"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 30

– Ты знаешь, Джаяли, что совсем недавно из дальних стран вернулись отправленные дядей люди, которые искали сказочную прародину ариев, что, по легендам, погибла в великой битве Исвархи с Первородным Змеем? Они ушли на юг два года назад. Многие тогда подсмеивались над дядюшкой, называя его мечтателем и упрекая, что он впустую тратит деньги из казны. Но он оплатил поход из собственных средств, а во главе поставил своего человека – Аоранга…

– Что такое этот Аоранг? – спросила Джаяли. – Я слыхала о нем. Какой-то удивительный дикарь, натасканный дядей?

– Воспитанный им, – поправила Аюна. – Вообрази – он из мохначей, самого дикого из подвластных нам племен. Дядя как-то рассказывал, что он обладает колдовским даром.

– Каким?

– Даром исцеления. Он лечит прикосновением, чует запах болезни, как звери, и еще много всего…

– Надо же! – недоверчиво заметила сестра. – И он умеет говорить на человеческом языке? Погоди, погоди! Мохначи – это же погонщики мамонтов? О боги! Они же почти звери! Так это существо ходит в шкурах и ужасно воняет?

– Сейчас ты сама все узнаешь.

– Да ты что?! – ужаснулась Джаяли.

Аюна весело посмотрела на нее.

– Да, я его жду. Он скоро придет за свитком и расскажет о походе сам. Может, останешься?

– Вот еще! – фыркнула Джаяли, вставая из-за стола. Служанки тут же подскочили, обувая ее в остроносые туфли и бережно укутывая в драгоценное покрывало. – Нисколько не любопытно слушать рычание и мычание косматого полузверя…

Женщина с беспокойством взглянула на младшую сестру:

– Он не опасен?

– Неужели дядя подверг бы меня опасности, присылая злобного дикаря?

– Ну-ну. Говорят, мохначи настолько сильны, что способны разорвать человека надвое голыми руками. А еще я слышала, что они подвержены внезапным приступам ярости. Не отпускай служанок да непременно вызови сюда стражу. Удачи!

Сестра неспешно удалилась, расцеловав ее на прощание. Спустя недолгое время после того, как мелодичный перезвон ее украшений затих в коридорах, в покои царевны вошел стражник.

– Госпожа, там пришел… этот… – страж помялся, не зная, как титуловать гостя, – Аоранг! За свитком достопочтенного Тулума!

У Аюны вспыхнули глаза от любопытства. Она села у стола, приняла гордую позу и величественно приказала:

– Позови его сюда! А сами останьтесь снаружи!

Эти слова Аюне подсказала гордость – но сердце ее стучало, как если бы в ее изысканные покои собирались ввести ручного саблезубца (сама царевна их никогда не видела, но, говорили, бывало и такое). Да, этот зверь еще слепым котенком появился и вырос у людей, и даже не то что приручен – он искренне считает их своими родичами. Но пусть саблезубец мурлыкает и ластится, он все же страшный хищник, и не требуется слишком много воображения, чтобы представить, на что он способен…

За раскрытыми дверями послышались тяжелые медленные шаги, и дверной проем застлала огромная тень. Вернее, огромной тень показалась принцессе – скорее она была неестественно широкой. Вошедший был плечист и светловолос, но не как арий; остановившись в дверях, он опустился на одно колено да так и замер, низко наклонив голову. То, что он был не в шкурах, а в человеческой одежде, как и его покорная поза, подбодрило царевну.

– Это ты Аоранг, воспитанник моего дяди?

– Да, солнцеликая, – приглушенным голосом ответил тот, не поднимая головы. – Святейший прислал меня за отчетом о походе в полдневные страны. Осмелюсь спросить, ты уже прочла его?

– Прочитала и желаю говорить с тобой о нем, – ответила царевна, вставая и рассматривая вошедшего. Тот, чуя ее изучающий взгляд, поднял голову и взглянул на нее ясными голубыми глазами. У Аюны отлегло от сердца. В странных и резких чертах мохнача было много непривычного, но ничего ужасного.

