Вот и лето прошло (СИ) - Юшкин Вячеслав - Страница 24

Я решил пойти не тривиальным путем. Прямо не скрываясь отправился на капитанский мостик. Был ли я удивлен, найдя на капитанском мостике трех женщин и ни одного мужчины. Нет не был — контроль за мостиком и штурвалом не требовал особых знаний в отличии от контроля за управлением судовой паровой машины и контроля за кочегарами. Женщины пока все-таки не достигли этого уровня знаний. Да и кочегары с механиком могли попытаться напасть на женщин если поставить задачу контроля на них.

Убеждения грубых кочегаров пока не достигли уровня понимания проблем феминизма. Перестрелять кочегаров можно, но кто встанет к топкам. Видимо потому и произошло такое разделение — женщины пошли на капитанский мостик, а наиболее грамотный в техническом отношении мужчина в машинное отделение. Если женщины с ружьями и ожидали от меня растерянности и галантности, то они фатально ошиблись — я стрелял сразу и без всякой жалости к слабости женского пола. Вот я не джентльмен и не хочу погибнуть от проявления галантности к женщинам только исходя из предрассудков о слабом поле. Потому и стрелял сразу в голову и не было желания потом разбираться во вранье при допросах — пытать женщину ещё более бесполезное занятие. У женщин болевой порог отличается от мужского болевого порога — женщина выносит гораздо более сильные боли, чем мужчина и разница там весьма значительная.

Так получилось, что концепция изменилась — более не надо было портить винт и лишать хода корабль. На мостике хватало специалистов, чтобы развернуть корабль и вернуть его на генеральный курс. засевший в машинном отделении налетчик не видел куда идет корабль и потому, что бы окончательно решить вопрос я отправился в машинное отделение и попал к шапочному разбору. Механик с помощью кочегаров уже решили вопрос и решили кардинально — просто забили лопатами налетчика — тот отвлекся на зрелище работающей паровой машины и был беспощадно забит кочегарами.

Но это был не конец истории. У меня из прошлого было несколько историй, когда в подобных случаях — удар наносили скрытые сообщники бандитов. И потому я не пошел на капитанский мостик с револьверами в руках — у меня было два револьвера скрытого ношения, и я решил спровоцировать скрытого врага мнимой безоружностью. И опять я оказался прав — был скрытый сообщник и этим сообщником оказалась женщина — изящная молодая девушка в белом миленьком платье с зонтиком для защиты от солнечных лучей в милой шляпке и с самым безобидным видом какой только я видел. Не убили меня только потому, что я ждал и смотрел во все глаза и даже спиной /шутка/. Момент, когда эта красавица достала из сумочки револьвер и стала поднимать руку, чтобы прицелиться и стрелять мне в спину я почуял сразу — не зря пошутил насчет спины и я выстрелил первым и попал опять в голову, но первая пуля не убила девушку пришлось стрелять второй раз и я теперь попал прямо в глаз и смерть наступила мгновенно.

После такой встряски капитан парохода хотел развернуться и вести пароход обратно в порт. Но оказалось, что полномочий капитана не хватает — решение представителя компании, перевозящей алмазы оказалось весомей мнения капитана и мы двинулись дальше. Трупы похоронили в море и только в памяти остались эти часы, когда пароход был захвачен и нас только случайно не убили.

Я же теперь обедал и ужинал за столом капитана, вместе с капитаном и представителем компании Де Бирс. Оказалось, что охрана у алмазов имелась, но у охранников отсутствовало чувство опасности и они были усыплены сообщницами налетчиков, красивые женщины — это тоже оружие и не зря все специальные службы используют «медовые ловушки» — сколько народу погорело на женщинах и сколько ещё погорит.

В истории было немного случаев, когда «медовая ловушка» не сработала.

Это одна из них.

Несправедливо забытый советский генерал Максим Пуркаев был одним из первых, кто сообщил маршалу Жукову о грядущем нападение Гитлера на Советский Союз, рассекретил план «Барбаросса» и стал одним из немногих высокопоставленных дипломатов, которые попали в секс-ловушку и вышли сухими из воды. Немецкие спецслужбы пытались его перевербовать, но он всякий раз их переигрывал. Что сказал Сталин, увидев снимки с шалостями высокопоставленного дипломата?

