Девочка сталкера. Часть 2 (СИ) - Стужева Инна - Страница 7

— Не узнает? Скажи-ка мне, многоуважаемый Сафрон, кто еще мог бы сделать это, если не я? Кто еще может изменить то, что он собственноручно пометил, как свое. Я вообще удивляюсь, что ты, старик, до сих пор жив. И что останешься жив еще хоть сколько-нибудь долгое время.

— Это не твое дело, Мадлена. Просто сделай, что тебя просят и мы уйдем. А иначе… тебе не придется ждать гнева Темного лорда. Ты получишь проблемы уже сейчас.

Троллиха подходит к Сафрону так близко, как до этого подходила ко мне.

— Угрожаешь? Мне?

— У нас всегда все складывалось так хорошо, Мадлена, — произносит Сафрон вкрадчиво, — давай не будем и сейчас нарушать нашего взаимовыгодного сотрудничества. Тут ведь замешаны не только мы с тобой, но и твой народ. Пока мы с тобой ладим, вы все живете здесь в почти полной безопасности. Вас не трогают ни драконы, ни кто либо еще. Подумай не о себе, но о них.

Несколько минут в хижине царит молчание.

Сафрон и троллиха ведут безмолвный диалог, невольной свидетельницей которого я становлюсь, пока в конце концов старик не побеждает.

— Ладно, — сдается Мадлена, — я уберу. Но за последствия будешь отвечать ты сам. И только если она согласится.

И она снова поворачивается ко мне.

— Что же, ведьма, ты согласна, чтобы я убрала с тебя Его метку?

Ее желтый глаз снова изучает меня словно под микроскопом.

— Да, я согласна, — киваю поспешно.

Чем быстрее сделаем дело, тем скорее уберемся отсюда.

— Может быть немного больно.

Я сглатываю и киваю.

— Хорошо.

— А может, будет больнее, чем ты могла бы представить.

— Неважно.

Уж как-нибудь потерплю.

— Необычно, хммм. Ну, ладно, тогда подходи ко мне. Дело-то не шибко сложное для меня, вот только последствия… Ты же понимаешь, насколько он будет зол…

Он не будет зол.

Он умер, умер, умер… Я смогла постоять за себя и отомстить. За то, что он взял меня силой, за все! Я обещала ему, и я сдержала свое слово!

Я смогла, у меня получилось!

А вдруг мне повезет, и он умрет насовсем? Девять жизней, как у кошки. Кажется, что ты бессмертный, потому что ты умираешь и воскресаешь вновь, пока не наступает та самая, последняя…

Кажется, что боли не будет конца…

Давно я не умирал так долго и так мучительно. Давно я вообще не умирал.

Теперь же эта боль накрывает с головой и ничего не остается, как подчиниться ей и позволить раздирать мое тело на куски. Рвать внутренности по живому и расщеплять их на атомы.

Позволить забрать мою жизнь лишь затем, чтобы потом дать ее снова.

В том же месте, на том же гребаном раскаленном песке и с той же болью, что ни за что не отпустит и будет разъедать помимо тела еще и мозг, снова и снова.

В бреду, без еды и воды, с осознанием, что ты ничего, абсолютно ничего не можешь поделать и карты уже разыграны за тебя. А ты лишь тот, кто случайно попал под раздачу.

Проклятый.

Тот, кто не смог спасти…

Физическая боль ничто по сравнению с той, что подтачивает меня изнутри…

И к этой боли с недавнего времени прибавилась еще одна…

Только это совсем другая боль.

Дикая и сладкая. Сводящая с ума. Тягучая, словно мед, пьянящая и мучающая с особенной медленной извращенностью.

Ульяна.

Мое наваждение… мое проклятье и моя слабость.

Я настолько поглощен ею, настолько хочу обладать, что рядом с ней я забываю обо всем остальном.

Растворяюсь в ощущениях. Теряю контроль и начинаю хреново соображать.

И позволяю ей много из того, что никогда бы и ни при каких обстоятельствах не позволил кому-то другому.

Но ей можно.

Если это и есть притяжение пары, то пусть все идет нахер. Я хочу избавиться от этого притяжения.

Бред и ты это знаешь. Не хочешь ты избавляться от него и никогда не хотел.

