Атолл (СИ) - Колышкин Владимир Евгеньевич - Страница 22

   За иллюминаторами давно стояла ночь. Растущая луна лодочкой плыла по черному небу среди созвездий, некогда чуждых Джону, а теперь ставших родными.

   Он вышел на палубу. Гладкие доски приятно холодили босые ступни, будировали затекшие мышцы ног. Черт возьми, опять сегодня на прогулку не пошел, с сожалением подумал Джон. Ладно, утром наверстаю. Сыграем с доктором партию в теннис.

   На яхте все было спокойно. Она опять стояла на якоре на привычном месте, точно в центре лагуны. Небо было звездным, и вода была звездной, и казалось, что яхта, как космический корабль плывет среди созвездий. Вокруг палубных светильников вились мошки, и ночные бабочки бились головками о стекло и шуршали крыльями. Чуть слышно плескалась вода за бортом. Кольцеобразный берег был погружен во мрак. Деревня Дого словно вымерла. Аборигены рано ложатся спать, чтобы рано встать. И в раю тяжко трудятся: занимаются сельским хозяйством, ловят рыбу, устриц, еще что-то достают из океанских глубин, что можно продать жадному до разного рода диковин западному миру.

   Он разжег сигару. Вяло подумалось, что надо бы совсем завязить с курением. Воздух здесь так хорош, что разбавлять его ядовитым дымом просто преступление перед самим собой. Но что ж тут поделаешь, привычка. Как там у Пушкина... "...та-та-та привычка нам дана"... нет... "Привычка свыше нам дана, замена счастия она". Забыл. Надо будет перечитать. Хотя русский язык такой трудный - одни падежные окончания сведут с ума... А русские идиомы... Вот, например, у Довлатова вычитал такую фразу: "Здравствуй, жопа, Новый год!". По отдельности все слова понятны, а смысл фразы совершенно темен. Надо будет у Чижикова-Пыжина испросить разъяснения в электронном письме...

   Джон быстрее обычного почувствовал перенасыщение организма никотином, без сожалений выкинул огромный окурок в воду (мельком подумал - вот и опять сделал маленькую подлость, ведь есть же пепельница!), спустился к себе, открыл бар, вынул бутылку "Дэниэлса", плеснул на два дюйма. Виски разбавил соком уру, к вкусу которого уже привык. Он напрочь отбивает запах спиртного и прибавляет мужской силы. Мужская сила ему нужна, ведь у него молодая любовница.

   Чувства к Аниту затмили все его посторонние мысли. Он вошел в спальную каюту, как в теплый омут и с головой в него окунулся. Ласковые руки Аниту приняли его, притиснули с давно сдерживаемым нетерпением. Горячие губы, шелковая кожа, и вот они уже единое целое. Ничто их любви не сможет помешать. День сурка продолжается, счастливо подумал Джон.

<p>

* * *</p>

   Опять он попал в этот злобный район. Как-то так выходит, что он против своего желания все время сюда попадает. Вот они, группа парней, вываливаются из дверей супермаркета. Джон проходит мимо, не оглядываясь, но спиной чувствует - они смотрят ему в след. Сейчас побегут вдогонку. Так и есть - побежали: слышен топот ног, азартное дыхание. Джон резко с шага переходит на бег. Но у них разгон длился дольше. Они настигают его. Сейчас схватят. Главное, не упустить момент, когда придет подъемная сила. Да, теперь можно. Джон отталкивается ногой от земли - и взлетает. Невысоко. Почти сразу чувствуется, что подъемная сила ослабевает, начинается снижение по параболе. К счастью, дома здесь двухэтажные и поэтому он успевает перелететь над крышами, какими-то захламленными двориками, где нет ни входа, ни выхода, - и опуститься на параллельной улице. А ведь раньше, когда был молод, он взлетал чуть ли не в стратосферу. Во всяком случае, так высоко, что дух захватывало...

   "В следующий раз не побегу, - подумал Джон, глядя в темный потолок каюты. - Остановлюсь, и пусть делают, что хотят. В конце концов, это только сон. Я в нем господин, а они статисты. Они - фантомы, порождения моего ума. Как и герои моих книг. Однако, здорово они меня запугали, те подонки с битами...

   Поздравляю тебя, приятель, у тебя, кажется, развивается синдром преследования".

   Осторожно, чтобы не разбудить спящую Аниту, Джон повернулся на правый бок. Светящиеся цифры больших электронных часов показывали 3 часа 25 минут. Джон закрыл глаза.

   Утро, как и вчера, и как уже много-много дней подряд, было пронзительно солнечным. Такие утра Джон называл бриллиантовыми, когда каждой жилочкой ощущаешь, что и для тебя еще не закрыто Царствие Небесное, что и ты можешь обрести спасение, несмотря на мерзлую грязь и ужас в твоем сердце.

   Лагуна так и сияла. Внутренние берега атолла утопали в мангровых зарослях. Жизнь в этих райских местах очищает душу, подумал он. А ему надо очиститься от зловония нью-йоркской жизни, где "тени наши еще гуляют без нас".

   И главное, ничего больше не писать. Вот закончит автобиографическую штуку и больше ни под каким видом не сядет за роман. А штуку надо докончить. Это тоже своего рода очищение...

   К борту яхты причалила пирога. Прибыл младший брат Аниту - Оайе. Джон занимался его образованием, приучал читать книги - французские, английские и русские. Мальчик проявлял великолепные способности к обучению, гораздо в большей степени, чем его сестра. Это и понятно - ведь он много младше Аниту.

   Оайе привязывает пирогу и, с ловкостью обезьянки, вскарабкивается на палубу. На мальчике надеты шорты, подаренные ему Джоном. Оайе знает, что иначе на яхту его не пустят.

   Джон здоровается с Оайе за руку по западному обычаю, а мальчик, в свою очередь, здоровается с ним по обычаю аборигенов - нужно соприкоснуться лбами. "Чокнемся", - говорил Джон, наклоняясь. "Чокнемся", - смеялся мальчик. И они бились лбами, как бараны.

   К слову, таким способом, только с большей силой, выясняют отношения два соперника, когда оба влюблены в одну девушку. Кто упадет, тот проиграл. Девушка достается победителю. Таким способом можно, если захотеть, убить соперника, ударив в переносицу. Раньше, до белого человека, это не считалось преступлением. По новому законодательству такое убийство тоже практически ненаказуемо. Очень трудно доказать умысел. Просто человек неловко поздоровался. Проявил излишек чувств, за что же его судить?

   Поначалу Джон всерьез опасался, что островной ухажер Аниту однажды вызовет его на лобовой поединок. Поэтому тренировался каждый день - стучал лбом в пустотелый деревянный гик грот-мачты. И набил себе порядочную шишку, все равно, как правоверный мусульманин от усердного моления. Шишка постепенно выровнялась и затвердела. Теперь Джон своим лбом мог колоть кокосовые орехи.