Иной. Том 3. Родственные связи (СИ) - "Amazerak" - Страница 4

— Тебе сообщат.

Разговор с Мариной меня успокоил. Её уверенность и чёткие лаконичные ответы вселяли надежду на лучшее. Она как будто уже знала, что делать, хотя новость для неё тоже стала неожиданностью.

Я убрал телефон и со спокойной душой отправился обратно в общежитие. Дел предстояло много.

Разумеется, и капитан, и мой взводный, и мои соседи по комнате узнали о моём скором отъезде. Все были удивлены столь внезапными переменами. Капитан вёл себя сдержанно, поблагодарил меня за службу, Гаврюшин тоже не выказал сильных эмоций, просто пожелал удачи в новой жизни, а Серёга и Никита тут же ударились в расспросы. Особенно усердствовал Серёга. Он почему-то решил, что отец вернёт мне фамилию и наследство. Считал, что мне повезло. Ага, если бы…

К шести часам я сдал форму и прочие вещи, вернул из хранилища свой чемодан. До отбоя оставалось ещё много времени, я хотел найти Якута, Соню и Лиду и попрощаться с ними. Но не успел. Дневальному позвонили с КПП, сказали, чтобы я должен придти.

Фонари освещали одноэтажное здание пропускного пункта, ворота и дорогу. На площадке перед КПП стоял бежевый «Буревестник». Марина, как и обещала, приехала, чтобы дать инструкции. На ней сегодня были короткое чёрное пальто, чёрные брюки, чёрные перчатки, а на лице читалось невозмутимое спокойствие.

Я уселся рядом. Хотелось сразу же засыпать мою наставницу вопросами, но промолчал. Сама всё скажет.

— Отъедем подальше, — Марина выкрутила руль, автомобиль развернулся и выехал на дорогу. Добрались до перекрёстка и здесь, рядом с ржавой покосившейся автобусной остановкой, Марина заглушила двигатель.

— Итак, план следующий, — проговорила она, побарабанив пальцами по рулю. — Завтра едешь с отцом. Не перечь ему, соглашайся на любую работу, делай всё, что скажут. Никаких драк, убийств, сопротивления. Мы проследим за тобой и, когда придёт время, организуем побег. Телефон держи при себе. По возможности докладывай о своём местонахождении, можно сообщениями. Но если не получится, ничего страшного. Задействуем средства внешнего наблюдения. Главное, сохраняй спокойствие. Ситуацию мы контролируем.

— А почему нам сейчас не уехать? — предложил я. — Мне надо только за вещами сбегать.

— Нет, — Марина мотнула головой. — Нельзя. Это будет выглядеть так, словно Меншиков помог тебе бежать, и навлечёт подозрения на школу.

— Да плевать. Вам-то какое дело?

— Нет.

Мне представлялось, что так будет проще всего, но Марина отказалась наотрез. Значит, всё же придётся ехать домой.

— И ничего не предпринимай, пока я тебе не скажу, — добавила она. — Понял? Иначе только навредишь. Надо действовать очень осторожно.

— Какой смысл?

— Смысл в том, чтобы оставаться в тени. Дела людские нас волнуют в последнюю очередь, и вмешиваться в них без крайней необходимости мы считаем неприемлемым. Ни твой отец, ни твои родственники, ни слуги не должны знать, что произошло. В один прекрасный день ты просто исчезнешь, не оставив ни единого следа. Это будет лучший вариант для всех: для нас, для тебя, для князя Скуратова. Твой отец не должен тебя искать. Но чтобы всё сложилось, как надо, ты должен слушаться меня и не предпринимать ничего, пока не дадим сигнал, — Марина повернулась ко мне, и её тёмные глаза, казалось, заглянули прямо в душу. — Ты это хорошо уяснил?

— Ну а если меня, к примеру… убить захотят? Мне бездействовать и вас ждать?

— В этом случае действуй по собственному усмотрению. Однако я не думаю, что такое случится… если, конечно, ты не снова не захочешь помахать кулаками.

— Захочу? То есть это я захотел? — возмутился я. — Эта сволочь меня ударила! Не первый раз, вообще-то.

— От твоей правоты не будет никакого проку, если тебе свернут шею. Кирилл, пожалуйста, будь очень осторожен, — последнюю фразу Марина произнесла мягче, и в её голосе послышалась искренняя забота.

— Что, боишься за меня? — подколол я её.

— Разумеется. У меня за подопечных премия, — это прозвучало, как сарказм, хотя Марина говорила абсолютно серьёзно. — Не хочу из-за тебя её лишиться.

