Банкет на перекрёстке (СИ) - Кондратьев Вадим - Страница 58

— Никак в орков не наиграетесь? Ну что ж, давай пофехтуем.

Едва труба преодолела первые миллиметры, Макар развернул плечи в прямую линию и К-17 влетел Хасану поперёк грудной мышцы у плечевого сустава. Рука с трубой неуклюже пошла мимо цели, а Макар, отдёрнув нож, ударил локтем в голову. Хасан медленно повалился на спину, и труба звякнула у ног Ждана. В следующий миг Макар инстинктивно ушёл в сторону, и бросившийся на него Корнет оказался напротив Ждана, который уже подобрал оружие и, провалив центр тяжести, скрутил корпус по вертикальной оси. Трофейная труба хлопнула по воздетой руке Корнета и её отбросило в сторону. Предплечье неестественно провисло в сломанном локте и на бетон упала вторая труба. Корнет тихо завыл, оседая на колени.

Ждан двинулся мимо, перешагнул через опрокинутого на землю вожака и остановился перед последним шестёркой.

Репа уронил оружие и ошарашено замер с поднятыми руками. Ждан приподнял его подбородок концом трубы и заглянул в вытаращенные глаза. Посмотрев несколько секунд, вздохнул и покачал головой. Когда заговорил, в голосе Ждана звучала досада.

— Видишь ли, какая штука, — начал он медленно. — С возрастом, когда гормональный фон приходит в норму, уже перестаёшь думать ширинкой и начинаешь видеть вещи в их реальном свете. Иногда.

Ждан хлопнул трясущегося Репу ладошкой по щеке.

— Ты меня слышишь?

Репа, зажмурившись, кивнул и Ждан продолжил назидание.

— Драка — есть признак незрелости разума. Взрослый человек уже не дерётся ради развлечения или демонстрации задора и удали. Ему уже не надо впечатлять глупых самочек и отстаивать перед ровесниками свою иерархическую ступеньку. И если кто-то достанет взрослого человека по-настоящему, то взрослый человек просто вышибет ему мозги любым доступным способом… Причём, без особого удовольствия и азарта…

Так что, как говаривал папаша Брем, никогда не пугайте ежа голой жопой!

— Особенно, когда ёж торопится, — тихо добавил Макар, глядя на лежащего в чёрной луже Хасана.

Ждан отвёл трубу от репиного подбородка, бросил её в тёмный угол тупичка и медленно кивнул в сторону Хасана.

— У вас есть пять минут, чтобы оттащить это говно на штопку, пока он тут юшкой не истёк. Коновал сейчас на Арене… постучите — откроет.

Махнув Макару, Ждан шагнул ко входу в общагу и увидел в дверях вахтёра с пистолетом. Тот запоздало выскочил на шум и застал только педагогическую часть мероприятия. Посторонившись с прохода, вахтёр убрал ствол в кобуру и, раздражённо покосившись на унылых толкиенистов, громко напомнил:

— Через пять минут вызываю «долговский» патруль. Они добавят, если не уберётесь.

Цокольный этаж общаги, «кладовая»

О столкновении больше не вспоминали. Макар с особой тщательностью отмыл лезвие своего ножа и в конце помывки даже протёр его спиртовым тампоном. Ждан только одобрительно улыбнулся — он всегда считал брезгливость и аккуратность проявлениями здорового чувства самосохранения. Заснули почти мгновенно, едва после душа завалились на кровати и накрылись серыми простынями с запахом дешёвого стирального порошка.

Ночь прошла на удивление спокойно.

Встали затемно. Заварили по паре порций лапши и, заправив её тушёнкой с мелкорубленным пильгуевским луком, позавтракали.

Спустя ещё четверть часа закончили сборы и, выпив по кружке крепкого чая с двойным сахаром, направились в уборную — традиционно посидеть на дорожку. Закончив с этим важным ритуалом, умылись, надели рюкзаки и покинули спящую «общагу» через дальний выход.

