целое обучение — как пользоваться монорельсом и телефоном, с какими проблемами в какие службы обращаться, как изменились деньги и как относиться ко всяким нелюдям, живущим в столице.

Вскоре после этого Олог смог арендовать себе кузницу, а к концу осени — и купить. Ахмад-хон лично поручился перед ним за своего друга-мебельщика, и они быстренько заключили эксклюзивный контракт на фурнитуру, а Хотон-хон и её работников он регулярно консультировал по созданию искусственных костей. Но даже при этом у Олога оставалось время поделать на продажу всякий инструмент, и вот купец, с которым он договорился о сбыте, сейчас сидел рядом.

Олог не любил пускать к себе чужих людей, да и вообще никого, а вот его сосед — путешественник, похожий на горца, радовался любому гостю, поэтому на праздники все собирались у него и его жены, чёрной, как демоница. Она первее всех поднимала пиалу за Хотон-хон, правда, пила только воду, соблюдая наказ суровой целительницы. Олог и сам поелозил, устраиваясь в кресле так, чтобы спина была в тепле, но боли его не беспокоили уже давно. Грозная инопланетянка, жена нынешнего Императора, могла быть сколько угодно странной, но дело своё знала, и Олог с удовольствием в третий раз опорожнил свою пиалу фруктового вина.

— Что мы всё за Хотон-хон? — спросил крылатый путешественник из третьего дома. Он уже выучил язык, но говорил с каким-то птичьим акцентом. — Надо за Ахмад-хона тоже, и за Старейшин…

— Так у неё сегодня день рождения! — радостно объявил купец.

Олог нахмурился. Он совершенно точно помнил, что день рождения Хотон-хон праздновали в начале лета, тогда ещё все деревья по городу украшали огоньками. Сейчас, правда, тоже, но Олог думал, что это просто зимняя подсветка — при новом Императоре на освещении улиц не экономили.

— Был же уже, — удивился не-горец. — День рождения только раз в году бывает, разве нет?

— Так Хотон-хон с другой планеты, — пояснил купец. — Там год короче. Поэтому мы её два раза в год празднуем!

— Во-от оно что, — покивал крылатый. — Да, на моей планете год тоже короче.

Некоторое время разговор вился вокруг причуд небесных тел и скорости их вращения — темы, в которой Олог ни шиша не понимал, да и о которой, сам будучи с Муданга, не беспокоился. Потом купец что-то рассказывал о том, какие новые традиции сложились на этот праздник среди муданжских женщин, но Олог уже не очень слушал, захмелев после третьей пиалы. Конечно, до дома два шага, но надо бы развеяться, а то с утра будет паршиво… Да и душновато уже стало у соседа в гостиной, где столько народа засели прятаться от зимы.