Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Никитина Анастасия - Страница 1

– Может, ещё подумаешь? Буян – место заповедное. Глядишь, и подсобит твоей беде, – положив морщинистую руку мне на локоть, проговорила Яга. – А Илюшка на взморье обустроится. Там четверть века за год идёт...

– Нет у меня никакой беды, – покачала головой я, убирая в полотняную сумку толстую книгу.

– Но дар же...

– Легко пришло – легко ушло, – пожала плечами я.

Илья приобнял меня за плечи, и я прильнула к нему. Не то чтобы я испытывала какую-то неуверенность или сомнения. Но чувствовать его тепло, его ровное спокойное дыхание мне было почти физически необходимо. В очередной раз вспомнив, что он с собой сотворил по моей милости, я вздрогнула и крепче прижалась к любимому.

В обществе родственников было неуютно. Хотелось убраться побыстрей и подальше, пока ещё что-нибудь не свалилось на мою бедовую голову. Но пока Янка бегала за книгой, на которую расщедрилась Яга, пришлось подождать. За эти пятнадцать минут я успела пожалеть, что попросила травник в качестве обещанного мне сестрой желания. Яга рассмеялась, сообщив, что книгу о травах она мне и так подарит. А желание всегда будет меня ждать. Тут-то мне и стало не по себе. Как будто старая ведьма знала что-то, что упустила я. Но было уже поздно отказываться, и пришлось согласиться.

– Пойдём мы... – сказала я, едва толстый фолиант скрылся под холстиной.

– В добрый путь, – бабка через силу улыбнулась. – Но помни: Буян тебя всегда примет, когда бы ты ни вернулась.

– Угу, – невнимательно бросила я уже через плечо.

Какое-то время мы с Ильёй так и шли: молча, прижавшись друг к другу. Кусты за спиной сомкнулись, скрыв моих хитроумных родственников, а вместе с ними и мою недолгую карьеру всемогущей ведьмы. «Ну и слава богам, – усмехнулась я. – Теперь хоть плеваться и ругаться можно без опаски!»

Но ругаться не хотелось. Хотелось пуститься вприпрыжку по мягкой траве ближайшей полянки и немного петь. Я бы, наверное, так и сделала, если бы для этого не нужно было отпустить Илью. А вот на это я была пока не способна. Мало того, нет-нет да косилась из-под ресниц на обнимавшую меня руку, чтобы лишний раз убедиться: всё получилось. Я сумела вернуть любимому молодость, которую он отдал Нави из-за моей глупости и самоуверенности.

– Не жалеешь? – спросил вдруг он.

Я недоуменно подняла голову:

– О чём?

– О силе ведьмовской...

– Ничуть. Всё нужное у меня есть.

Я попыталась снова устроить голову в уютном местечке, где было так хорошо слышно, как бьётся любимое сердце. Но не тут-то было. Илья вдруг рассмеялся и подхватил меня на руки:

– Любушка!

Пробежка по траве со смехом и моими восторженными писками всё же состоялась. Только я даже не коснулась этой травы.

– Любушка... – прошептал Илья, когда эта вакханалия осталась в прошлом, и мы повалились на мягкий травяной ковёр. – Чудная, родная, любимая...

– С чего это я чудная? – попыталась изобразить оскорблённое достоинство я, но вместо этого получилось только нахмуриться, и то ненадолго.

Он не ответил. Тихо засмеялся и привлёк меня к себе:

– Люблю я тебя.

– И я тебя, – отозвалась я, поднимая голову.

Между нами оставалось ничтожно малое расстояние. Я даже почувствовала тепло его дыхания на своих губах. Давно уже не наивная девушка, на эту невольную ласку я вдруг отозвалась со всей горячностью бесшабашной юности. Провела ладонью по чуть шершавому от отросшей щетины лицу, коснулась губ подушечкой большого пальца. Дыхание Ильи уже не согревало, а обжигало. Руки на моей спине дрогнули, притягивая меня ещё ближе, хотя ближе было уже невозможно. Но я лишь подалась навстречу: мне тоже хотелось этого «ближе», как никогда раньше. Веки опустились сами собой. Губы приоткрылись навстречу его губам, ловя чужое дыхание, как своё собственное...

А он вдруг поднялся. Потеряв уютную опору в кольце его рук, я чуть не брякнулась на спину. Но Илья успел меня подхватить, спасая от позорного падения.