До назначенного времени оставалось чуть больше часа. Небо было уже светлым, но над землёй ещё висела мокрая серая пелена, из которой вот-вот обещал закапать долгий нудный дождь. Однако Макар со Жданом успели дойти до ворот, выходящих к Диким территориям, а дождь всё не начинался. Миновав КПП с сонными долговцами, выудили из рюкзаков АКСУ и, пристроив их под рюкзаками, двинулись вдоль бетонной ограды. Через полчаса пелена утратила плотность, и сквозь неё стало просвечивать утреннее небо. Ждан внимательно всматривался в лёгкую дымку, из которой выступали метёлки сухого ковыля и редкие пучки узловатого кустарника. Макар же чаще поглядывал на тусклые лампочки, качающиеся между витков «егозы» поверх бетонного забора.

— Странно это, — проговорил Макар. — Столько лет местность официально нежилая, а электричество осталось.

Ждан обернулся, скользнул взглядом по виткам «егозы».

— Чё ж странного? Грохнулся только отдельный энергоблок. А всё остальное осталось абсолютно рабочим. Более того, настолько рабочим, что если вырубить электроснабжение, то этот мир может заколбасить не меньше, чем от аварийного реактора.

— Эт как это? — удивился Макар.

Ждан ухмыльнулся, не переставая сканировать взглядом туман.

— Например, если разморозить подземные рефрижераторы, то пойдёт сбой в системах консервации в хранилищах и в экспериментальных блоках. И если всё это добро начнёт трещать по швам, то никакие карантины и периметры не выдержат ту хрень, которая может оттуда попереть: начиная с микроорганизмов и вирусов, кончая макросуществами и генетическими полуфабрикатами. Поэтому безопасней сохранять напряжение во всех уцелевших линиях и проводках, чем случайно отключить какой-нибудь забытый объект.

Так что электростанция — только часть здешнего научно-технического комплекса. Тут ещё и научно-исследовательский реактор есть. Говорят, даже ТОКАМАК где-то закопан. В смысле, синхрофазотрон стоит в подземном бункере.

— А почему именно здесь, у станции?

— Так здесь всё под рукой: и дублирующие инфраструктуры, и электричество любой мощности и в любом количестве, и тепло, и пруд-охладитель, и технический парк обеспечения — цеха, станки. Природа, опять же, лес, рыбалка. Рай для научных супер-исследований и заслуженного отдыха… был.

— Угу, — согласился Макар, — а теперь этот рай оказался своей полной библейской противоположностью.

Ждан остановился.

— Ну, что-то вроде того. Тут даже есть те самые семь кругов ада, если вспомнить про подземные ярусы, вокруг местного «коллайдера». Представь себе коническую спираль, наподобие той, что раньше были в обогревателях. Подземные ярусы имеют похожую форму расположенную острой стороной конуса к центру земли. Хреновина эта уходит на полкилометра от поверхности и насчитывает полтора десятка витков. Чё там сейчас творится, никому точно не известно. Вся информация отрывочна и касается только нескольких самых верхних секторов вокруг улитки синхрофазотрона.

Ждан остановился, посмотрел Макару в глаза и поднял палец.

— За одно упоминание об этом, — он ткнул пальцем сначала в свою, потом Макаровскую в грудь. — Нас с тобой грохнут быстрее, чем успеешь матернуться.

Макар посмотрел на свою грудь, будто под ждановским пальцем уже образовалось пулевое отверстие.

— Тогда, дядька Ждан, ты умолкаешь, и мы быстренько забываем об этом разговоре, даже не обсуждая, откуда тебе известно про всё это дерьмо.

— Именно так, — согласился Ждан. — Я просто обозначил тебе ту область, к которой лучше никогда не приближаться.

Он хлопнул Макара по плечу и продолжил путь.

— Хотя тут и автономного электричества хватает. На кордоне, например, есть столб с проржавевшим прожектором, из которого постоянно жарит свет.

Я в своё время походил вокруг этой достопримечательности, поглазел на чудо, да так ничего и не понял. Покосившийся столб, едва держащийся на бетонной свае, наверху — покорёженный кронштейн и разбитый корпус, из которого вдоль улицы лупит плотный поток света, будто там галогенка и отражатель как в дорогом фонаре. От корпуса отходит обрывок провода и больше ничего.

Потом кто-то подсуетился, привязал к этому обрывку провод потоньше и развёл по развалинам и погребам деревни. Теперь у них везде и всегда есть свет.

— И чё, — задумчиво уточнил Макар. — Он без электричества светит?