Хозяин тайги (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 2

А еще лучше уплыть. И как можно дальше.

- Иди домой. И запомни, что переходить ров нельзя. Это может быть…

Договорить мужчина не успел, так как девушка вдруг рухнула на колени. Прямо к его ногам.

Ее колени просто сложились, как у новорожденного олененка, который не способен с первых секунд удержать вес собственного тела.

Она не заплакала.

Не пыталась оттолкнуть его.

Не просила, чтобы он не трогал ее.

Но и сознания не потеряла.

Сидела в листве, дрожа всем телом, и столько обреченности было внутри нее, что сводило внутренности даже у Грома.

Это что еще такое творится?

- Простите… - прошептала она сипло, не смея поднимать глаз, и не меняя положения застывшего скованного тела, - Я сейчас немного посижу, а потом обязательно уйду. И больше сюда не приду.

Гром мало чему удивлялся.

В его жизни было такое, что не каждый бы смог вынести.

Он и сам не знал, как смог пережить все потери и продолжать жить.

Но сейчас он был удивлен. Смотрел на девушку и понимал, что ничего не понимал!

Чувствовал только, как она вся сжалась в ожидании его ответа, а самой было так горько и обидно от происходящего, что хотелось плакать.

Но ведь не плакала.

Терпела.

Словно она привыкла терпеть и ждать.

Мужчина покосился на ее ноги под юбкой и глухо выдохнул.

Вот кто ходит на рыбалку в юбке?

И как ее здесь одну оставить, если она собственных ног не чувствовала, словно они онемели от ее эмоций?

Его вещи остались на другом берегу озера и чтобы возвращаться за ними, пришлось бы снова плыть, а потом обходить все озеро, чтобы дойти до нее одетым.

Ладно. Если до сих пор сознание не потеряла от его вида, то и еще потерпит!

Девушка вся сжалась в комочек из нервов и страха, когда он поднял ее на руки, и чуть не извинился за то, что теперь слегка намочит ее одежду.

Но посмотрел в ее бледное лицо и понял, что про одежду она сейчас думает меньше всего.

- Помогу тебе выйти из леса, а то еще заблудишься с непривычки, - пробурчал он, не спрашивая о её ногах и делая вид, что ничего страшного не произошло, а она кивнула и прошептала: «Спасибо вам».

Всю дорогу они молчали.

Гром не спрашивал, что с ней такое твориться, хотя, надо признаться, что такое он впервые видел и чувствовал.

Девушка притихла и пригрелась в его ручищах.

Вроде даже бояться перестала.

Иногда поднимала свои ресницы и вглядывалась в лес с интересом, но потом спохватывалась и снова опускала взгляд на свои ладони.

Лес заканчивался небольшим рвом.

Раньше здесь текла речушка, но она почему-то высохла и осталась после нее полоса – как граница между деревней и лесом.

Но дома начинались не сразу.

Было еще большое поле, где летом цвели маки и жужжали неугомонные пчелы.

Гром спокойно шел вперед, не смущаясь того, что его мог кто-нибудь увидеть.

Не до этого было.

А кто сильно стеснительный, тот мог на него не смотреть.

Вернее их - голого огромного мужчину с мокрыми волосами, и скромно застывшую в его руках девушку, которая за все это время ни разу так и не пошевелилась.

- Вы меня здесь оставьте, я дойду до дома.

Это были первые слова девушки, сказанные за время их дороги, и Гром снова посмотрел на ее ноги, скрытые за скромной шерстяной юбкой.

Нет, они по-прежнему не шевелились.

И девушка их не чувствовала, но видимо была уверена, что рано или поздно это пройдет.

- В траве змеи могут быть, - проговорил он глухо, - И мне не сложно сделать лишних десять шагов.

Где твой дом?

- Пятый с краю, - пробормотала она смиренно в ответ и вся как-то сникла.

Смутилась даже, словно ей стало стыдно.

Деревня давно вымирала.

Не только эта, а многие.

Молодежи было не интересно жить на земле и отдавать свое время животине и огороду - все стремились в город, к другой жизни.

А возвращались сюда только чтобы «приобщиться к сельской жизни» и узнать «экстрим глубинки».