– Пора, любушка, – хриплым, словно после глубокого сна, голосом сообщил он. – Нам ещё Ветра у витязей забрать надо. Да и дорога неблизкая ждёт. Пора...

– А... Ну да... Неблизкая, – пробормотала я, отряхивая подол сарафана от налипших травинок.

Не то чтобы меня так уж заботил в тот момент мой внешний вид, но это позволяло не смотреть Илье в глаза. Что произошло, я не понимала. Напротив, готова была поклясться, что ещё минуту назад он хотел того же, что подталкивало меня. Но за какую-то долю секунды всё переменилось.

Под предлогом поиска брошенной где-то на поляне сумки я отошла в сторону. Прижала руки к залитым жаром щекам. В противовес лицу ладони оказались ледяными. «Что я сделала не так? – на смену удивлению пришло раздражение. – У меня что, изо рта плохо пахнет?»

Я даже подышала в ладошку, пытаясь проверить, но ничего предосудительного не унюхала. «Можно было бы, конечно, списать на целомудренные средневековые нравы, – ворчала я себе под нос, пробираясь через кусты, окружавшие полянку. Леший мне всё ещё подыгрывал, и за подол не зацепился ни один сучок. – Хотя какие там целомудренные? Сам же про свою Берендею рассказывал. До свадьбы там нравы посвободнее, чем даже в реальном мире будут! Или это мои родственнички слишком близко? Впрочем, да. Ещё только не хватало, чтобы наши развесёлые игрища подсмотрел кто-то из них!»

– Любушка! – позвал с поляны Илья. – Ты где?

– Здесь я! – отозвалась я, выбираясь на поляну.

Сообразив, почему Илья отстранился, я успокоилась. Стало даже немного стыдно. Раздразнила мужика и сама же обиделась. А мне бы спасибо ему сказать, что хоть кто-то из нас сохранил голову на плечах. Но где-то в глубине души всё равно засела неприятная заноза: сама-то я начисто забыла и о солнце, заливавшем укромную полянку нескромными лучами света, и о зловредных родственничках.

– Сумку искала, – сказала я, стряхнув с сарафана несуществующие пылинки.

– Так вот же она, – удивлённо ответил Илья, показывая мне мою холщёвую сумку. – Здесь, рядом лежала.

– Не заметила, – буркнула я. – Пойдём?

– Да. Пора, – с заметным облегчением кивнул богатырь.

Как мы прощались с Ростиславом и витязями, я почти не запомнила, всё внимание ухлопав на борьбу с разбушевавшимися гормонами. Предводитель витязей что-то говорил про мою доброту и про то, что нам обоим всегда будут рады и на Буяне вообще, и в прибрежном тереме в частности. Отдуваться по всем правилам вежливости Илье пришлось в одиночку. Зато я успела угомониться. Особенно помогло напоминание, что это только в книгах романтические свидания под кустом выглядят возбуждающе, а на деле обязательно найдётся какой-нибудь сучок или муравей, который испоганит всю романтику.

«Уж леший бы позаботился, чтобы не было ни сучков, ни муравьёв», – ехидно напомнил внутренний голос.

«Тем более, – огрызнулась я. – Ещё только не хватало, чтобы мне в таком деле всякий леший свечку держал!»

Разобравшись таким образом в собственных обидках и желаниях, я вдруг обнаружила, что сижу на коне, с удобством опираясь о руку Илюшки спиной. Мало того, коняга довольно резво нас куда-то везёт. По крайней мере, вниз смотреть не хотелось: слишком быстро мелькали под копытами всякие пеньки и булыжники – ни один леший в случае чего прибрать не успеет.

«Ну вот, – ухмыльнулась я, пристроив голову Илюшке на плечо. – Хоть какая-то польза от моей шизофрении. В нормальном состоянии я бы в жизни не позволила себя затолкать на такую высоту!»

– А долго нам ехать? – спросила я, опасаясь, как бы Илья не воспринял моё длительное молчание, как обиду.

– До границ русского княжества дня три, – с готовностью отозвался Илья. – Ростислав короткую дорогу указал. С его разрешения она нас пропустит. Ну и потом ещё по землям твоего батюшки с седмицу, не больше.

– Ну и хорошо, – кивнула я.

Особо болтать сидя на лошади не получалось. Я то и дело норовила прикусить себе язык, подпрыгивая и качаясь. Это Илюшка сидел в седле как влитой, будто сросся со своим копытным средством передвижения.