— Значит, из-за денег всё, — хмыкнул я. — Понятно-понятно.

— Как бы то ни было, береги себе и жди указаний. И помни: что бы ни случилось, не говори никому ни о СКИФ, ни о нашей работе.

— Не волнуйся, я умею молчать, когда надо. Ты лучше скажи, сколько мне это терпеть?

— Постараемся сделать всё быстро. Как только выдастся удобный случай, мы организуем твоё исчезновение.

Марина завела мотор, и мы поехали обратно.

— Ладно, допустим, а дальше какой план? — спросил я. — Когда сбегу?

— А это решим потом, — Марина затормозила у ворот. — Ну всё давай иди. Ещё увидимся. Надеюсь, скоро.

До ужина оставался час, и я забежал в женскую общагу, чтобы попрощаться с девчонками. Дневальная позвала Лиду — та находилась в учебном классе и, как обычно, ругала кого-то из курсанток.Её звонкий голосок был слышен аж в коридоре.

Выйдя вслед за дневальной, Лида остановилась и вытаращилась на меня:

— А ты откуда здесь взялся?

— Поговорить хочу.

— Тут нельзя. Пошли вниз.

Мы спустились по лестнице и вышли на улицу.

— Ну, чего хотел-то? Я занята, если что, — сказала Лида.

— Опять кого-то разносишь?

— Вроде того. Эти тупицы задрали… Так что надо?

— Я завтра уезжаю. Моя учёба закончилась. Пришёл попрощаться.

Лида аж брови приподняла:

— Куда уезжаешь?

— Родители меня забирают домой. Все документы уже подписаны.

— С чего это вдруг?

— Если честно, я не знаю. Отец так решил.

Лида нахмурилась, вид у неё был растерянный.

— Ну… ладно. Езжай. Наверное, рад, да?

— Да не особо.

— Не мели чушь! У тебя богатенькие родители, особняк, небось, огромный, по пять комнат у каждого.

— Есть особняк, верно, — согласился я.

Мне казалось неуместным в такую минут снова объяснять свою ситуацию. Лида и так всё знала, но кажется, в её голове не укладывалось, что среди аристократов тоже порой живётся паршиво, особенно если ты — изгнанный.

— Ну вот, будешь опять, как сыр в масле кататься, а мы остаёмся по пустыне шляться.

— Ага, обкатаюсь весь. В любом случае, рад нашему знакомству. Может быть, однажды ещё увидимся.

— Да что-то сомневаюсь… Ладно, пока, что ли…

— Можешь Соню позвать? Тоже хочу попрощаться.

— Сейчас позову.

Лида ушла, а через десять минут на крыльце показалась Соня. Она подошла ко мне и, скрестив руки на груди, уставилась куда-то в сторону. Это был первый наш разговор после расставания и, кажется, последний.

— Привет. Сказали, ты уезжаешь, — произнесла она.

— Да, родители меня забирают домой. Хочу напоследок помириться, чтобы обид не было, и попрощаться. Просто знай, что я тогда хотел, как лучше. Иначе вы с Лидой поубивали бы друг друга.

— Ага, понимаю, — вздохнула Соня. — Я не обижаюсь. Ты к семье возвращаешься? В Екатеринбург?

— Скорее всего, да.

— Ты, помнится, говорил, что тебя выгнали из семьи. Теперь хотят вернуть?

— Не знаю, что они хотят. Посмотрим.

— Хорошо, если тебя примут обратно, — Соня кинула на меня неуверенный взгляд, и наши глаза встретились.

— Разумеется, хорошо… — я осёкся. Не хотелось говорить о грустном. — Будем надеяться на лучшее.

— Знаешь, мне на ужин скоро…

— Конечно, иди, не буду задерживать. Мне тоже ужинать надо. Последний ужин в спецшколе — важное событие, никак нельзя пропустить.

— Ага, — улыбнулась и Соня, и мне показалось, что она действительно забыла все обиды. — Желаю удачно добраться домой.

— А ты не грусти здесь.

Я обнял её, она прижалась щекой к моей щеке и мы стояли так несколько секунд, не желая отрываться друг от друга. Но потом Соня отстранилась и опустила взгляд. Мы быстро попрощались, и я побрёл обратно.

За время, пока мы с Лидой и Соней не виделись, я стал про них забывать, но эта встреча пробудила воспоминания, и на меня нахлынула тоска. Обе девчонки мне нравились, и после всего того, что между нами было, расставание давалось тяжко.