Мавзолей для братка - Ерпылев Андрей Юрьевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/72
• Следующая

– Чем же? – саркастически усмехнулся Арталетов.

– Он наверняка теперь единственный из французов, похороненный сразу в двух местах, – вполне серьезно ответил Кот. – В Арденнах и в Париже, на кладбище Пер-Лашез[35]. Между прочим, известное место.

– Наслышан, – так же серьезно кивнул в ответ Георгий. – Действительно, ему несказанно повезло…

На Арталетова всегда плохо действовали кладбища. Даже такие уютные, более смахивающие на загородные парки, каким был в те далекие времена Пер-Лашез.

Теснящиеся друг к другу католические кресты и каменные нимфы, скорбящие над никому уже неведомыми Франсуа де ля Груа, Марианнами Арно и прочими Мальвуазенами де Стразуассонами дю Рамуашенами, увитые пожухшим плющом могильные плиты с глубоко врезанными готическими буквами эпитафий, кованые оградки…

Жора настоял на визите в печальную обитель, чтобы отдать дань памяти покойному другу, сразу же, как только узнал о его гибели.

Но Кот уверенно повел его вовсе не в гущу богатых обелисков, а куда-то в дальний угол, густо поросший боярышником, возможно, когда-нибудь весной и радующим глаз пышным цветением, а теперь напоминающим пучки колючей проволоки, почерневшей от времени.

– Вот тут. – Мохнатая лапка ткнула в покосившийся крест из простого горбыля, утонувший в зарослях бурых сорняков.

Некрашеная доска уже потемнела от непогоды и, без всякого сомнения, вряд ли простоит тут более сезона-другого. Самое большее – три. А дальше?

А дальше безымянная могилка постепенно сравняется с землей, и сама память о неунывающем Леплайсане, надежном друге и бесстрашном бойце, остроумном собеседнике и веселом собутыльнике, наконец, просто отличном человеке изгладится навсегда. Разве такой участи он заслуживал?

Приглядевшись, Георгий увидел сидящую на поперечной перекладине креста бледно-зеленоватую тень, не более материальную, чем струйка дыма. Неужели это вечный спутник Леплайсана?

Полупрозрачный чертик печально взглянул в склоненное к нему знакомое лицо бледно-желтыми фонариками глаз и снова нахохлился, будто больная птичка. Судя по неважному состоянию – осталось ему совсем немного и вскоре предстоит отправиться вслед за покровителем.

Может быть, крест так плохо влияет? Все же нечистая сила…

– Иди сюда, – протянул ладонь Арталетов, движимый естественным чувством сострадания, но чертик лишь вяло помотал головенкой и сгорбился еще больше.

До этого момента в смерть друга не верилось до конца. Но именно вид смертельно больной маленькой твари послужил последней каплей, и сердце Георгия дрогнуло. Он не сдерживал слез, струящихся по щекам, не стеснялся Кота, тоже изо всех сил делавшего вид, будто скорбит.

– Я вернусь и спасу тебя, Людовик, – пробормотал путешественник. – Вот только доведу до конца дело и вернусь…

Ужин близился к концу, а Арталетов не знал, с какой стороны подступиться к своей задаче.

Чем можно увлечь всем на свете довольное существо, чтобы оно бросило свой налаженный во всех отношениях быт и очертя голову окунулось в полную невзгод и опасностей Неизвестность. Романтикой? Полно! Только не Кота в сапогах, прожившего такую переполненную событиями жизнь, что хватило бы на пару десятков мемуаристов… Материальными благами? Ага! Особенно такого, купающегося в богатстве… Надавить на дружеские чувства? Сомнительно, чтобы они у него были…

– А ведь того золота, которое вы укра… позаимствовали у Воляпюка, – вовремя поправился Георгий, – не хватило бы на все это великолепие, – обвел он рукой стены, обитые тисненой золотом кожей и украшенные картинами – сплошь натюрмортами «малых голландцев» с рыбой и битой птицей, золоченые канделябры, бархат портьер. – Каким же образом? И к королю, по вашим же словам, вы путешествовали пешком. Когда несли… это…

Слова «голова Леплайсана» он так и не смог выговорить.

– Да, это так, – вздохнул Кот, наливая себе в бокал из отдельного графинчика бурую жидкость, подозрительно пахнущую аптекой и селедочным рассолом. – Тогда я еще не мог похвастаться особенным достатком… Так, домик на Монмартре, небольшое дело по скупке кра… некоторых ненужных хозяевам вещей…

– Отчего же такой прогресс?

