Третья грань реальности (СИ) - Людвиг Светлана Дмитриевна - Страница 8

– Ну, наконец-то! – всплеснул руками он, тут же отгоняя от чародея всех желающих пообщаться. – Сколько же можно тебя ждать?! Я уже думал, ты заблудился в трёх соснах, которые услужливо расставила на дорогах моя матушка, снись ей неладные сны! Зачем ты мне только запретил ехать с тобой?

Знакомец учителя мне не понравился сразу, а после непочтительных слов о матери впечатление испортилось окончательно.

– О! – внезапно заметил меня мужчина, и я поёжилась. Появилось нехорошее предчувствие. – Эта девочка с тобой?

Взгляд мужчины загорелся странным охотничьим блеском. Этот пугающий господин тут же без разрешения схватил мою руку и оставил на перчатке смачный слюнявый отпечаток губ. Резко высвободив руку, я юркнула за спину учителя в поисках защиты. Больных на голову людей я боялась.

– Какая красавица! – заверил новый знакомый, пытаясь придать голосу томность и романтичность, как соблазнитель из дешёвых бульварных пьес. Получилось мерзко, противно и как-то даже чересчур неискренне. Я бы постыдилась так притворяться, но он, с энтузиазмом продолжил. – Меня зовут Лавр…ентий! Вильфрид…

– Это моя ученица, – прояснил ситуацию чародей, не дав Лаврентию продолжить болтать. – Поэтому если ты вздумаешь к ней приставать, я оторву тебе всё, что только отрывается, друг мой.

– Ну, никакого уважения к богу, – недовольно пробурчал мужчина, вызывая недоумение и очередную порцию отвращения. Никогда не любила подобных типов.

– Эния, попроси у хозяйки комнату, тебе надо отдохнуть с дороги, – предложил Вильфрид, не поворачиваясь ко мне, но внимательно, словно за опасным зверем наблюдая за своим приятелем. – Она видела, что ты со мной, вопросов задавать не станет, а мы пока поговорим о делах.

– Хорошо, – согласилась я и торопливо сбежала от мужчин, не понимая, что можно обсуждать с таким типом? Какие дела?

Хозяйка расплылась в улыбке, узнав, что я ученица Вильфрида, пообещала ужин через час и проводила на второй этаж.

Конечно, это был не дворец, но постоялый двор явно не бедствовал, и недостатка в посетителях не имел. То и дело навстречу попадались люди, на окнах стояли горшки с цветами, а вдоль коридора висели масляные лампы – не дешёвое удовольствие, надо сказать. И что приятно, светлый коридор чистенький, опрятный.

Меня поселили в небольшую комнату с кроватью и письменным столом в углу. Я не спеша сняла дорожную шляпку, вытащила шпильки из причёски, устав от головной боли. Как же хорошо без них, свободно.

Чтобы не потерять, ссыпала их в кошель, и с усмешкой оглядела свои пожитки. Иконка Лаврового бога, у которого просили прощения грехи и награду за терпение, легла в ладонь. Последнее, что у меня осталось из прошлого. Интересно, могут ли чародеи молиться?

Стук в дверь меня удивил – я не ждала посетителей, а для ужина было рановато. На пороге оказался Вильфрид, уже без привычной мантии.

– Всё в порядке? – спросил чародей, разглядывая комнату за моей спиной.

– Да, конечно, – посторонилась я, жестом приглашая гостя пройти, но он только покачал головой. – Вы уже обсудили дела с этим скользким типом?

– Нет, – усмехнулся Вильфрид, глядя с ехидцей. Не знаю, позабавили его мои слова или что-то другое, но я почувствовала себя неловко. – Наши дела, скорее всего, займут всю ночь, поэтому не теряй меня. Если что-то понадобиться, просто скажи хозяйке. Чувствуй себя как дома.

– Хорошо, – кивнула я и, не сумев преодолеть любопытство, спросила: – А кто ваш знакомый? Он показался мне немного странным и хамоватым, а смотрелся вообще как попрошайка, наряженный в господскую одежду.

Чародей чуть не захлебнулся смехом, от души порадовав гоготом весь коридор. И что я такого сказала? Хорошо поблизости никого нет, а то он хохочет так бесстыдно.

– Если он об этом узнает, то у него сердце разобьётся!

