Солдат удачи (СИ) - Ковалев Валерий Николаевич - Страница 32

— Пора, командир, — бросил окурок в урну Хазар, и все направились по проспекту дальше.

Вскоре встретилось небольшое кафе с вывеской «Базилик». Зашли внутрь, отодвинув стулья, уселись за один из пустых столиков.

— Что будем кушать? — подошла молоденькая официантка.

Просмотрев меню, заказали овощные салаты, киевский борщ и отбивные с жареной картошкой. Из напитков выбрали две бутылки водки «Пацаны» и кофе. Еда оказалась на уровне, а вот пацанская водка Максиму не понравилась. «Не иначе, паленая», — подумал про себя, но смолчал. Не хотел обидеть дончан.

Когда выпили и поели, разговор пошел живее, познакомились ближе.

Бес оказался родом из Харькова, служил там в «Беркуте». После событий на Майдане приехал в Донбасс сражаться за Новороссию. Хазар после службы в ВДВ работал металлургом на «Донецк-стали», а Снегирь был в прошлом мастером-взрывником. Все вступили в ополчение по идейным соображениям, о чем не жалели.

Недовольны были только одним. Перемирием, подписанным в Минске с подачи России. Его, по общему мнению, заключать не следовало, поскольку украинские войска потерпели сокрушительное поражение.

— Мы тогда вполне могли гнать их до Карпат и освободить от бандеровцев всю Украину, — заявил Бес. — А теперь что? Эти суки восстановились и пришли снова.

— Точно, — прогудел Хазар, а Снегирь тихо ругнулся.

Максим был согласен с новыми сослуживцами, поскольку в России этого тоже многие не понимали. Посидев с час, расплатились, потом дончане отправились навестить родных, а они со старшим лейтенантом вернулись в расположение части. Спустя неделю снова выехали на позиции, сменив товарищей. Окопная война продолжалась.

За это время Найденов освоил «утес», стал давать по ночам в составе расчета ответки укропам, а еще близко сошелся со снайпером группы Осой. Тот был профессионалом, воевал в этом качестве полтора года и как-то на учебном полигоне дал Максу сделать несколько выстрелов из снайперской винтовки Драгунова, СВД, с оптическим прицелом по грудной мишени. Она стояла на удалении в пятьсот метров, и все три пули москвич послал точно в цель.

— Недурно, — хмыкнул снайпер и переставил мишень на шестьсот. — Давай еще три, — сказал, когда вернулись на рубеж ведения огня.

В этот раз Найденов поразил мишень дважды.

— Раньше с оптикой имел дело? — поинтересовался Оса.

— Учили немного, — пожал плечами Максим.

— Будешь у меня напарником?

— Если командир разрешит.

— Не вопрос, — шутливо толкнул в бок. — Снайпер это не хухры-мухры. Особенно в обороне.

Бес согласился с предложением Осы. Так Найденов стал в группе вторым снайпером. Для начала сдав на батальонном складе автомат, он получил уже бывшую в деле СВД с оптикой и боезапас к ней. Потом вместе с наставником винтовку пристреляли, и тот рассказал об основах своего дела: правилах маскировки, наблюдения, устройстве засад и действиях в составе разведывательно-поисковой группы.

— Ну а поскольку пока такой в планах командования не предвидится, будем с тобой ходить на «вольную охоту». Все лучше, чем сидеть в окопах, — завершил Оса.

Первые два выхода ничего не дали. А во время третьего выхода ранним утром из засады в посадке они уничтожили пулеметный расчет. Один из врагов, желая размяться, вылез из окопа, откуда ночью велся тревожащий огонь, и Оса свалил его метким выстрелом. Убитый сполз наружу по брустверу.

Второй тут же высунулся по пояс, уцепил напарника за ноги, попытался втащить тело в окоп. Глядя в окуляр, Максим плавно потянул спусковой крючок, приклад резко толкнул в плечо. Голова пулеметчика дернулась, он уткнулся каской в землю.

— Теперь уходим, — прошептал Оса, и они поползли в расположение своих.

Вернувшись, Оса доложил о ликвидации пулеметной точки Бесу. Тот поздравил Найденова с почином.

