Целитель 10 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 35

— Поняла… — вытолкнула Гарина.

— Вот я ж дурында! — плеснула руками Инна. — Чаю так и не налила!

Кипяток мигом наполнил чашки из толстого фаянса, а заварка окрасила воду в цвет йода.

— За любовь! — ослепительно улыбнулась Видова, и две чашки сошлись, шутливо чокаясь.

Среда, 25 июня. День

Первомайск, улица Киевская

Неделя выдалась хлопотная, и я решил хоть в дороге отдохнуть — сел на поезд до Харькова. Всю ночь продрых на верхней полке. Потом пересадка, любование пейзажами за окном… Браилов встретил меня на вокзале.

— Привет, красавец! — ухмыльнулся я, ставя ударение на последний слог.

— Еще раз так назовешь — прибью! — сумрачно пригрозил Мишка, и отобрал у меня чемодан. — Пошли, я «Ижика» подогнал…

Мы спустились на привокзальную площадь. Я коварно молчал, пока Мишкино сопенье не обрело нервный оттенок.

— Да всё нормально с твоей Ленкой, — сообщил я на релаксе, любуясь рядами каштанов, уводивших улицу Шевченко в перспективу — к площади Ленина и колоннам Дома Советов. — Заселилась и прописалась. Контейнер с мебелью позже придет, но мы диван-кровать новый купили, холодильник взяли, бэушный, правда, телевизор присмотрели… Лиза с ней, поможет, если что.

— Так ты всех, что ли, зазвал? — оживился успокоенный Браилов. — Всю спецгруппу?

— Всю, — подтвердил я, щуря глаза на солнце, и слушая, как тихонько рокочут колесики моей сумки, отмечая выбоины асфальта.

— И Ипполита Георгиевича?

— И его, и даже Бублика. Вот, кому собираться легко! Покидал трусы-носки в чемодан, прихватил мыльно-рыльные, и в аэропорт!

— А мне Георгиевич домоседом казался… — «иномирец» переложил тяжелый чемодан в левую.

— Хех! Переехать из Сибири в Подмосковье за государственный счет! Кто ж откажется? Час езды до столицы! Режим, конечно, зато безопасно. Да, чуть не забыл… Коллективу я объявил, что еду на косметическую операцию. Так что явишься во всей красе! Молчу, молчу… — мой голос принял рассудительный тон. — Нет, конечно, проще всего было бы влиться в незнакомый коллектив… Но куда ж без Лизочки? Ничего… — ухмыльнулся я. — Расписки все накатали — о неразглашении! Да, господи, свои же люди! Болтать не будут…

Мы с Мишкой закинули багаж в кузов «Ижа».

— Куда тебя? — бодро спросил Браилов, отпирая дверцу. — Домой?

— Да что там делать… А ты где остановился?

— Готель «Первомайск»! — ответил водитель, копируя Гешу Козодоева.

— Давай, на работу. Пропуск получил хоть?

— Выдали! — фыркнул Мишка, садясь за руль. — Помурыжили, правда. Зато начальник охраны — красотка! Марина, кажется…

— Ага… — политично затянул я. Плюхнувшись на переднее, спросил, как бы между прочим: — А ты, как попал сюда, в Одессу ездил?

— На базар, что ли? — задрал брови дубль. — Ну, да! Обуви всем понакупил, штаны себе… Ну, и ко днюхе подготовился!

— А на разборки не попал? — я приложил усилия, чтобы мой голос не звучал напряженно.

— Какие разборки? — нахмурился Браилов, заводя мотор, и просветлел. — А-а! Эти, «спартаковцы», которые? Ну, да! Там столько милиции понаехало, помню! Даже стреляли, вроде… А торговки сидят, как идолы на кургане!

— Да, они такие… — промямлил я, косясь на Мишку.

Дубль-то он, дубль. Брат-близнец, и все такое, вот только судьбы у нас… м-м… слишком разные, что ли. Непонятно даже, как они вообще смогли сойтись и пересечься в тот день, когда полыхнул «Черный свет».

— Поехали! — мотнул я кистью, и пикап покатил по Шевченко.

Мимо универмага и «Универсама», мимо ресторана «Южный Буг» и кинотеатра «Октябрь», краем площади Ленина, прямо к мосту.

Справа замелькали стройные пирамидальные тополя, выстроившиеся в почетном карауле, затемнелась Старая вежа, забелел городской пляж, и открылся Ольвиополь. Дома, сады, пересеченья улиц… А вдали, на верху степного увала, накалывала облака полосатая мачта телевышки.

«Лепота!»

