Каратист: яростный кулак. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 49

Парень покачал головой. Ухмыльнулся. Он переступал с ноги на ногу. Нос покраснел от холода.

— На сегодня все уже. Завтра продолжение. Свободен, Ермолов.

О, так даже лучше. Мне как раз надо в город. Я кивнул нахальному организатору. И отправился назад. В который уже раз.

Зрители не обращали на меня внимания. Увлечены поединками на площадках. Кричали и поднимали вверх руки. Сжатые кулаки.

А я уже торопился к «Москвичу» Смелова. Честно говоря, босые ноги в кедах изрядно замерзли. В воздухе чувствовалось дыхание зимы.

Несмотря на прохладу, вокруг на холмах появилось множество палаток. Выросли, как грибы после дождя.

Понятно. Молодежь решила совместить отдых и соревнования. Приятное с полезным. Где-то уже развели костры. Сидели вокруг. Играли на гитаре.

Смелов и Бурный сидели в машине. Оба молчали. Что-то у обоих похоронное настроение.

Смелов смотрел в окошко. Бурный откинулся назад. Лежал на сиденье с закрытыми глазами.

Я взял из багажника сумку с одеждой. Сел назад. В машине теплее, чем снаружи. Начал переодеваться.

— А где Олег? — спросил я, стягивая грязные штаны. — Он опять сам доберется?

Бурный не отреагировал. Так и лежал. С закрытыми глазами. На шее у него пульсировала вена.

А Смелов повернул ключ в замке зажигания. Хотел завести машину, но сначала получилось вхолостую. Он ответил:

— Ну да. Сам. Завтра ты тоже сам сюда поедешь.

Снова крутанул ключ. Двигатель почихал и натужно запыхтел. Вот это другое дело.

— Слушайте, парни, а че такое? — машина поехала вперед. Слишком резко. Я откинулся назад. Ударился о спинку сиденья. Выронил футболку из рук. — Вы чего такие полусдохшие? Ну, Ваня понятно. Переживает из-за проигрыша. А ты, Леня? Чего ты завелся?

Смелов устало вертел руль. Тихонько сигналил нерасторопным зрителям. Те медленно переходили дорогу.

— Ну что тут непонятно, Витя? — раздраженно спросил он. — Тебе, правда, не понять. Ты у нас везунчик. Баловень судьбы. А нам приходится все зубами вырывать. И не факт, что получится. Вот я, например. Вправду не смогу завтра прийти. Головные боли жуткие. Глаза из орбит лезут. Сейчас опять начинается. А я хотел завтра драться.

Я усмехнулся. Внутренне, то есть мысленно. Переоделся. Скатал ги. Швырнул в сумку.

— А с чего ты взял? — спросил я. Машина прыгала по грязным кочкам. — Что мне все дается по мановению волшебной палочки. А может, тебе кажется. Не думал?

Смелов надавил на газ. Мотор натужно взревел. «Москвич» помчался вперед.

Навстречу проехал «УАЗик». Внутри сидели улыбающиеся парни и девушки. Куда это они? На сегодня уже все бои закончились.

Хотя, скорее всего, тоже приехали разбивать лагерь. Жарить картошку в золе. И варить похлебку над костром. И еще мне показалось, что я узнал одну из девушек.

— Кажется, не кажется, а ты слишком резво взлетел, — заметил Смелов. Он крепко сжал зубы. На скулах ходили желваки. — Это не просто талант. Это гениальность. Сверхспособности. Невероятная генетика. Один из миллиона. Правда, пашешь ты тоже, дай бог каждому. Это не отнять.

Если бы я был молодым, то и в самом деле поругался бы. С ним и с Бурным. За пораженческие настроения.

Но я уже проходил такое. Парни зверски устали. Не выдержали напряжения. Недавно вылезли из больничной койки.

Сейчас получили по башке хорошенько. Вот и колбасит. Надо отнестись с пониманием.

— Ладно, потом поговорим, — пробормотал я. — Когда оклемаетесь.