3 сентября 1939 года новый советский полпред Алексей Шкварцев вручил Гитлеру верительную грамоту. В двух шагах от фюрера стоял невысокий плечистый военный с орденом Красного Знамени на груди. Это был только что назначенный военный атташе в Германии Максим Пуркаев, он же — резидент ГРУ с оперативным псевдонимом «Мрамор».

Встреча длилась всего 15 минут, но именно с этого момента Пуркаев начал охоту за немецкими секретами, а разведка фюрера открыла охоту на него. Не успел советский резидент приступить к работе в Берлине, как агенты фюрера начали его вербовать.

Некоторые историки считают, что это делалось по личному приказу Гитлера, уж больно понравился ему Пуркаев, поэтому осенью 1939 немцы предложили ему отдельный кабинет в оперативном отделе генштаба Гитлера. Пуркаев доложил об этом в центр. Из Москвы пришло распоряжение соглашаться, но помнить, что в предложенном кабинете установили прослушку.

«Легко было понять, для чего все это делается. Меня хотели убедить, что у немецкого командования нет секретов от нас. Расчет был прост. Они хотели усыпить нашу бдительность. Но потом моим „доброжелателям“ стало ясно, что обмануть нас трудно. И сразу все изменилось», — отмечал Максим Пуркаев.

По заранее принятому плану Кремля, резидент Пуркаев не просто появился в своем новом офисе в генштабе Гитлера, параллельно он добывал для Советского Союза нужные сведения. В какой-то момент агенты, прикрепленные следить за Пуркаевым, понимают, что он ведет двойную игру, и тогда начинаются провокации.

Февраль 1940 года. Военный атташе Максим Пуркаев в расстроенных чувствах спешит домой. Утром в оперативном отделе генштаба Гитлера немецкие коллеги пытались его подставить. Они подкинули ему в карман шинели шпионский микрофотоаппарат. Хорошо, что он его вовремя обнаружил и вернул сопровождающему штабному офицеру.

«Грубо работаете», — сказал он лощеному немцу. А тот только нагло ухмыльнулся в ответ и заявил: «Наверное, в гардеробе кто-то перепутал шинели». «Как бы не так», — подумал Пуркаев. Не найди он подброшенный аппарат, для него все закончилось бы грандиозным дипломатическим скандалом.

Советский атташе зашел в знакомый подъезд и в нетерпении поднялся по ступенькам в свою берлинскую квартиру. Он знал, что дома его ждет экономка — красивая немка Марта. Едва он открыл двери, его обняли и потянули в гостиную. Марта выглядела прекрасно — со стильной прической, в модном шелковом платье и с вызывающей яркой помадой на губах. Она, совершенно непохожая на советских женщин, стала ему самым близким человеком на чужбине.

Дипломат знал, что он играет с огнем. Подобные романы запрещены в его положении. Он был одиноким мужчиной и находился вдали от родины, а Марта дарила ему домашний уют. Генерал ей доверился, и это было ошибкой. Через два дня в берлинский офис военного атташе подкинули конверт, а в нем — интимные фото, где Максим Пуркаев с экономкой Мартой в самых откровенных ракурсах и позах.

«Немцы установили фотоаппарат в его квартире, сфотографировали их близкие отношения и снимки подарили самому генералу».

«Медовая ловушка» — так называют этот прием провокации в мировой разведке. Интимный компромат для резидента — это провал. По одной из версий, даже легендарный разведчик Рихард Зорге погорел на «медовой ловушке». Его сдала любовница — японская танцовщица Киоми. Поэтому, когда военному атташе в Берлине Максиму Пуркаеву подкинули интимные фото с угрозами отправить их в МИД СССР, резидент решил опередить гитлеровскую разведку.

«Он взял эти фотографии, написал рапорт и приложил его к снимкам, отправил в Москву».

14 февраля 1940 года советский военный атташе незамедлительно вылетает в Москву. Максим Пуркаев осознавал всю меру ответственности и был готов ко всему: к разжалованию в рядовые, аресту и даже расстрелу. В Москве прямо у трапа самолета его уже ждали.