Красный вервольф 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 49

Я снова посмотрел на улицу. Под одиноким фонарем стояла троица фрицев и что-то обсуждала, активно жестикулируя. Рядом с одним из них скучала на поводке немецкая овчарка. Пытаются с собакой вервольфа выследить?

Я фыркнул и тряхнул головой. Так, дядя Саша, не расслабляться! План с янтарной комнатой обретал все более реальные очертания. Но это была не самая животрепещущая моя проблема. Про Рашера и Каролину Диль я рассказал Доминике еще в прошлый наш откровенный разговор. Когда она еще делала вид, что изо всех сил мечтает вернуться в Советский Союз. В этот раз наш разговор никак не коснулся фальшиво беременной супруги доктора-живодера. А я ведь теперь оказался более чем заинтересованной стороной этой истории. Моя бабушка оказалась среди тех, кого Рашер угнал в Плескау-Шпиттель. И мой отец рискует или не родиться вовсе, или оказаться подопытным мясом для экспериментов, или стать тем ребенком, которого выберет в свои родные сыновья Каролина.

И Доминике, сдается мне, никакого дела нет ни до изуверских экспериментов над людьми, которые устроит тут Рашер в псковском филиале Дахау, ни до судьбы какой-то там беременной без мужа деревенской девки.

Я посмотрел на часы. Без двадцати четыре. Нужно было еще успеть поспать до начала рабочего дня, а делать это в постели Зиверса — так себе идея. Я отлип от подоконника и подошел к постели. Склонился над Доминикой и нежно коснулся губами ее уха.

— Сладких снов, дорогая, — прошептал я. Она пошевелилась, пробормотала что-то нежное, и ее рука скользнула по моей щеке. Стопудово она не спит! И не спала, просто прикидывалась, похоже, хотела знать, как я себя поведу в такой неоднозначной ситуации. Я еще раз оглядел комнату, чтобы проверить, не осталось ли тут чего-нибудь из моих вещей, и тихонько выскользнул из квартиры Зиверса, убедившись предварительно, что троица с собакой от фонаря куда-то откочевала.

Марта вошла в наш с ней кабинет с каменным выражением лица. Как и почти все время в последние дни. Резко остановилась, увидев на своем столе букет цветов в вазе. Бросила на меня подозрительный взгляд, невозмутимо прошла к своему месту и села, гордо вздернув подбородок. Понятно, цветочков для извинений маловато. Но я и не рассчитывал, что, увидев розы, она немедленно растает и кинется мне на шею со слезами и воплем: «Саша, я ваша навеки!» Просто надо же было с чего-то начать… А цветы, надо заметить, обошлись мне весьма недешево. Потому что просто нарвать их в уютном палисаднике мне совесть не позволила, так что я принялся уговаривать хозяйку срезать мне букетик. Рассказал слезную историю безнадежной любви, и бабушка прониклась. Правда только после того, как я подкрепил свои слова несколькими купюрами. Но розы в ее садике и впрямь были хороши, я уже не первый день на них заглядывался.

— Марта, милая, ну неужели ты настолько на меня разозлилась, что я не удостоюсь даже твоего взгляда? — спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе не было даже тени иронии.

В ответ — ожидаемое холодное молчание.

Я встал и подошел к ее столу. Она старательно не смотрела в мою сторону.

— Марта, мне очень грустно, что мы поссорились, — сказал я проникновенно. — Я каждый день корю себя, что не смог себя переломить, а ты обиделась. Надеюсь, этот маленький подарок сойдет за извинения…

Я положил перед ней бархатную коробочку, которой снабдила меня Злата. Пришлось для этого разбудить ее пораньше. Открыл крышечку. На атласной подложке сверкнула зеленым изумрудная подвеска.

— Я хотел бы подарить тебе сапфиры, под цвет твоих глаз, милая, — проворковал я. — И я обязательно это сделаю. А пока пусть этот изумруд напоминает тебе об этом лете, когда мы встретились.

Рука Марты двинулась к коробочке, но замерла на полпути.

— Даже если я все испортил окончательно, и ты больше не дашь мне ни единого шанса, я все равно хочу, чтобы ты взяла этот подарок, — сказал я. — Просто как знак всего того хорошего, что между нами было…

И тут она наконец-то на меня посмотрела. В глубине ее холодных арийских глаз появились теплые искры. Уголки губ дрогнули в намеке на улыбку.