– Войди и садись сюда, к столу, Аоранг, – ласково велела она. – Смелее, я же приказываю тебе. Служанки, налейте ему освежающего напитка и принесите сладости. Я хочу услышать рассказ о великом походе – так, как ты видел его своими глазами…

Аоранг сидел на подушках перед низким столом, разделяя свое внимание между царевной и огромной вазой, полной сладких золотистых узелков – лакомства, которое вяжут и варят из смеси меда, топленого масла и сока лучших плодов из полуденных уделов Аратты. Ничего подобного воспитанный при храме молодой мохнач прежде не пробовал, но не хотел этого показать. И несмотря на настойчивые предложения царевны угощаться, взял только один узелок, и то как бы нехотя.

Обычно Аорангу было все равно, что о нем думают или говорят – а говорили всякое, правда по большей части за спиной, – но в глазах Аюны ему не хотелось выглядеть дикарем. Он знал ее ребенком – в том числе помнил и такое, что царевна явно забыла, иначе не говорила бы с ним сейчас как с незнакомцем, – но в его памяти она оставалась чем-то вроде роскошной куклы в золотой парче, с нарисованными глазами… Потом они много лет не встречались – а сейчас словно сам Исварха вдохнул в эту куклу божественный огонь, который сделал ее живой и невыносимо прелестной. Стараясь не таращиться на царевну слишком уж с откровенным восторгом, Аоранг рассказывал о своем походе. О нем он мог говорить без смущения и сколь угодно долго.

– Годится ли южная земля для жизни? Как тебе сказать, солнцеликая, – говорил он звучным, глубоким голосом. – Я давеча так сказал святейшему Тулуму, отдавая ему записки о походе: жить и там можно, но к чему? Там нет просторных, годных для земледелия плодородных равнин – только горы и непроходимые чащи, пропасти, бурные реки и тесные тропы…

– Похоже на земли накхов, – заметила царевна.

– О нет! Накхаран – земля скудная, но дышится там легко. А на юге… Перейдя тяжелыми снежными перевалами через великие горы, мы на радостях попытались спуститься вниз, но далеко не прошли – нас одолела невыносимая жара. Люди буквально захлебывались воздухом, как в бане, одежда намокала и липла к телу… И это в середине зимы! Дожди – внезапные потоки с неба, словно местная богиня после стирки выплескивала с неба кадку, – каждый день, да не по разу! Может быть, если бы дождались лета, было бы посуше, но мы бы не дожили… Лошадки-то наши, хоть и дети южных степей, и те начали болеть, копыта мокли, ноги у них покрывались язвами…

Аоранг почесал голову, покосился на обручальный браслет-змею на руке Аюны и содрогнулся, вспоминая.

– А сколько там змей и насекомых! Шагу не ступить, не устроить ночлег, чтобы этакая ядовитая тварь кого-то не тяпнула…

– Вы встретили там какие-нибудь племена? – спросила царевна.

– Нет, да оно и понятно – какой безумец решит поселиться в таких местах? Только обезьян.

– О, как в сказках? – всплеснула руками девушка. – Вы не привезли одну сюда?

– Ничего хорошего в них нет. Гнусного нрава, грязные существа, сотворенные в насмешку над людьми…

Аоранг нахмурился, кинул в рот еще пару сладостей и вдруг вскинул голову:

– Ты представляешь, какую мы встретили там диковину – лысого мамонта!

Он захохотал так громко и внезапно, что Аюна шарахнулась в сторону.

– Прости, солнцеликая. Вспомнил, как он выглядел. Эти голые, хлопающие на ходу уши, морщинистая задница… Я хохотал на весь лес так, что чуть не лопнул… А саблезубцы их – без клыков, да еще и полосатые. Нет, зубы у них есть, но, когда зверь закрывает пасть, их не видно! Короткозубые саблезубцы и лысые мамонты… Как эти звери там намерены выживать, уму непостижимо. Лично я бы переселился туда, только от смерти спасаясь!

Аоранг покачал головой, пододвинул к себе вазу и задумчиво зачерпнул пятерней горсть узелков, но вовремя опомнился и высыпал их обратно.

Аюна не заметила его оплошности, – подперев подбородок ладонью, она увлеченно слушала. Дикарь превзошел все ее ожидания. Он в самом деле оказался нестрашным, совсем не вонял, а кроме того, интересно рассказывал. Вопреки ехидным словам сестры, он вовсе не рычал и не мычал, а изъяснялся на высоком наречии получше иных ариев. Аюна поймала себя на том, что его просто приятно слушать. А безупречный столичный выговор мохнача, несомненно, заслуга ее дяди-жреца.