Инициация (СИ) - Агеев Денис - Страница 34

– Кроме того случая при установке нанитов, других жалоб нет? – спросил профессор, пристально разглядывая изображение. Его пальцы быстро забегали по виртуальной клавиатуре.

– Нет.

– Головокружение? Нервные расстройства? Припадки ярости или апатии?

– Нет.

– Непонятные сны? Видения? Предчувствия?

– А что, подобное у кого-то бывает?

– Иногда.

– Вроде не замечал.

– У тебя предрасположенность к нервным расстройствам. Ты знал об этом?

– Нет. – Я нахмурился. Насколько я знал, моя нервная система была в полном порядке.

– В целом все в пределах нормы, особенно если учесть твое военное и арестантское прошлое.

– Жизнь меня не баловала.

Шой едва слышно усмехнулся. И было в его смешке нечто самоуверенно-снисходительное, будто я жаловался смертельно больному человеку на легкую простуду. И тут я как раз решил осторожно продолжить разговор, начатый в лифте:

– А после плена, когда вас освободили, вы сразу занялись кибертехникой и прочим?

Профессор не торопился отвечать. Видимо, решал, как отнестись к моему упоминанию, что из плена его освободили.

– Послушай, Алекс, я отлично понимаю, к чему ты ведешь. Ты все прекрасно знаешь на счет моего плена. Зачем эти вопросы?

– Я знаю только слухи.

– Слухи о том, что я сбежал из плена, угнав имперский корвет? – с брезгливой интонацией произнес профессор.

– Да. – Мне почему-то стало неловко. Обрисованная ситуация показалась до одури смешной.

– И как ты себе подобное представляешь?

– Никак, – честно признался я. Ходить вокруг да около мне надоело. – В том-то и дело, профессор, что вокруг вашей личности ходят легенды и обрастают слухами, как старое бревно мхом. Я не так уж много чего о вас знаю, но ваше прошлое овеяно тайной. Участие на войне, затем плен, а потом… пустота, после чего через несколько лет вы появляетесь в проекте с уникальной разработкой.

Шой молчал, я даже не слышал его дыхания, хотя после внедрения имплантов мне периодически стало казаться, что я улавливаю звуки, распознавать которые раньше не мог. Наверное, я слишком сильно надавил на него. Ну и черт с ним!

– Плен изменил мое видение мира. Я многое понял. Возможно, даже слишком многое, – заговорил он. – После освобождения из плена я уже не мог вернуться в ряды пехотинцев. Я возненавидел войну, потому что воочию видел, каких монстров она способна породить. Я занялся кибертехникой, но долгое время не мог найти себя в каком-то определенном направлении. – Шой умолк, и у меня проскользнула мысль, что он, возможно, немного привирает. Ну или, как минимум, что-то недоговаривает. – У меня была… есть семья. И все, о чем я мечтал, находясь в плену, это вернуться к ней. Но плен, как я и сказал, изменил меня. Я пытался начать все заново, старался вернуться к прежней жизни. Но у меня не получалось. Спустя некоторое время я понял, что как раньше уже не будет. И я начал новую жизнь. Вплотную занялся наукой и сверхтехнологичными разработками. Поначалу было непросто, но я справился. Мои идеи понравились правительству, и меня взяли на работу. Сначала в кибертехнический отдел, а потом перевели сюда.

Профессор снова замолчал, решив, видимо, что выданной информации для меня достаточно. Выждав с четверть минуты, я осторожно спросил:

– Вы сказали, что у вас была семья. Что с ней стало?

– С ней все нормально. Примерно раз в месяц я навещаю бывшую жену и дочерей. Ну и перечисляю им деньги, разумеется. Они ни в чем не нуждаются. Все так, как я когда-то и хотел, – на последних словах в голосе профессора явственно пробилась грусть.