Когда твоя пара не принимает тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать, по ощущениям это сравнимо с адом на земле.

Но даже от этого ада ты кайфуешь. Сдерживаешься каждый раз, даешь ей вить из тебя веревки.

Ты крепко подсел на нее и готов прощать ей буквально все, даже ее попытки тебя убить.

И ты ни за что не согласишься, чтобы этот ад прекратился, нет. Ты будешь отчаянно желать его продолжения, потому что этот ад делает тебя живее, чем когда бы то ни было.

Не в силах пошевелиться и лежа в луже собственной крови, ты все равно хочешь ее… даже когда знаешь, что это она убила тебя.

Хочешь ее.

Давай начистоту, ты ведь мог бы не допустить этого, причем не приложив особых усилий.

Это не она убила тебя, а ты дал ей себя убить.

Посчитал, что за пару дней с ней ничего не случится. Старик не для того приложил столько усилий добраться до нее, чтобы сразу пустить в расход.

Накинул на нее пару защитных заклятий, на всякий случай.

И дал свое согласие на это.

Потому что иначе она бы не простила тебя и всегда мечтала о том, чтобы прикончить тебя.

Ты дал ей шанс сдержать свое слово и почувствовать себя сильной. Способной постоять за себя и отомстить.

А еще до последнего надеялся, что не решится. Что в самый последний момент что-то в ней дрогнет, и она поймет, что ты ей не так уж и безразличен, как она хочет показать.

Проверил?

Не дрогнуло.

Но только это ничего не меняет, и мы оба знаем, что это еще не конец.

Ульяна…

Как только найду… пусть эти несколько дней ты почувствуешь себя победителем, но как только найду…

— Подойти ко мне, ведьма, — командует Мадлена.

Я решительно шагаю к троллихе и она кладет свои руки мне на шею. Закрывает свой единственный глаз и начинает что-то бормотать.

В моем теле тут же активизируются неведомые мне до этого момента потоки и начинают циркуляцию от головы к стопам и обратно.

Пока вроде бы совсем не больно и даже приятно. За исключением тех потоков, движение которых затруднено. В местах зажимов мой организм чувствует себя не слишком комфортно.

— Ты посмотри, да у тебя тут понаставлено блоков, — прерывает свое бормотание Мадлена, не открывая глаза.

И тут же добавляет.

— Ну ладно, перейдем теперь к делу.

Ее руки перемещаются к задней стороне моей шеи и шершавые пальцы накрывают мое тату.

Как только это происходит, меня, словно острой иглой, пронзает такая боль, что я сгибаюсь пополам и из моих губ вырывается сдавленный стон.

— Спокойно, спокойно, девочка, я ведь тебя предупредила.

Да, предупредила, но не настолько же…

Черт, вот же черт!

У меня будто все внутренности разрывает.

И это так больно, чертовски больно… невозможно терпеть…

Можно сойти с ума… почему так?

Кажется, что этой боли не будет конца, но я не могу прекратить и отстраниться. У меня не получается.

Я не могу терпеть…

Но мне не остается ничего, чем только терпеть, терпеть…

Как же мне выдержать это и не умереть?

Сознание возвращается постепенно.

Когда я вновь открываю глаза, то чувствую привычное болезненное ощущение, будто лежу на раскаленной докрасна сковороде.

Нестерпимая жажда, удушливый жар пустыни.

Все как всегда.

Потому что именно в этом месте я возрождаюсь. Потому что здесь я умирал в свой самый первый раз сотни лет назад, когда еще был человеком и когда пребывал в счастливом неведении относительно того, как устроен мир. Уверенный, что это будет концом, а не началом.

Я заставляю себя подняться на ноги, но тут мое тело пронзает такой острой болью, что я сгибаюсь пополам и валюсь обратно на горячий, раскаленный солнцем песок.

Черт, что за хрень?

Но не успеваю подумать, как новый виток боли скручивает, заставляя уткнуться лицом в песок и выворачивает буквально наизнанку.

Грудь сдавливает, как никогда раньше, и одно из тату начинает гореть так, что я готов содрать кожу, лишь бы унять эту боль.

Что за…

И тут до меня, наконец, доходит.