Игрок (СИ) - Токсик Саша - Страница 17

— В Сибири! — смеётся дед в ответ на эту пламенную речь. Исходя из неё я понял что девушка как раз и работает, ну или учится в Тимирязевке, — Виноград в Сибире! Нет, ну вы слышали это! Сначала вот такие вот умники, как ты, Нюрка, целину распахали, да так, что через пару лет всю эту целину ветром сдуло, потом другие умники придумали кукурузу за полярным кругом сажать. А теперь новые грамотеи всю страну засадят этим твоим плевенем! Плевень на вас! — последние слова дед сопровождает смачным плевком в окно, а потом добавляет, — лучше бы делом занялись! Ладно Нюрка, моя остановка. Бывай, продолжай выращивать свой плевень.

Дед выходит из троллейбуса, тут же закуривает, поперхнувшись вонючим махорочьим дымом, окна троллейбуса открыты, и пассажиры тоже насладились, этим ароматом, смеётся:

— Плевень, какой-то придумали. Грамотеи сраные!

Было видно, что последние слова сильно расстраивают девушку, и она готова расплакаться. Её тут же начинает утешать та же пассажирка, что одёрнула деда.

— Деточка, ну что ты? Нашла из-за чего расстраиваться? Из-за какого-то старого и дремучего хрыча! Да такие, как он родились старыми и ворчливыми. Им всё всегда не так. А сейчас он настроение тебе испортил и рад. А ты молодец. Продолжай выращивать свой виноград, и всё у вас получится!

Это же просто находка, на самом деле! Из очередного подслушанного мной разговора можно сделать отличный сюжет для книги.

И в нём всё будет. И конфликт какой, задорной молодости, которой всё по плечу и застарелой косности и невежества. Такое у нас в союзе писателей воспримут на ура. Да и героем книги можно сделать вот такую вот комсомолку. Женщин в народном хозяйстве страны тоже надо всячески воспевать и продвигать. Особенно если это молодой специалист. В общем, идея для книги практически готова.

Размышления о творчестве, а я как-никак в первую очередь писатель и это моя работа здорово поднимают моё настроение и отвлекли от дум горьких о хлебе насущном.

Поэтому остальная часть пути до Ялты пролетает незаметно. Тем более, скоро за окном и обещанные виды появляются, и у меня захватывает дух от вырастающих вокруг поросших лесом гор.

А вот и конечная.

Выхожу из троллейбуса, тут же ныряю из крымской жары в прохладу здания автовокзала, переодеваюсь в уборной, хорошо хоть тут чисто и имеются вешалочки-крючки, а потом оставляю вещи в камере хранения. Ещё минус 15 копеек.

Тратится на общественный транспорт мне теперь совсем не с руки, так что лучше на своих двоих прогуляюсь до пляжа. Творчество — это, конечно, прекрасно, но мне нужна крыша над головой.

А чтобы её получить нужны деньги. До 80-го года, когда по обещаниям товарища Хрущёва, вот кто-то кто, а он точно был сказочник и фантазёр, наступит коммунизм ещё долго. Поэтому пока что рубли и копейки в советском обществе нужны.

И эти рубли с копейками я могу получить, если вернуть с творческих небес на грешную землю. Азартные игры вроде как грех, если я ничего не путаю.

Так что вперёд, туда где эти деньги лежат в кошельках.

Мой путь лежит по залитым солнцем и украшенными зеленью улицами Ялты. Сказочный город, что ни говори. И его архитектура, так памятные всем советским, ну или постсоветским людям, это только подтверждают.

Царские и княжеские дворцы, ставшие всесоюзными здравницами и музеями, Приморский парк, Никитский ботанический сад, заносчиво возвышающаяся над морем гостиница Ореанда, и венец всего — полуторакилометровая Набережная имени Ленина.

Я как раз иду по набережной, как слышу, что впереди меня раздаётся заполошный женский крик.

— Что вы стоите? Она же плавать не умеет! Родя, Влад, ну, сделайте что-нибудь!

Кричит совсем юная девушка в легкомысленном платье. А двое парней в шортах и рубашках-поло синхронно прыгают в воду.

Я подбегаю к ним, ровно для того чтобы помочь вытащить из воды ещё одну девушку.

