Банкет на перекрёстке (СИ) - Кондратьев Вадим - Страница 21

— Они тут где хочешь могут быть. Хочешь в поле, хочешь в лесу, хочешь на дереве или в развалинах. Бывает даже на воде обоснуется или в воздухе зависнет, хотя это редкость…

Макар задрал голову, прикидывая как определить воздушную аномалию, если в воздухе нет ни травяной проплешины, ни пыли, ни вмятины грунта. Решив не ломать голову, снова взглянул на дорогу и спросил старшего:

— А в аномалиях часто гибнут?

— Да по-разному. Новички конечно чаще: от глупости и невнимательности. Бывалые реже: либо из-за самоуверенности, либо из-за однобокости методов.

— Эт как?

— Большинство ходит по Зоне, выискивая негативные признаки аномалий и потом тщательно их обходя. Причём даже там, где можно идти по позитивным признакам. В результате не найдя в ландшафте ничего настораживающего — попадают в аномалии, которые ожидаемых признаков не имеют. А во многих ситуациях как раз и надо следить за позитивками.

— А как это?

— Да проще пареной репы. Смотри вперёд, до поворота — что видишь?

— Ну, колея заросшая, лужа в колее, трава пыльная, мошки вьются толпами. Мусор вон на обочине, старый.

Ждан усмехнулся:

— Вот тебе и позитивки. Колея ровная, без изгибов и срывов, так? Значит «гравитационок» нет. Трава по обочинам пыльная, значит ничто её не тревожило с прошлого дождя, и значит ни «жарок», ни «трамплинов», ни другой динамической хрени. На воде ряска ровной плёнкой, значит рядом чисто. Мошки тоже добрая примета, если тучами клубятся — значит в воздухе спокойно и комфортно. Понял?

Макар взглянул на дорогу по-новому.

— Значит можно двигать крейсерским ходом?

Ждан улыбнулся.

— Нам можно. А другие с болтами да гайками будут часа два пробираться. По их приметам участок опасный. Вон — трава полосой пожелтела, а вон там — осинки гнутые и сухие. Токмо трава просто на солнце выгорела, из-за прогала в деревьях, а на среднюю осинку только что стрекоза садилась, значит либо аномалия уже иссякла, либо её там и не было, просто больные деревья.

Макар надолго замолчал. Получив новые вводные, стал практиковаться в определении безопасной дороги. Скоро сам нашёл несколько новых признаков и остался этим очень доволен. На проглянувшем сквозь деревья солнце блеснула большая паутина. От неё вдоль свободного пространства просеки тянулись колышущиеся по ветру невесомые нити. Чуть дальше, по краю заросшей колеи выстроилась шеренга желтоватых цветов, на которые то и дело приземлялись лесные пчёлы.

Когда просека вывела на опушку, и внизу показалась дорога, он уже чувствовал себя почти сталкером. Оглядев открывшееся взору пространство и полосу леса за дорогой, собрался было высматривать дальнейший путь к асфальту, но старший махнул рукой и, свернув направо, двинулся вдоль самой опушки.

— Дорога вся как на ладони, — пояснил Ждан. — А таких открытых участков по возможности следует избегать. Поэтому до автомойки дойдём поверху.

Он указал вперёд, где в белёсой дымке проступала крыша двухэтажного здания.

Макар понял, что он ещё не настоящий сталкер и, поправив автомат поудобней, прилежно затопал следом за старшим.

На полпути до указанного строения, Ждан остановился и, прощупав взглядом склон, медленно обошёл невысокие кусты. Макар заметил на нескольких ветвях бесцветные тонкие космы и, присвистнув, указал на них рукой.

— Эт чё за хрень? Растение… или мох?

— Ни то, ни другое, — ответил Ждан. — Называется «жгучий пух». Нечто среднее между аномалией и мутировавшей флорой. По структуре похож на волокна стекловаты, а по сути — на гипертрофированные стрекательные клетки.

— Как у медуз?

— Похоже, только раз в пятьсот больше и во столько же раз страшней. Если потревожить, то прошибают сквозь одежду. Если пряди грязно-серые, значит «пух» вызрел и от малейшего порыва ветра может выбросить споры. Новички иногда не обращают внимания и влетают с разгону то в одно, то в другое…

— И как?

— Плохо. Я одного видел… выжившего… Лучше бы он сразу умер.

Макар ещё раз оглянулся на белёсые пряди, отпечатывая в памяти изображение столь опасной штуки.