«Иж» вывернул на Киевскую, и Браилов добавил газку, одолевая подъем. У высокого бетонного забора, огораживавшего «НИИ субэлектронных структур», водитель аккуратно притормозил. Стоянка тут образовалась спонтанная, самодеятельная, но никто никого не гонял. Да и машин у институтских всего ничего — черная обтекаемая «Татра-603» директора НИИСС, чей-то старенький «Москвич», да тройка «Жигулей» разной степени износа.

Я глянул поверх лакированных крыш, выше серой кромки ограды, из-за которой фонтанировала густая глянцевитая зелень, да так мощно, что стеклянный параллелепипед главного корпуса еле проглядывал, зачеркнутый ветвями.

С утра я был на взводе, став ершистым и колючим — готовился к подвигу. Брякнуть сгоряча, что сам-де «двину» в сопредельное пространство, куда как легко! Ага… Добраться на нездешнем поезде до иной Москвы, договориться с Инной-2, забрать из садика малолетнюю Юлию Михайловну, да пораньше, чтобы опередить Мишкину тещу, «бабу Римму», и вернуться. Делов-то.

Но ведь милиция и КГБ в бета-пространстве тоже наличествуют, и в компетентных органах сильно удивятся явлению товарища Гарина, пропавшего без вести пять месяцев назад, и тогда же, наверное, объявленного в розыск. А если и проморгают органы, то баба Римма живо всех на уши поставит, на генералов орать будет, чтобы арестовали зятя-похитителя и вернули внучку.

Хотя… Разве это проблемы? Как попасть в «бету» — вот в чем вопрос!

«Теория совмещенных пространств», «теория перехода» — это пока лишь набор слов. Названия без контента.

Ну, да, есть у меня кой-какие наработки. И что? Расчеты, сделанные на коленке, основанные на озарениях! Киврин — молодец, он ручается за отражатель бета-ретранслятора. Сам паял, из бериллия. Всё, дескать, выверено до микрона, до миллисекунды! Верю…

Настроить хронокамеру так, чтобы свести к нулю локальные возмущения — это уже моя задача. Себе я тоже верю…

Вопрос: ладно, там, вера. Ну, а надежда на возвращение моей драгоценной тушки живой и здоровой «ще не вмерла»?

«Ждите ответа… Ждите ответа…» — талдычит монотонный голос в моей бедной голове.

— Миша! Алё! — повысил голос водитель, и пассажир, наконец-то, расслышал зов.

— А?

— Бэ! — буркнул Браилов, отводя глаза. — Слушай… Я всё понимаю — подготовка, туда-сюда… — он смолк, бездумно оглаживая ладонями оплетку руля. — Скажи, а почему ты сам не поехал в Москву? Чтобы подкалывать насчет красоты «неописиваемой»?

Я глянул на его чеканный профиль, и усмехнулся.

— А ты думаешь, мне приятно было, когда ты отвлекал огонь на себя? ЦРУ перебросило силы в Новосибирск, охотится за тобой, а я — в домике! Лопаю черешню и радуюсь жизни. Извини, но не надо мне такого счастья!

— Я так и думал, — серьезно кивнул Миша. — Слушай…

— Да слушаю я, слушаю.

— В общем… — Браилов замялся. — Я тебе тут немножечко соврал… Мы с Ленкой каждый день перезванивались, да не по одному разу. В общем… Мы долго думали, и решили: в «бете» тебе делать нечего! Двину, все-таки, я. Вернусь, так сказать, в родное пространство. И не один, а с Леной. Не спорь! — повысил он голос, хотя я молчал. — Подумай лучше! Вот, ты сейчас толковал о справедливости. И что? По-твоему, это правильно, когда кто-то, ты или другой, приводит ко мне мою дочь? Я — ее папа! И это мне думать о Юльке! Там думать, понимаешь? Не здесь, а там! — помолчав, Миша «убивал громкость»: — Я разведусь с Инной, а дочь останется со мной. Ну, если мне это удастся, конечно! Инка-то согласится, Юля ей мешает только… Нет, я не злобствую. Ну, вот такая она мамочка! — развел он руками. — Вся в искусстве! Между семьей и съемками она выберет второе. Пусть. А вот тещенька моя… Да ладно! В конце концов, это моя родня, разберусь как-нибудь. Но сам. Восстановлюсь на работе… скажу, что болел долго, потом скрывался, даже операцию сделал, чтобы враги не узнали. А идентификация — это просто, ведь отпечатки пальцев у меня всё те же! Женюсь на Ленке… В общем, не знаю я, как там всё выйдет, но… Знаешь, как ковбои говаривали? «Мужчина сам запрягает своих лошадей»! Правильно?