Над головой синело небо, в нем искрилось солнце, с юга тянулся журавлиный клин. Бес с Найденовым, раздетые по пояс, загорали на крыше своего корпуса. В очередной раз вернувшись с позиций, они не пошли с другими в город, решив принять солнечные ванны.

— Послушай, Макс, — заложив руки за голову и глядя на плывущие в выси облачка, поинтересовался командир. — Вот я воюю за свою родину без нацистов. А ты за что?

— Тоже их ненавижу, — ответил Найденов, щуря глаза.

— Сколько думаешь тут пробыть?

— Год. Как указано в контракте.

— А потом?

— Время покажет. Почему спрашиваешь?

— Да это я так, к слову.

Они ненадолго замолчали.

— Слышь, Виктор, а что ты будешь делать после войны? — на этот раз поинтересовался Найденов.

— Вопрос в том, когда она кончится.

— Думаешь, не скоро?

— Не скоро.

— Почему?

— Видишь ли, — приподнялся на локте командир, — когда вместе с добровольцами из России мы разбили атошников под Иловайском, а затем в Дебальцево, был небывалый подъем. В ополчение записывались сотнями, дорога на Киев была свободна. А там и конец войне. Потом бац. И эти самые Минские соглашения. До сих пор мало кто понимает, что это было. Ошибка или предательство?

— Н-ну, не знаю, — уселся, скрестив ноги, Максим.

— В том-то и вопрос, — сжал губы Бес. — С того дня многое изменилось. Казаки за редким исключением ушли. А в Киеве, наплевав на эти самые соглашения, принялись за старое. Теперь мы снова в огненном кольце, а ваши политиканы только сотрясают воздух.

— Все так, — согласился Найденов. — Но Россия Донбасс в беде не оставит.

— Хотелось бы верить, — встал на ноги Бес. — Ладно, пойдем, майское солнце коварное. Сгорим на хрен.

Натянули тельняшки с куртками, направились к выходному люку.

В начале июня погиб Оса.

Как обычно, выехав на позиции, ночью они с Найденовым отправились на свободную охоту. Выбравшись за бруствер, доползли до ничейной полосы и укрылись в старом оплывшем окопе. Год назад здесь была линия обороны подразделений АТО, отошедших после ударов донецкого ополчения за развалины поселка.

Стали наблюдать в оптику украинскую передовую, а спустя полчаса оттуда понеслись мины, ставшие кучно рваться вокруг окопа. Максима, швырнув на дно, оглушило, а когда пришел в себя, вокруг было тихо.

— Федя, ты живой? — прошептал он напарнику, приткнувшемуся к стенке. Тот молчал, потеребил за плечо. Оса сполз на бок, был мертв. Из шеи, развороченной осколком, наплывала кровь, рядом валялась покореженная винтовка. Сняв с тела разгрузку с запасными магазинами, Максим перевалил тело через заднюю кромку. Прихватил свою СВД и тоже выбрался из окопа.

Сразу за окопом начиналась неглубокая промоина, и Максим пополз, волоча за собой убитого товарища. Через минуту за спиной ударил пулемет. Над головой низко пронеслись трассеры, со стороны ополченцев заработал второй. Началась перестрелка.

А Максим, хрипя и задыхаясь, полз вперед. В голове шумело, глаза заливал соленый пот, на зубах противно хрустел песок. Последнее, что запомнил, — тупой удар в плечо и чьи-то руки, втащившие в траншею.

Очнулся на операционном столе, после того, как из него извлекли пулю. На каталке раненого отвезли в палату. Там на койках лежали трое, он стал четвертым. Больница была самой обычной. Госпиталей в Донецке не было, военных лечили вместе с гражданскими. Ранение у Максима оказалось средней тяжести, пуля ударила на излете. Через пару недель врачи обещали поставить на ноги.

На третий день его навестили Бес с Хазаром, принесли пакет с гостинцами: солидным куском сала домашнего посола, яблоками и орехами.

— Как дела? — Командиры, подвинув стулья, уселись рядом с койкой.

— Нормально. Осу похоронили?

— Да. На Моспинском кладбище. Он родом из Славянска, а там укропы. Так что пришлось здесь.

— У него кто-то остался?

— Жена и ребенок, но связи с родней нет.

Немного помолчали, без слов отдавая дань уважения погибшему бойцу, а потом Бес спросил:

— Вы себя никак не демаскировали?