Южная пустошь - 2 (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 16

Но даже если мои мысли верны, все равно не понятно, зачем Илайе столько артефактов. И где она и взяла? Может быть в Сердце Пустоши?

Вечер наступил незаметно. Я все еще сидела в кабинете, невероятным усилием воли, заставляя себя облачать мысли в слова. Мне приходилось по двадцать раз переписывать письма, потому что никак не удавалось выдержать нужный тон в тексте. Эмоции прорывались в деловые письма, делая их то излишне слезливыми, то умоляющими, то чересчур самоуверенными.

За окном стремительно темнело. Особенность южных широт до сих пор вызвала во мне недоумение. Я никак не могла привыкнуть, что вечер здесь короткий, а ночь наступает так стремительно, что свет сменяется тьмой почти мгновенно. Я подошла к окну, чтобы успеть увидеть стремительно гаснущую полосу огненного заката…

Густые тени скрыли углы комнаты. И я даже не удивилась, когда оттуда шагнул Гирем.

Даже при свете свечи выглядел он не очень. Уставший, запыленный и непривычно серьезный:

— Елька, что у тебя опять стряслось? Рассказывай.

Он совершенно неприлично плюхнулся на стул, предварительно отодвинув его от стола с ужасным скрежетом. Но я только поморщилась и ничего не сказала. Во-первых, не в моих интересах ссориться с Гиремом из-за воспитания, вернее его отсутствия. А, во-вторых, я видела черные круги под его глазами, и точно знала, что он мчался ко мне без сна и отдыха. И я не могла не оценить его стремление помочь.

— Илайя — это Лирия, дочь Гергорика, — не стала тянуть я и выдала самую суть проблемы. — И она желает отомстить мне за смерть своего отца.

Гирем присвистнул… Выругался… Почесал затылок. И заявил:

— И зачем ты их, вообще, спасла? Ну, убили бы их. Так ведь быстро и без боли. Они даже ничего не почувствовали бы. Зато сейчас проблем бы не было…

Я вздохнула. Как не имело никакого смысла объяснять Хурре о ненормальности воровства, так и Гирема нельзя было убедить в том, что пощадить детей это нормально.

Но Гирем расценил мой вздох, как сожаление. Медленно поднялся, подошел ко мне и бесцеремонно обнял.

— Не переживай, Елька, — в его голосе слышалось привычное самодовольство, — я решу твои проблемы. Как всегда.

Он слегка отодвинулся и пристально взглянул мне в глаза. Как будто бы ждал, что я сама потянусь за поцелуем. Но я сделала шаг назад вырываясь из его объятий. Желание уехать как можно быстрее стало просто нестерпимым.

В путь я отправилась на рассвете, не дожидаясь когда все проснуться. Поцеловала детей, шепнула Анни и Катриле, что Гирем уже здесь, я всему все рассказала, и он знает, что делать, села в карету и выехала из Златограда сопровождении всего пары наемников. Они проводят меня до Ургорода, а потом вернутся. Я больше не боялась, что они попадутся Илайе. Этой ночью в свете костров было видно в лагере амазонок собраны все шатры, а значит воительницы готовы уйти из пустоши. Но вот кто был тот загадочный «он», которого они ждали я не понимала. У меня не было ни малейшей идеи по поводу этого человека. Однако ситуация мне не нравилась.

Дорога до Ургорода, строительством которой мы занимались уже несколько месяцев, пока все еще оставалась узкой колеей, петляющей между деревьями, холмами и оврагами, за исключением небольшого кусочка, рядом с городом. Ельки только-только начали поступать в достаточных количествах, и много сделать мы не успели. Мы никогда не бросали дорогу без присмотра и несколько раз за сезон мои люди очищали обочины от поросли кустарника, чтобы измененные животные пустоши не могли незаметно подобраться к людям. Не защитная полоса возле крепости, конечно, но гораздо лучше, чем могло было бы быть.

Я немного волновалась. Обычно и обозы были несколько больше, и сопровождение, а сейчас нас было всего четверо вместе с кучером. Разумнее было бы отправиться до Ургорода верхом, а карету нанять уже там, но у меня было две причины поступить иначе.

