Восьмое правило дворянина (СИ) - Герда Александр - Страница 16

Лень было отрывать голову от массажного стола и спрашивать у нее что происходит, но видимо придется. Фон Аренстоф подумал, а не наказать ли ему эту новенькую сучку все-таки прямо сейчас?

Это была последняя мысль в жизни фюрста.

Острая боль пронзила его, и металлическая спица насквозь пробила шею. Фюрст открыл рот, чтобы позвать на помощь, но так и замер в немом крике и с раскрытыми от ужаса глазами.

К неудовольствию Сабурова, надолго я у него не задержался, хотя он и настаивал. Да куда задерживаться, я ведь на пару дней всего отпрашивался, и так слишком много времени потерял.

Ну а с учетом того, что после нашего знакомства с Лучезарным проснулся лишь к вечеру следующего дня, еще пару дней гостить, как просил Дмитрий Федорович, просто неудобно перед Шуваловым.

— Вот другие приедут с коробкой конфет и живут месяц, а ты привез полный ящик подарков ценных и день не посидишь, — бурчал князь-дракон, когда мы на дорожку чаевничали. — Хотя бы новостей мне Московских рассказал: кто с кем спит, кто перед кем шапку ломит, кто кого под монастырь подводит.

— Так я слышал плевать вам на новости-то московские, ваше сиятельство…

— Ну так-то да… Но все равно интересно, — погладил бороду Сабуров. — Ко мне ведь редко кто интересный приезжает. В основном так… культисты всякие на голову хворые, а с ними сам понимаешь какой разговор… Все про Драконий камень спрашивают, а ты персона любопытная, в новостях часто мелькаешь. Колька же не дурак, кого попало к себе приближать не будет — я его знаю, вот и поговорили бы на досуге.

— В другой раз как-нибудь приеду и поговорим.

— Брешешь, — махнул рукой князь-дракон. — Нужен я тебе как ежу футболка. Разве что еще один артефакт какой раздобудешь. Ладно, что уж с тебя возьмешь, молодой… А там кто его знает, может и в самом деле приедешь. Насчет артефакта объяснять, думаю, не нужно, просто так носить его в современной Российской империи не рекомендую — голову отрубят и не посмотрят, что Соколовым звали, понятно?

— Понятно. Значит он по классу запрещенных проходит, — кивнул я. — Кстати, я все думал пока не заснул, Лучезарный… он кто?

— Дед Пихто… — ответил Сабуров и хлебнул чаю. — Только не обижайся, Владимир Михайлович.

— Да не маленький вроде бы.

— Просто сложно объяснить кем является существо высшего порядка. Так что не забивай себе голову всякой ерундой — мой тебе совет, — он долил себе в чашку немного кипятка из расписного самовара. — Свезло тебе, граф, вот что я тебе скажу. Было бы мне интересно вызнать историю этого амулета и всю его дорожку с самого начала.

— Чего же вы с Лучезарным не поговорили? Вы ведь с ним где-то родичи… Вы тоже не самый обыкновенный князь, Дмитрий Федорович.

— Не стал бы он со мной говорить, Володя. Он же к тебе пришел, а не ко мне. Каким образом — это уже другой вопрос. В этом мире все не случайно. Ну а мое дело тебя с ним познакомить было, вот и все, — он посмотрел на меня и пожал плечами. — Да ты рано или поздно и сам бы смог, просто так быстрее, вот и все. Ну и мне интересно, сам понимаешь… Не каждый день такое случается. Ты чего сушки не ешь? Это у меня здесь в княжестве пекут, между прочим. Не то, что в вашей Москве.

— Да хватит уже, наелся. Спасибо за гостеприимство и за помощь, ваше сиятельство, ехать пора. Скоро последний теплоход отходит.

— Я тоже был рад с тобой познакомиться, — ответил он. — Ну и за находку свою не беспокойся. Никому за нее не скажу, так что владей спокойно, не переживай. Только уж будь с ним повнимательней, постарайся, чтобы у тебя его в качестве трофея никто не отобрал, понял?

— Ну это уж…

Сабуров провожал меня как дорогого гостя до самого причала, чем немало удивил все свое княжество, которое сопровождало нас любопытными взглядами. Видимо нечасто к Дмитрию Федоровичу такие гости заезжают, ради которых он из дома выходит, да еще и долгие прогулки совершает.

