Инициация (СИ) - Агеев Денис - Страница 57

– Пракс никогда не принадлежал Федерации полностью, – рассказывал он как-то перед отбоем. У нас в учебке была негласная традиция рассказывать друг другу о своих мирах, о разных ситуациях, о людях, и о женщинах… о последних мы говорили больше всего. – Ресурсов у нас немного, но зато условия жизни и климат очень благоприятны для размножения. Семьи полигамны, в них рождается по пять-шесть детей в среднем. Вот у меня, к примеру, три брата и две сестры. Все от разных матерей. Но перспективы у нас так себе, поэтому большинство праксовцев улетают оттуда. Образование слабое, все на фермы, да на шахты работать идут. Очень многие подаются в наемничество, при том не важно к кому – к Федерации, к Альянсу или к Империи. Мой старший брат, кстати, устроился в частную охранную структуру Альянса, а средний решил пахать на Империю. Не знаю, как он с локсами связался. Говорят, у них все сложно с чужаками. От него, кстати, давно вестей не было.

Помнится, что кто-то спросил его, неужели из всей его семьи, кроме него, никто не патриот, ведь Пракс так или иначе входит в состав Федерации, на что парень ответил:

– Всем плевать на названия государств. Лишь бы больше платили. Я выбрал Федерацию, потому что у военных здесь хорошая пенсия. Прослужу лет тридцать и вернусь на Пракс. Куплю ферму, заведу трех жен и напложу детей.

Значило ли это, что налетчики были с Паркса?.. Возможно. Но откуда тогда они знали Шоя, да не просто знали, а называли его Девяносто Девятым – именем, которого не знал никто из его альрийских коллег?

Думая о профессоре и о его связях с внешним миром, я поглядел на время. Часы показывали бзе четверти два ночи. Проспал я долго, но теперь сон отшибло напрочь. И это даже хорошо, потому что через пятнадцать минут мне предстояло очень непростое дело – проникнуть в лабораторию Шоя Рогинева и достать инъекцию, которую потом нужно будет передать Лейле, чтобы она внедрила ее медицинскому андроиду.

Я посидел на койке еще минут двадцать, собираясь с мыслями и строя план дальнейших действий, а потом покинул свою жилую секцию и направился на нижний ярус комплекса. В коридорах было пустынно, лишь изредка дроны с тихим гулом пролетали под потолком. Гоббс должен был выключить камеры в промежутке между двумя и тремя часами ночи. Надеюсь, он не подведет.

Спецназовцев, которые теперь выполняли охранную функцию комплекса, я встретил лишь пару раз, но прошел мимо них с таким видом, как будто так и положено. На лабораторном ярусе было темно и совершенно безлюдно. Здесь сторожили дроны, но меня они как будто не замечали. Похоже, Уиллис не подвел меня и все же отключил на время их камеры и сенсоры.

Дверь, ведущая в лабораторию Шоя Рогинева, была закрыта. Сразу же после налета ее поменяли на новую, поэтому на фоне обожженных и простреленных стен рядом, она выглядела как не на своем месте.

Я огляделся, выдохнул и крадучись зашагал в сторону лаборатории. На все у меня было чуть меньше часа.

Глава 24

Я приложил ладонь к сенсорной панели, и дверь с тихим шипением поднялась. Я бесшумно выдохнул. Зашел внутрь. Дверца тихо закрылась за мной. В лаборатории было темно, как в самом мрачном сне. Лишь тусклые синие и красные огоньки на оборудовании давали хоть какое-то освещение, а вместе с ним и возможность хоть что-то разглядеть. Видимо, вместе с камерами, Уиллис отключил и датчики движения, из-за чего лампы так и не врубились. Хороший ход. Я об этом не подумал, а вот Гоббс оказался сообразительнее в этом вопросе.

Я широко распахнул глаза, стараясь сосредоточиться на окружающих меня предметах. Ненароком вспомнилось, что в нейроинтерфейсе имелась нейроактивация «Улучшенное зрение», благодаря которой можно было лучше видеть в ночное время суток, а при более продвинутом его развитии – и в кромешной тьме. Сейчас бы оно пригодилось. Но сейчас я не имел возможности его изучить, поэтому приходилось работать с тем, что есть, а именно – без ничего.