Опушка постепенно спускалась к дороге и широкой дугой уходила за автомойку. Ждан остановился, закурил и несколько минут осматривал двухэтажное строение с высоты пригорка. Наконец затушил окурок и, выпростав из-под рюкзака автомат, направился вниз к въезду на территорию автомойки.

По периметру двора ещё сохранился бетонный забор с проржавевшим кружевом колючей проволоки, украшенным бахромой «жгучего пуха». Пройдя в сорванные с петель ворота, Ждан указал на противоположный выезд, но через десяток шагов остановился и выжидающе оглянулся на напарника.

— Аномалии! Все признаки налицо, — уверенно констатировал Макар и, вытянув руку, стал тыкать пальцем. — Вон там, там и там.

Ждан удовлетворённо кивнул.

Слева до самого забора тянулись вмятины разнокалиберных «воронок». Справа качалось марево «жарки». Узкий проход между ней и потрескавшимися стенами автомойки казался безопасным, но приближаться к зданию без крайней необходимости не хотелось, кто знает, какие твари могли заселить пустующие помещения.

Только посреди двора, как раз между аномальными участками, колыхалась безобидная зелёная травка.

Макар перехватил взгляд старшего, послюнявил палец и поднял его над головой — ветра во дворе не наблюдалось. Указав на зелёный проход, он цыкнул зубом и с сомнением посмотрел на Ждана.

— Схватываешь на лету, — похвалил тот. — Вот тут реально опасно, без бросалки не проберёшься.

Он запустил руку в набрюшник и вытащил компактную безынерционную катушку. Макар усмехнулся.

— Ты чё, рыбу ловить собрался?

Ждан отрицательно мотнул головой.

— Просто резко уменьшил носимый запас железа. Экономно и удобно. Вместо полупудового мешка с гайками или когда стрелянные гильзы кончились — стограммовая катушка с леской и пяток блёсен без крючков.

— А воблеры не пробовал? — с деланной серьёзностью поинтересовался Макар.

Ждан вздохнул.

— На воблеры тут только крысы-мутанты клюют.

Он перекинул дугу безынерционки и запустил блесну к колышущемуся островку травы. Металлический лепесток упал на край живого ковра. Подождав немного, Ждан подмотал мононить, взял блесну в руку. Пощупав, хмыкнул, и забросил снасть дальше, на самую середину. Крутнул рукоять, увлекая блесну обратно и увидел, как травинки прекратив колыхание, потянулись к движущемуся предмету.

— «Шестерёнка»! — констатировал Ждан. — Самая симпатичная аномалия. Взрывается кольцом в шесть очагов. Эффект как от маленькой вакуумной бомбы. Срабатывает только когда объект входит в середину. Можно безнаказанно пройти по лучам и даже не заметить, но если наступить в центр, то в радиусе десятка метров всё в клочья. После этого на месте каждого луча остаётся по «погремушке». Если находят эти артефакты, значит аномалия уже не активна. Найти их, правда, сложней, чем грибы. В траве практически не видно, но если утро холодное, то над ними тёплый воздух вьётся.

Макар с интересом посмотрел на зелёный островок. На всякий случай прикинул расстояние. Получалось, что пока безопасно.

— А что за «погремушки»?

— Да вроде накопителя аномальной энергии, — объяснил Ждан, пряча катушку в карман. — Выглядит как плотный резиновый шарик величиной с грецкий орех и со сквозной дыркой посередине. Сквозь неё ощущается постоянный ток тёплого воздуха. То ли сама себя охлаждает, то ли ещё что. Если заткнуть обе дырки пальцем, подержать пока станет горячая, сдавить и кинуть, то через секунду-другую сработает как светошумовая граната, только мощней. Потому, наверное и назвали «погремушкой». Можно не сжимать, а залепить чем-нибудь одно отверстие, тогда грохнет попозже, минут через пять-десять. То ли тепловой баланс в ней нарушается, то ли ещё что-то. Поэтому переносят их в перфорированных контейнерах прицепленных поверх одежды или снаряжения, чтобы дышали.

— Забавная штука, — оценил Макар.

— Забавная, — согласился Ждан. — Кстати, в реестре местных барыг — достаточно ценный артефакт. Только я их предпочитаю про запас оставлять, как валютный вклад, из-за оптимального соотношения цена-компактность. Сейчас попробуем добыть, если найдём что-нибудь подходящего размера. Заодно и проход через двор себе сделаем.