— Милая, я… — я смущенно опустил глаза. — Я должен сказать тебе кое-что… Я не переехал к тебе, потому что… Как бы это объяснить? Потому что мне важно считать себя достойным, понимаешь?

Я замолчал, будто подбирая слова. В этот момент руки Марты обвили мою шею, притянули к себе, и ее губы впились в мои в страстном поцелуе.

Я изо всех сил постарался ответить на поцелуй так, чтобы она ни на секунду не усомнилась в моей искренности. На краю сознания замаячил образ Наташи. К щекам прилила краска стыда. Бл*ха, как подросток, право слово! Я мысленно ругнулся, понадеявшись, что Марта примет непрошенный румянец за вспыхнувшую страсть.

Да, разъетить их, эти чувства на старости лет! Мозгом я понимаю, что и Доминика, и Марта мне нужны только для дела. И что траху с любой из них я бы предпочел невинную прогулку по лесу с Наташей, просто держась за руки. Но выбора у меня особого не было. То есть, выбор был, конечно же. Можно было сыграть в ниндзя-одиночку, пробраться в спальню Рашера и перерезать тому глотку. Только Можно было устроить налет на Плескау-Шпиттель, взорвать там все вдребезги и пополам. Можно… Да много всего можно. Только вряд ли лихие налеты всерьез смогут что-то изменить. Смерть Рашера от рук убийцы может и не спасти беременных женщин от бесчеловечных опытов. Рашер вовсе не единственный изувер, а просто один из многих. Нужно было… Другое… Мне была нужна Марта с ее многочисленными связями, друзьями и подружками, сплетнями и слухами.

— Алекс… — Марта, наконец, оторвалась от моих губ и посмотрела мне в глаза сияющим от самодовольства взглядом. — А пойти сегодня ко мне в гости тебе твое достоинство не помешает?

— Ни капельки, — нежно ответил я. — Я мечтал, что ты мне это предложишь…

В этот момент на столе Марты затрезвонил телефон. Она отпрянула от меня, выпрямила спину и сняла трубку. Внимательно выслушала указания и встала.

— Пойдем, Алекс, — сказала она. — Его светлость требует к себе нас обоих. Будет много работы сегодня.

Весь день прошел под знаком многозначительных переглядываний и случайных касаний. Окрыленная Марта норовила то задеть меня бедром, то фривольно распустить руки под столом в столовой, то обжечь страстным взглядом прямо посреди серьезного совещания. Впрочем, я тоже как мог ей подыгрывал. Мне нужно было разжечь ее настолько, чтобы к вечеру у нее крышу снесло. Чтобы моя реабилитация прошла со стопроцентным успехом.

В конце рабочего дня Марта схватила свое пальтишко и буквально вытащила меня за руку из кабинета. Спешно заперла дверь на ключ, чтобы я, не дай бог, не посмел задержаться на работе ни на секунду.

Уже через несколько минут мы были у нее на квартире. Изголодавшаяся девчонка сдернула с меня рубашку, в пылу накатившей страсти оторвав пару пуговиц.

— Ничего, я пришью! — выдохнула она, покрывая меня поцелуями.

Я даже не успевал ответить на них. Только ее губы коснулись моего уха, шеи и вот уже они целуют плечи.

— Я так скучала, Алекс, — шептала она. — Что ты со мной делаешь? Плохой, плохой мальчик! Марта тебя накажет.

Вот уж хреночки. Возраст, когда меня наказывали давно прошел, а в делах любовных, да и не только в них, я подчиняться совсем не привык. Раз я плохой, будем соответствовать. Я схватил ее за волосы, чуть намотав на руку ее роскошные пряди. Второй рукой подхватил ее под бедра и швырнул на кровать.

— Не понимаю, — я отхлебывал из горячей кружки и делал вид, что впервые вижу такой диковинный напиток. — Для чего варить вино? Но получилось неплохо… Мне определенно нравится.

— Алекс, милый, Алекс! — хохотнула Марта, закинув на меня обнаженные ноги и устроившись рядом на диванчике. Из одежды на ней были только сережки. — Если бы ты жил в Германии, то давно бы полюбил глинтвейн. Это божественный и благородный напиток. Мой отец обожает его, особенно он хорош после катания на лыжах в Адельбоден.