Прошла минута, и глаза начали привыкать к мраку. Я огляделся внимательнее и заметил, что здесь основательно прибрались. Смутно я помнил, что налетчики повредили часть оборудования. Его убрали отсюда. Вычистили полы и стены, вот только дыры от пуль, оставленные выстрелами из моего автомата, так и не залатали.

Итак, что мне нужно?.. Тип из видения сказал, что инъекция находится в конце комнаты в холодильном шкафу с изображением биологической опасности . Удивительно, но я помнил это до мельчайших подробностей, в мыслях даже сформировался приблизительный образ этого места. Более того, я помнил пароль. Видимо, передавая эту информацию, теневая сторона личности Шоя каким-то образом зафиксировала ее в моей памяти через нанитов.

Я медленно зашагал в обозначенную сторону, попутно осматриваясь. Не помешало бы мне, конечно, найти здесь еще что-нибудь интересное, что могло бы пролить свет на тайную деятельность профессора. Мысль о том, что налетчики его знали, не покидала моей головы. Но ничего, что представляло бы ценность в этом плане, я так и не нашел. Полки и стеллажи были заставлены всевозможным мелким и крупным оборудованием, приборами разного рода и назначения, какими-то емкостями с непонятным содержимым и еще черт знает чем. Голомонитор отсюда убрали – наверное, налетчики его тоже повредили. Было тут и другое голографическое оборудование, но включать его я не решился – вдруг сработает какая-нибудь сигнализация.

Я дошел до конца комнаты и увидел его – широкий холодильный шкаф в человеческий рост. Выглядел он почти так же, как я его себе и представлял. Разве что оказался чуть повыше. На дверце был изображен желтый треугольник с перемежающимися неполными окружностями – знак биологической опасности. Чуть ниже посередине располагался циферблат с окошком для ввода пароля. Странно, и почему профессор не установил здесь более надежную защиту, ведь столь стародавнюю систему безопасности может взломать любой начинающий кибертехник?..

Я ввел цифры «839999». За дверцей глухо пискнуло. Я взял за край и потянул на себя. Шкаф открылся, и мне в глаза ударил голубой неоновый свет, а лицо обдуло прохладой. Я прищурился и принялся рыскать по полупустому холодильнику взглядом в поиске инъекций. Как они выглядели – я тоже примерно представлял. Продолговатые ампулы с темно-красным содержимым лежали в дальнем левом углу. Цилиндрические, со спрятанной иглой внутривенного введения и сенсорной кнопкой на боку – точно такие, как я и думал, спутать было невозможно. Наверняка этот тип из ведения произвел со мной какое-то внушение, иначе откуда могла взяться такая уверенность?..

Я взял одну ампулу, покрутил в пальцах. Она была холодная, но красная жидкость внутри ощутимо перекатывалась туда-сюда, значит, не была заморожена. Да и по ощущениям, в камере было не ниже пяти градусов по Цельсию.

Ну и куда теперь это убрать?.. Карманов в комбинезоне не было, поэтому я не придумал ничего другого, как засунуть ампулу в ботинок. Прохладный корпус сразу захолодил ногу. И тут у меня возникла другая идея – сунуть колбу в повязку на плече. Действие обезболивающего давно закончилось, и раны снова начали болеть, поэтому охладить их точно не будет лишним. Так я и поступил. Снял комбинезон и аккуратно засунул ампулу в прослойку повязки на руке. Приятная прохлада сразу же подействовала на ожог как легкое успокоительное.

Собрался было уже закрыть холодильник, но что-то меня остановило. Может быть, на всякий случай взять еще одну ампулу?.. Если с первой что-то случится, то вторая подстрахует. Так и надо сделать.

Я взял вторую ампулу и по аналогии с первой сунул ее в повязку на животе. Впереди у меня теперь оттопырилось, словно я набрал пару лишних килограмм веса. Ну все, пора уходить. Таким же крадущимся медленным шагом я направился к выходу. На прощание оглядел лабораторию в надежде все же зацепиться взглядом за что-нибудь интересное, но так и не зацепился. Коснулся ладонью сенсора, и дверь поднялась. Из проема на меня уставилось два дула автомата.