Восьмое правило дворянина (СИ) - Герда Александр - Страница 5

— Честно признаться, никак не ожидал увидеть вас сегодня, Леонид Александрович, — сказал я через несколько минут. — Хотел только на завтра общее собрание в «Кремль-Плаза» назначить… Что-то случилось?

— Да как сказать, — пожал плечами Верховцев. — С одной стороны вроде бы ничего срочного, а с другой…

Он посмотрел на меня и продолжил:

— Владимир Михайлович, в общем вот какое дело. После смерти Морозова, Фридрих фон Аренстоф решил отказаться от борьбы за «Транснефть-Эрго» и продать вам свою долю без борьбы, — Верховцев кисло улыбнулся. — Прислал в четверг поздравительное письмо и даже небольшой подарок в виде гербовой булавки на галстук.

— Надо же, прямо аттракцион невиданной щедрости какой-то, — покачал я головой. — Что-то на немца это не очень похоже. Эти парни не очень-то славятся своей расточительностью, а уж дарить подарки по такому случаю вообще не вижу смысла. Что за дурость?

— Давыдов считает, что фриц не хочет с вами ссориться, но мне вот тоже это показалось подозрительным, ваше сиятельство, поэтому я решил отдать его подарок в тайную канцелярию ребяткам на исследование.

Верховцев замолчал и победоносно вскинул подбородок, ожидая пока я задам ему тот самый вопрос насчет результатов.

— Леонид Александрович, ну говорите же, что вам удалось выяснить?

— На самом деле, булавка проклятый артефакт, который прикончил бы вас самое большое за неделю, граф, — ответил он. — А это значит, что Аренстоф всего лишь хотел убить вас.

— Ну вот, это больше похоже на правду, — улыбнулся я. — Узнаю старое доброе дворянство! А то прямо чуть землю из-под моих ног не вышибли такими новостями — поздравительные письма, подарки…

Мы немного помолчали.

— Каковы будут распоряжения, ваше сиятельство? — спросил он.

— Кто-нибудь кроме вас знает о чудесных свойствах подарка от Аренстофа?

— Разумеется нет, Владимир Михайлович.

— Вот и отлично. В таком случае, потрудитесь изготовить мне к завтрашнему утру его точную копию, а я на неделе даже как-нибудь надену булавку — пусть немец думает, что я ношу артефакт. Справитесь с этим?

— Конечно, без проблем, — кивнул виконт. — Но ведь через неделю он узнает, что это подделка. Придется с ним что-то решать.

— Нет, так много времени у него не будет, — я посмотрел на Верховцева и улыбнулся. — Ну а теперь езжайте наконец домой и отдохните. Встретимся завтра утром в «Кремль-Плаза» — я имею еще полдня полноценного отпуска.

— Хорошо, ваше сиятельство, — усмехнулся он и пошел к воротам.

Я потянулся и посмотрел на солнце, которое сегодня припекало не хуже, чем в Ницце. Может тоже искупаться в реке? Почему бы и нет, вот только перед этим нужно сделать один срочный звонок.

Телефон отозвался несколькими звуковыми сигналами и вскоре я услышал в трубке знакомый голос:

— Добрый день, ваше сиятельство… Не думал, что услышу вас так скоро. Вы просто решили скрасить старику этот воскресный день приятным разговором или у вас ко мне какая-то просьба?

— День и вправду хорош, магистр, трудно спорить, но вынужден признать, звоню я вам все же по делу…

— Что же, после той радости, которую вы доставили мне своим прошлым подарком, с удовольствием помогу вам, граф… Орден будет рад отплатить вам тем же. Скажите, кто вас беспокоит?

Великое Московское княжество.

Москва.

«Кремль-Плаза».

Выслушав последние новости от Давыдова, я демонстративно поправил булавку на своем галстуке, взял пульт от кондиционера и понизил температуру. Последние дни в Москве стояла ужасная жара, у меня складывалось ощущение, что когда я шел по асфальту, у меня даже туфли к нему прилипали.

— Судя по вашей радостной речи, все у нас идет неплохо, я вас правильно понял, Матвей Всеволодович?

— Даже более чем, ваше сиятельство. Болотов рвет и мечет. Представляете, за эти пять дней в меня дважды стреляли! — торжествовал Давыдов. — И я уверен, что это его рук дело!