Один из её спасителей начинает делать реанимацию, но так неумело, что я понимаю, что он скорее её угробит, а не спасёт. А я умею действовать в таких случаях.

— Так, отошли все! Отошли и не мешайте. — Откуда-то из недр сознания всплывает фраза, — Верьте мне, я доктор!

Глава 8

— Шо Пэтренко, — веселился судья Пётр Степанович Абрамов, — говорят, ты крупную рыбу поймал! Самого Бубуна зарестовал!

Пётр Абрамов считал себя очень остроумным человеком. Даже на максимальные сроки он отправлял подсудимых с улыбкой. Те, его оптимизма не разделяли и именовали Абрамова не иначе как «упырём».

Круглый как колобок, полковник Петренко тоже захихикал. Был он из армейских снабженцев, попался на какой-то мелочи. Чтобы не вскрылось чего посерьёзнее, «Старшие товарищи» сплавили полковника во внутренние органы. А там, видя полную непригодность Петренко к серьёзной службе, сплавили его в тихий Джанкой.

В кругах крымской номенклатуры, Петренко за ровню не считали и слегка брезговали. Случай с задержанием Народного депутата, а затем с арестом целого преступного сообщества на железной дороге сделал вдруг полковника местной знаменитостью.

Всем хотелось подробностей из первых уст, и бывший интендант купался в лучах славы.

Компания сидела в залитом солнечным светом большом зале ресторана «Южный» в Симферополе, который знатоки меж собой звали «Зелёным змием», в честь двух драконов на фронтоне.

— Так что случилось-то? Неужели нашего почётного виночерпия в карты обыграли? — чуть кокетливо склонила голову единственная присутствующая женщина, — Не томите нас, Петренко!

За холёной внешностью Зинаиды Райх скрывался железный характер. Она руководила республиканским ВТЭК, и даже безногие калеки не могли считаться инвалидами без её милостивого соизволения.

— В том-то и дело, что наоборот, — заинтриговал всех джанкойский полковник.

— Не в карты, а в шахматы и не проиграл, а выиграл! — захохотал ещё один участник банкета, рослый и бородатый мужчина, с пышной гривой волос, выдающей в нём человека гражданского и даже, скорее, творческого.

— Как раз в карты, — поправил Петренко, — но, действительно, выиграл.

— Обыграл вагонных катал⁈ — удивился Абрамов, — как сказал бы ваш коллега Станиславский, — он подмигнул бородачу, — НЕ ВЕРЮ!

Мужчина импозантной внешности, главный режиссёр Крымского госдрматеатра с достоинством кивнул.

— Если верить их показаниям, — осторожно объяснил Петренко, судья слыл человеком въедливым, — то обыграл их не сам Бубун, а его попутчик, некий Фёдор Евстигнеев, писатель.

— Гастролёр? — предположил судья.

— Я тоже подумал, — подтвердил Петренко, — даже запрос дал в Союз Писателей. Подтвердили, что у них такой числится, и как раз сейчас находится в Крыму, книгу пишет о виноделах. Производственный роман в стиле социалистического реализма. Приметы все сходятся. Двадцать пять лет, высокий, черты лица правильные.

Полковник соврал. Идея проверить личность Евстигнеева пришла в голову его заместителю, капитану Пронину.

— Вы, прямо красавчика описываете, — улыбнулась Райх, — я бы с таким сыграла…

Смотрите Зинаида Михайловна, а то выиграет приезжий писака ключи, к вашему неприступному сердцу, — вновь захохотал режиссёр.

Абрамов промолчал, но каждый подумал, что неплохо бы и вправду сразиться с заезжим карточным гением. За исключением Петренко, тот умел играть исключительно в «козла».

* * *

Девчонка совсем молоденькая, симпатичная со слегка вздёрнутым носиком. Сейчас она бледная, как мел, губы посинели. Её приятели неуклюже топчутся вокруг неё. Подружка от страха начинает хныкать.

Стягиваю через голову свою футболку и, сложив, подкладываю ей под затылок. Берег на Набережной каменистый, и голова утопленницы лежит прямо на валунах. Оттягиваю пальцами веки, зрачки расширены, не двигаются.

— У неё сердце не бьётся, — дрожащим голосом сообщает подружка. — Она что у…

— Давно она в воде? — перебиваю.