Когда я уже садился на теплоход, он вдруг тронул меня за локоть и сказал:

— Послушай, граф… Я сразу не сказал, Лучезарный — существо своенравное, тебя всегда защитит, а вот остальных как захочет. Для него только ты один существуешь в этом мире, понял? Ты это имей в виду на будущее, мало ли какая в жизни ситуация приключится.

— Это как же понимать, князь?

— Вот как хочешь, так и понимай, Володя. Ну, счастливого пути тебе и не забывай — обещал заехать при случае, так что рад буду.

После того, как теплоход отчалил, я еще немного подумал над словами Сабурова насчет Лучезарного, но вскоре выкинул их из головы — какой смысл?

Все равно ведь не пойму, что именно он имел в виду до тех пор, пока не проверю сказанного на собственной шкуре. Точнее на тех, к кому будет относиться странная мораль этого существа, меня-то он вроде бы всегда защищать должен. Поживем — увидим.

Оказавшись в Москве, я первым делом доложился Шувалову, что все свои дела закончил и готов выдвинуться в Египетское королевство по первому требованию.

— Ну наконец-то, граф, вам палец дай, так вы и руку отхватите, — пожурил он меня. — Вот так и вы — попросили пару дней, а сами почти на четыре задержались.

— Так на три, Максим Иванович! — справедливо возмутился я.

— Верно, на три, но я ведь не враг общему делу, совсем без отдыха на операцию не отправлю, правильно? А дорога у вас долгая была, только ленивый не знает, где вы последние дни провели… Вот только непонятно что за интерес ваше сиятельство в гости к Сабурову отправил…

Я решил промолчать и никак не комментировать размышления Шувалова, хотя думаю, что ему и в самом деле было интересно, у него работа такая — много знать.

— Ладно, это ваше лично дело, — продолжил он, не дождавшись от меня никаких слов. — В общем, завтра к восьми утра жду на базе. Буду проводить вам инструктаж на тему: «Как правильно выходить из отпуска».

Князь отключился даже не попрощавшись. Что-то на него непохоже. В таком хреновом настроении я его еще не видел. Может быть Николай Александрович ему разнос устроил, что так долго тянет с операцией? Ну а что, вполне может быть.

В этот момент телефон в руке вновь зазвонил. На этот раз Гринев.

— Рад вас слышать, Василий Денисович, — поприветствовал я его. — Уже успел соскучиться по вашему голосу.

— Да? Что-то сильно сомневаюсь… — пробурчал аншеф. — А вот я по тебе точно уже успел заскучать. Вот задание на моем столе очередное пылится, только вас с Соловьевой ждут, а вы свои попки розовые под солнышком греете…

— Так с высочайшего разрешения Его Императорского Величества…

— Угу, а по моей информации у вас уже как несколько дней это самое высочайшее разрешение закончилось, разве нет?

— Ну почти.

— В каком смысле?

— У меня еще есть кое-какое особое поручение, если что…

— Хорошо, я уточню, — пообещал Гринев. — В таком случае, заканчивайте со своими особыми поручениями и жду вашего звонка, Владимир Михайлович.

— Договорились.

— Только постарайтесь не угодить в больницу или еще что-нибудь в этом роде — у нас с вами совершенно нет для этого времени, ваше сиятельство.

— Вот этого гарантировать не могу, — хохотнул я. — Но я постараюсь. Сам не люблю больниц, та еще скукотища.

— Тогда удачи вам.

Он отключился, а я наконец сунул надоевший мне телефон в карман. Ну что, чувствую закончился мой отдых, теперь уж не будет у меня ни одного спокойного дня.

За время моего отсутствия Филимон более-менее освоился, и Никодим под свою ответственность даже разрешил ему пару раз покинуть свой дом и ознакомиться с территорией имения. По словам жандарма, слон оказался животным умным, сдержанным, на провокации Тосика не поддавался и все прошло без эксцессов.

В общем, теперь, если я не возражаю, предлагалось разрешить ему прогулки по Ясным Горкам хотя бы трижды в день. Да я особо и не против, пусть гуляет, если особого вреда не приносит.