– Если сказать честно, – признался Кот, язык которого несколько развязала принятая внутрь валерьянка – для кошек, как известно, то же самое, что и алкоголь для людей, – то, несколько обиженный размером королевской награды за столь важную услугу, я по возвращении наведался на вашу опустевшую квартиру. Не спешите протестовать, сударь! Вас сожгли на костре, родственников Леплайсана я не знаю, да и были ли они у него… Как ни крути, я на тот момент мог считать себя единственным наследником нашего общего покойного друга. Все равно жилье ушло бы на погашение долгов шута… Какое имущество имел Леплайсан, – продолжил он, осушив еще одну чарку своей «микстуры», – вы, конечно, знаете сами. Да, когда Фортуна поворачивалась к нему лицом – он шиковал, будто Крез, швыряя золото направо и налево. Когда иным местом – был нищ, как церковная мышь… Впрочем, что я вам это рассказываю – вы видели его в обоих состояниях. А после вашей безвременной кончины, казалось, удача вообще забыла о нем.

– Он бедствовал?

– Не то слово! Король увлекся очередной любовницей, работы по специальности не предвиделось, в карты не везло. Представляете – я даже не нашел в квартире запасной шпаги! Даже когда Леплайсан продувался в дым, оружие для него было свято. Валялось лишь всякое барахло, место которому – у старьевщика! Я смог набить только один мешок! Но вот в бюро…

– У нас не было бюро.

– Значит, появилось уже после вашего, так сказать, отъезда. – Кот хладнокровно указал когтем в потолок. – Да! Вы же не знаете! Наш друг взялся за мемуары! Успел всего несколько страниц, но все-таки… Я вам потом дам почитать… Так вот: в ящике бюро я обнаружил несколько очень занятных картинок, касающихся другого нашего знакомого. Не догадываетесь кого?

– Неужели Воляпюка?

– В точку! Конечно, Леплайсан ничего такого на уме не имел – вам же известно благородство покойного! Так, взял посмотреть на досуге и позабыл вернуть. Я восполнил этот пробел.

– И все это великолепие – за те несколько картинок? Да там же ерунда сущая была!

– Ерунда ерундой, – глубокомысленно заметил кот, – но когда дело касается особы столь высокого сана… К тому же я присовокупил к своему щедрому подарку одно из тех надушенных писем, перевязанных розовой ленточкой, которые по неизвестной причине оказались у меня в шляпе после того памятного ночного огр… визита. Его высокопреосвященство просто не знал, чем меня отблагодарить! Ему ведь хорошо известно, что среди писем были и другие, с ленточками иных цветов…

– Бедный старик…

– Почему же бедный? Думаете, он сильно обеднел, уделив мне, сирому, жалкую кроху от своих богатств? Вы не уважаете церковь, мой друг. А князей церкви – просто унижаете.

– Я больше не буду. Неужели на кардинала так подействовало письмо?

– Вы спрашиваете? Ведь письмо-то от жен-щи-ны! Уж поверьте мне, как старому холостяку…

– А почему, кстати, до сих пор холостяку? – невинно спросил Жора, почувствовав вдруг, как сердце пропустило удар. – Помнится, вы мечтали жениться.

– Ха! Беру пример с вас, – огрызнулся Кот, но чувствовалось, что вопрос попал в точку: он сейчас был как раз в том состоянии, когда мужчин обычно тянет на романтические приключения или хотя бы на разговоры о них. – Вы ведь тоже не спешите мне похвастаться изменениями в своем семейном положении.

Конечно, если они нормальные мужчины, а не всякие там упыри нестандартной ориентации…

– Не спешу, – честно ответил Арталетов. – Но делаю в данном направлении большие шаги.

– Красная Шапочка? – подмигнул Кот.

– Ну-у… Неважно. В данном случае речь о вас.

– Я? А что я?.. – Кот откинулся в кресле и принялся изучать кончики когтей, время от времени наводя на них блеск языком. – Разве тут найдешь приличную подругу жизни? Нет, от соискательниц прохода нет, но это либо уродки, либо дуры, либо то и другое вместе, и всего – много. Среднего мне еще не встречалось. К тому же, – смущенно добавил он после некоторой паузы (Жора затаил дыхание, боясь спугнуть удачу), – местных Мурок и Бусек я навидался за свою жизнь предостаточно. Настигнешь, бывало, в темном уголке, припрешь к стенке, схватишь зубами за ушко и… А потом и думаешь про себя: «Ну чем я, уважающий себя Кот, отличаюсь от какого-нибудь паршивого кролика?..» Даже стыдно порой. Вот если бы нечто экзотическое…

• Предыдущая
• 30/72
• Следующая