Во-первых, я хотела, чтобы Илайя заметила мой отъезд. Если она отправит за мной своих воинов, то у меня будет шанс пообщаться с амазонками без вмешательства артефакта подчинения. Если она решит проследить за мной лично, то амазонки в лагере могут выйти из повиновения. Я же помню свои ощущения при воздействии артефакта: невозможно не понять, что тебя подавляет чужая воля, заставляя делать то, что тебе самому совершенно не хочется. Это очень неприятно и причиняет физическую боль. И я надеялась, что получив шанс уйти от Илайи некоторые амазонки перейдут на нашу сторону.

А, во-вторых, я не хотела, чтобы Гирем думал, что я спешно сбежала из-за него. Пусть считает, что это просто совпадение, и моя поездка запланирована очень давно. Я боялась, что ночной король Грилории и король соседней страны откажет мне в помощи, если узнает, что у него нет ни единого шанса вернуть меня. Ведь именно это желание было единственным мотивом всех его поступков, случившихся в последнее время.

Большую часть ночи мы с Гиремом и герцогом Форентом, который снова присутствовал при нашей беседе в качестве моего советника и дуэньи одновременно, обсуждали ситуация и составляли план действий.

Грием предложил выкрасть у Илайи артефакты и, когда она лишится их защиты, убить ее. Отравить тем же Морозко, например. А потом расторгнуть контракт с амазонками и отправить их восвояси, наняв в качестве основной охраны Салвера с его отрядом, который можно легко пополнить в том же Ургороде. План меня в общем-то устраивал, однако я сомневалась, что у Гирема получится незаметно снять артефакты с шеи Илайи.

Поэтому я настояла на составлении запасного плана, который был и проще и сложнее одновременно. И имел гораздо больше неприятных последствий для нас. Мы должны были встать в глухую оборону. Закуклиться в стенах поселения и ограничить выход наружу, чтобы не сталкиваться с Илайей. Еды и воды у нас было достаточно, чтобы выдержать длительную осаду. А когда я вернусь с подмогой, мы нападем на воительниц и просто напросто уничтожим их вместе с их предводительницей. Она не сможет сбежать и спрятаться за магическими артефактами, нас будет слишком много, чтобы она могла бы остановить всех, отдавая приказы лично каждому.

И третий вариант плана предусматривал ситуацию, в которой Илайя отправится за мной. Это был бы самый лучший вариант для Златограда. Но о нем Гирем не знал. Как не знал и о моем отъезде сегодня утром.

Дорога до Ургорода занимала почти весь день. И если первое время мои страхи заставляли меня зорко следить за кустами, мелькающими в окне кареты, чутко вслушиваться в то, что происходило снаружи, то постепенно я успокоилась и даже смогла заснуть, положив голову на спинку мягкого, обтянутого гобеленовой тканью, дивана.

Проспала я несколько часов. Когда открыла глаза, солнце уже стояло в зените и палило так, что в карете было невыносимо жарко. По спине бежал пот, а во рту пересохло. Я выглянула в окошко, чтобы оценить обстановку. Судя по состоянию дороги, обочины которой густо поросли кустарником и травой, мы уже пересекли границу Пустоши и двигались по территории Грилории. Здесь можно было не опасаться нападения измененных животных, которые предпочитали охотиться в пределах своих земель и покидали пустошь очень редко.

Мне срочно нужна была передышка, и я приказала искать место для стоянки.

Через половину свечи нам попалась небольшая полянка на краю дороги, где мы и решили остановиться, чтобы отдохнуть. Здесь, если я правильно помнила, рядом протекала крошечная речушка, про которую в народе говорят, мол, кошка перейдет лапы не намочит. Но зато в ней можно было немного освежиться. И это радовало. Пока кучер занимался лошадьми, а воины исследовали местность, я отправилась к краю полянки, на которой я еще из кареты заметила заросли осоки.

Память меня не подвела. Здесь на самом деле, прямо среди травы бежал довольно полноводный ручей, превращавший землю вокруг себя в неглубокое болотце. Пока добралась до берега, испачкала туфли. Но я не жалела. Там лежал огромный, плоский камень, слегка нависавший над водой. Я мгновенно скинула туфли и чулки и плюхнувшись на край, опустила ноги в прохладную воду. Застонала от наслаждения. Захотелось окунуться целиком, но это было бы совсем за гранью приличий.