Обычно ничем хорошим это не заканчивалось.

Особенно для самой деревни и природы.

После такого вот «приобщения» Гром зверел больше всего, замечая следы присутствия людей, которым было искренне плевать, что останется после них, и какой урон они нанесут лесу.

Большинство домов в деревне выглядели удручающе.

Старики, что оставались здесь доживать свои дни, были уже не в состоянии что-то ремонтировать и тем более строить новое.

Часть домов и вовсе стояли заброшенные и позабытые.

Но тот самый пятый с края дом, где очевидно жила эта девушка, и домом-то назвать было сложно.

У Грома сарай для инструментов и то выглядел куда больше и надежнее!

Мужчина свел брови, хмуро осматривая жилище девушки, и про себя отметил, что она пыталась что-то сделать, чтобы облагородить дом. Вот только силёнок у нее было маловато.

Да здесь лет тридцать никто не жил!

Он покосился на крышу, понимая, что никакие провода к дому не идут, а значит, электричества в нем нет.

И воды нет.

Только старинная закопченная печка, в которой едва тлел огонь.

Крыша покосилась и наверняка с первым же дождем ее просто смоет.

На пороге пара ступеней просто провалились, оттого что дерево сгнило.

Про дверь и говорить было нечего.

Проще было повесить занавеску.

Дверь визгливо скрипнула, когда Гром пихнул ее плечом, боясь, что этим просто выломит ее окончательно.

Странно, что пол не провалился под тяжестью его немалого веса, когда мужчина вошел, низко склоняя голову, чтобы не удариться лбом о косяк, и остановился посреди одной комнаты, где пахло сыростью и плесенью.

Это даже не сарай!

У собаки будка и та была краше!

Неужели девушка и правда здесь жила?

Жила.

Вернее, пыталась делать это.

Ни пыли, ни грязи в доме не было, не смотря на жуткий вид.

И окна были тщательно вымыты.

На печи лежали подушки и старинные одеяла, которые бабушки еще пухом набивали.

Видимо сушились.

А во дворе на покосившемся заборе висели половики, поеденные молью.

Да уж…не велико богатство.

Но видимо ничего другого у нее просто не было.

Мебели в доме тоже практически не было – только небольшой стол, скамья у печки, два стула и старинный шкафчик, в котором аккуратно была выставлена такая же старинная посуда.

Ни холодильника, ни электрической печи, ни даже элементарно кровати!

- Ты где спишь? - пробасил мужчина и понял, что девушка совсем сникла, исподтишка наблюдая, как он все рассматривает здесь и хмуриться все сильнее и сильнее.

- На печке. Там тепло. И места много.

Гром даже не знал, что сказать.

Все было настолько удручающе, что хоть вой.

Он осторожно усадил девушку на скамью, видя, как она отводит от него глаза. Но не потому что боялась его вида или того, насколько он был огромный.

А потому что сама не знала, что сказать о своем доме.

Странно, но она любила его. И по-своему боролась за то, чтобы здесь стало лучше.

Ей не было противно находиться здесь.

Напротив. Гром отчетливо ощущал, что ее сердце привязано к этому месту - болит оно, кровоточит, но упорно любит.

- Чаю хотите?

Мужчина быстро моргнул, и покачал головой:

- Нет, - и поспешно добавил, - Спасибо. Может в другой раз.

Девушка кивнула, но глаз на него не подняла.

- Спасибо, что помогли найти дорогу до деревни.

Она пыталась делать вид, что все в порядке, но он понимал, что ей было неловко и за свое положение, и за то, что ему пришлось увидеть.

- Не за что. Но больше далеко в лес не заходи. Я не всегда смогу быть рядом, чтобы помочь.

- Хорошо, я поняла.

Странно, но этот двухметровый волосатый мужчина с таким низким голосом, что волосы на затылке вставали дыбом, вдруг смутился, потому что не знал, что еще мог сказать.

Он странно себя чувствовал.

А потому коротко попрощался и вышел из дома с тяжелым сердцем.

Гром шел стремительно и размашисто, улавливая вокруг все запахи и возможные эмоции, потому что понимал, что если кто из местных увидит, как из дома молодой девушки выходит голый мужик – то ничем хорошим для нее это не обернется.