Я усмехнулся и посмотрел на нашего улыбающегося финансового гения. Понятно, что сам факт нападений на него говорил о том, что он все делает правильно, но ничего хорошего в этом не было. Рано или поздно нам могло не повезти.

О покушениях я, разумеется, знал — Верховцев докладывал мне обо всем, пока я был в Ницце. Хорошо, что его парням удалось прикрыть Давыдова и обойтись малой кровью — лишь одним легким ранением.

Но вот плохо, что и в первом, и во втором случае никого из нападавших пристрелить не удалось. Хотя, чего уж тут, прав был финансист, понятно чьих это рук дело, кроме Болотова других заинтересованных лиц в этой истории больше не осталось.

Один лишь только Аренстоф, но этот парень решил с другой стороны зайти, так что он здесь ни при чем.

— Кстати, Матвей Всеволодович, я вот смотрю на вас и никак не могу понять — вы чему радуетесь? — спросил я у него. — Такое ощущение, что Болотов на вас не два покушения организовал, а два миллиона золотом тайно подбросил.

— Ну, раз уж подсылает ко мне всяких, значит есть повод, — пожал плечами Давыдов и многозначительно посмотрел на мою булавку. — Вот и господин Аренстоф решил с нами миром вопрос решить. Хотя у него и вариантов-то других нет, но нервы потрепать нам при большом желании мог. Кстати, он еще письмо прислал, читали?

— Нет, — поморщился я. — Мне Леонид Александрович в двух словах пересказал. Но смысл я понял.

— Его поверенный в Российской империи попросил десять дней на подготовку всех бумаг, — Матвей Всеволодович вопросительно посмотрел на меня. — Не знаю зачем ему так много времени, но учитывая обстоятельства, лично я не возражаю, работы хватает, так что если вы не против…

— Да Бога ради, — махнул я рукой. — В самом деле, зачем человека душить, если вопрос миром решается? Лишняя спешка мне ни к чему — десять так десять. Подожду. Будем считать, что с этого момента вопрос с «Транснефть-Эрго» меня больше не беспокоит.

Я посмотрел в окно на пустые московские улицы, которые плавились под жарким летним солнцем. Даже прогулочные теплоходы плыли по Москве-реке как-то медленно, будто вода под раскаленным солнцем превратилась в густой кисель.

— А вот вопрос с покушениями меня беспокоит по-прежнему, — сказал я и посмотрел на Верховцева.

В ответ он лишь пожал плечами:

— Ваше сиятельство, все что я могу сделать — это окружить Давыдова охраной и защитными артефактами. Остальное не в моих силах.

— Не беспокойтесь, Владимир Михайлович, скоро попытки Болотова прекратятся, если вообще еще когда-нибудь еще повторятся, — сообщил мне Матвей Всеволодович.

— Это еще почему?

— Наша игра с его людьми на финансовом рынке не может продолжаться вечно и постепенно приходит к какому-то понятному итогу, — ответил он. — Где-то мы остаемся при своих, где-то нет, просто сложилось так, что по большей части выигрываем, вот и все. Нерешенных вопросов осталось совсем немного, так что сами понимаете… Я думаю максимум неделя и все как-то устаканится.

— Может быть, вам виднее, — не стал я спорить с финансистом, тем более все равно ничего не понимал в этих вопросах. — Даже если дело обстоит так, как вы говорите, то я не хочу, чтобы в эту неделю с вами что-то случилось.

— Ваше сиятельство, что может случиться с человеком, если его целыми днями не выпускают из собственного дома? — спросил Давыдов и бросил недобрый взгляд на Верховцева, который сделал вид, что увлеченно смотрит в окно.

— Насколько я понял, дважды вам все-таки удалось пробраться через охранников Леонида Александровича, — усмехнулся я.

— Нет, ну в самом деле, — он наклонился вперед и понизил голос. — Вы знаете, его люди находятся в моем доме даже ночью. Причем в каждой комнате.

— И что, сильно шумят? — спросил я.

— Нет, но…

— Матвей Всеволодович, вы ведь сами сказали, что это скоро закончится, верно? Потерпите немного. Пусть каждый занимается своей работой. Я понимаю, вы устали… Вон на Свиридове Артеме Михайловиче тоже лица нет… В конце лета я вас обоих отправлю в отпуск, обещаю. Да еще и отдых оплачу, годится?