Вопросов у меня больше не было. Вернее, они были, но задавать их мне уже не хотелось. Мне стало ясно, что Шой не ответит или же вывернется так, что я останусь в дураках. Казалось бы, он рассказал обо всем, но совершенно не упомянул о многих важных деталях. Как и когда его освободили из плена и что он там пережил? Почему после освобождения решил заниматься именно кибертехникой, а не чем-то иным? Как достиг таких высоких результатов, что даже успел получить звание профессора? И почему все вокруг его безоговорочно уважают, ведь даже искин, призванный всюду бдить и все контролировать, отказывается от своих протоколов, стоит профессору сказать лишь слово?

– Что ж, могу сказать, что с тобой все в порядке, – вывел заключение Шой, встав со своего места и начав отсоединять от меня провода и шнуры. – Будет лишь одна рекомендация: когда появится возможность – укрепи нервную систему. Данное улучшение лишним никогда не будет. Со всеми остальными рекомендациями по развитию организма посредством комплекса «Зокх-1» можешь ознакомиться в справочном разделе.

– Спасибо, профессор, – кивнул я.

– Возвращайся к себе. Выйдешь через главный вход. Я сейчас позову охранника, и он тебя проведет. Удачного вечера.

Я еще раз поблагодарил профессора и покинул лабораторию со странным ощущением недосказанности.

Глава 14

Я сидел за своим рабочим столом в окружении разнообразного оборудования, помигивающего разноцветными лампочками. Посреди кабинета стояло в положении «полулежа» кресло. В нем находился человек. К его голове и рукам были подведены медицинские провода. Он мне отдаленно кого-то напоминал, но кого именно, вспомнить я никак не мог.

– Кроме того случая при установке нанитов, других жалоб нет? – спросил профессор, который сидел подле пациента и рассматривал трехмерную проекцию фигуры человека.

– Нет, – ответил он. Хотел было сказать что-то еще, но слова будто застряли у него на губах, и он что-то невнятно промычал.

– Отлично, – протянул Шой Рогинев и повернулся ко мне. Медленно кивнул.

Этот кивок мог означать только одно – запуск сканирующего протокола. Через секунду в голове появилась чужая мысль, безоговорочно требующая, чтобы я запустил дополнительный скрытый протокол подчинения. Не любил я, когда профессор использовал на мне свои псионические фокусы, но поделать ничего не мог. Я глянул на свой голомонитор и начал вводить команду за командой на виртуальной клавиатуре. Получилась какая-то тарабарщина, но я знал, что она означает что-то важное.

– Итак… Сейчас тебе будет немного неприятно, но это нормально. Мой ассистент запустил специальную процедуру проверки. С помощью нее мы определим, что с тобой не так, – сказал профессор, обратившись уже к пациенту.

На голомониторе забегали какие-то символы и цифры. Я уставился на них, как загипнотизированный. Вдруг посреди этого хаоса данных ярко-красным цветом замигала надпись: «Опасность!».

– Профессор, – позвал я своего начальника. – Подойдите, пожалуйста. Тут что-то непонятное…

Не успел я подумать, как Шой оказался рядом. Пристально поглядел в голомонитор. Грубо отодвинул меня, и его пальцы принялись выплясывать на клавиатуре. Но надпись никуда не исчезала.

– Черт! – выругался он спустя мгновение. – Похоже, его наноботы в его организме отказывается выполнять протоколы.

– И что это значит? – осторожно спросил я.

– Он может все узнать, – ответил профессор и оглянулся на пациента. Тот начал мычать и биться в легких конвульсиях.

– И что нам делать? – поинтересовался я, хотя в голову уже закрался возможный ответ. И он меня не радовал. Мне очень не хотелось, чтобы человеку в кресле причинили вред.

– Мне жаль, Алекс, но его придется ликвидировать, – с притворным сожалением произнес профессор и отодвинулся от клавиатуры. – Ты знаешь, что делать. Действуй.

– Черт! – теперь выругался я. – Может, вы все же попытаетесь его спасти?

– Спасти? – нахмурился Шой. – Ты спятил, Алекс? Спасти я могу только себя. От него, – кивнул в сторону пациента.

Холодные щупальца страха заскользили по спине. Подобрались к горлу. Я не хотел убивать этого человека. Что-то мне подсказывало, что если я это сделаю, то обратного пути у меня уже не будет. Я переступлю грань, за которой есть только смерть.