– Мне совершенно всё равно, что будет с его сердцем, – обиженно поджала я губы.

– Если бы ты знала, кто он, может, остереглась такой жестокости.

– Отчего же? Это министр иностранных дел под прикрытием? – вздёрнула я бровь.

– Ты религиозный человек? – неожиданно спросил учитель.

– Монах в отставке? – предположила я, в очередной раз развеселив чародея.

– Теплее, но нет. Ещё версии есть? – спросил он с любопытством. У меня нашлись бы и другие варианты, но, судя по всему, Вильфрид собирался их потом озвучить Лаврентию, так что, подавив желание высказать самые гадостные, я отрицательно покачала головой. – Он бог.

– Какой? – опешила я.

– Наш.

– Чародейский, что ли? – раньше, я совершенно не допускала мысль о язычестве или многобожии, но этот вариант мне нравился больше других.

– Да нет, общий. Лавровый бог, Великий Бог непостоянства бытия, как его называют.

В коридоре и без того пустынном, повисла тишина. Я стояла, кажется, даже не моргая, а бестолково глядя перед собой. Чародей не торопил.

– Шутите? – осторожно спросила я, надеясь на это.

– Нет.

– Издеваетесь?

– Нет.

– Хотите сказать, что это правда?

– В каком-то роде да.

Опять замолчали. Я глупо переспросила:

– А вы точно меня не обманывайте?

– Эния, – печально выдохнул Вильфрид, уже устав потешаться, и протирая уголки глаз от невольно набежавших слезинок, – мне нет никакого смысла врать! Ты, когда начнёшь заниматься, и сама это поймёшь!

Я тяжело вздохнула. Прав он, придраться не к чему, а все равно какая-то ересь получается.

– Как-то… странно это, – буркнула я только.

– Ни капельки. Если есть иконка, можешь даже приглядеться – найдёшь много похожего! – посоветовал учитель дружелюбно. – Ну ладно, сейчас я должен идти к тому самому скользкому… До утра?

– До утра, – тихо согласилась я, закрывая дверь.

Единый Бог – Великий Лавровый Бог непостоянства бытия для нас как свет в окошке, единственная надежда. Его великодушным и высокодуховным заветам мы свято следовали. По всему миру возводились храмы в его честь, строились монастыри, в которых запирались благородные монахини, решившие посвятить себя богу. И Вильфрид хочет сказать, что тот мерзкий тип и есть наш великий бог?

Я подошла к столу, где оставила иконку. Снова взяла её в руки и принялась тщательно, с особым вниманием рассматривать, словно ища различия. Курносый нос, который я сегодня про себя нелестно окрестила шнобелем, невинные, но такие же широко распахнутые и голубые глаза, пухленькие щёки, гладко уложенные, а не всклокоченные волосы соломенного цвета, чуть отливавшие рыжиной. Как ни прискорбно, бог на иконе отличался от встреченного мною хама только возвышенным видом.

Я приоткрыла створку окна, всё ещё задумчиво разглядывая предмет, который считала единственной связью со старым миром. Замахнувшись, резко бросила икону куда-то вдаль, брезгливо вытерев руки.

Если Вильфрид наврал, то будем считать это окончательным расставанием с прошлым. А если всё окажется правдой… Вопросов, относительно своей судьбы, я больше не имею.

По тропке через лес быстро ехать не получалось, поэтому дорога к дому учителя затянулась. Ничего бы страшного, но Лаврентий, чтобы мы не заскучали, трещал без умолку. Не слушать его не получалось, потому что он менял интонацию буквально через каждое слово, привлекая внимание. На просьбу соблюдать священную тишину, ответил, что сам определяет, какая в этом мире тишина священная, и продолжил рассказывать длинную историю о своих героических подвигах. Я бы попросила его заткнуться, но сомневалась, что он послушается. Оставалось терпеть и игнорировать бога.

Наконец, среди деревьев показался яркий синий фасад с белоснежными изразцами. Я знала, что особняк построили уже давно, но он выглядел совершенно новым, даже краска не облупилась и ни одна ставня не покосилась. Перед входом несколько опрятных клумб встречали нас пёстрыми тюльпанами, но навстречу никто из слуг не вышел.

– Как тебе моё скромное жилище? – спросил чародей, соскочил с коня и взял её под уздцы.