Мотор взревел еще больше. «Москвич» заехал в грязь. Заскользил брюхом по грунту. Заелозил колесами. И остановился.

— Ну вот, этого еще не хватало, — зло сказал Смелов.

Не успел я ничего сказать, как он втопил гашетку до упора. Двигатель снова взревел.

Но машина уже не двигалась с места. Колеса бесполезно крутились в грязи. Комья мокрой земли летели из-под колес на днище. И кузов. Даже на стекла.

— Эй, ну зачем ты так, — сказал я. — Надо было вывернуть колесо. Сдать назад. И аккуратно выехать.

Смелов покрутил руль. Но уже поздно. Он вертелся в разные стороны. Легко, как игрушечный. Несомненно, все четыре колеса плотно завязли в грязи.

— Тебя забыл спросить, — сердито ответил Смелов.

Мы сидели еще пару минут. Слушали, как «Москвич» раскачивается в грязи. Нет, бесполезно. Застряли наглухо.

— Останови, — я потянул ручку. Открыл дверцу. Поглядел по сторонам. Вся трава вокруг машины заляпана грязью. — Э, дружище. Ты же сел в колею. Надо подтолкнуть.

Смелов остановил машину. Я вылез наружу. Кеды зачавкали в грязи. Безнадежно испачкались. Хотя там и так уже нет чистых мест.

Хлопнула дверца. Бурный тоже вылез из «Москвича». Захромал к багажнику. Я уже стоял там.

— Давай, потихоньку, — крикнул я. — Не газуй.

Ваня подошел. Взялся было за кузов. Охнул.

— Отойди, а? — попросил я. — Отдыхай, не путайся под ногами.

Бурный упрямо остался на месте. Ладно, делай что хочешь. Я тебе не мамочка.

Я уперся в холодный твердый кузов «Москвича». Как приятно держать машину. И не бояться, что на багажнике останутся вмятины от пальцев. Как на хрупких пластиковых корпусах машин двадцать первого столетия. А тут сразу чувствуется мощь чистого железа.

Мотор снова завыл. Но не резко, а постепенно. Молодец Смелов. Сосредоточился.

Мы раскачали тяжелый корпус машины. Взад и вперед. Бурный только делал вид, что помогает.

Я уперся ногами в грязь. Нащупал твердую поверхность. Толкнул «Москвич». Напрягся. И почувствовал, как машина потихоньку выбирается из колеи.

Поднажал еще. И увидел, как автомобиль выкатился на свободу. Словно бегемота вытащили из болота.

Смелов отъехал подальше. Свернул со скользкой дороги. На покрытую желтой травой обочину. Там, где не так скользко.

Остановился. Бурный заковылял к машине. «Москвич» довольно тарахтел. Радовался, что вылез из ловушки.

Я открыл дверцу, взял сумку и сказал:

— Ладно, до встречи.

Смелов оглянулся. Бурный завалился на сиденье. Тоже удивленно обернулся назад.

— Ты чего? — спросил Ленька. — Ты куда?

Я покачал головой. Где-то вдали на небе загрохотал гром.

— Я здесь остаюсь. Завтра сам как-нибудь доеду.

Смелов скривил губы. Бурный отвернулся.

— Ну, как знаешь. Тебе в лесу не привыкать.

Это точно. Я захлопнул дверцу. Развернулся и пошел назад. По обочине грязной дороги.

Сзади снова взревел мотор машины. И постепенно начал удаляться. Я наступал на высохшие стебли трав.

На небе снова загремел гром. Скоро пойдет дождь. Стопроцентно.

Но я не устал ускорять шаг. Ладно. Если промокну, пусть так и будет. Чуток охлажусь.

Оказывается, я этого и хотел. Остаться здесь. Погулять на свежем воздухе.

Сейчас, пока шел, быстро накидал план. Перво-наперво надо найти место для ночлега. Задружиться с какой-нибудь компанией. Перекантоваться.

Если получится, поужинать. Сейчас не капитализм. Наоборот, социализм. Все общее. Краюха хлеба и глоток воды всегда найдется. Больше мне не надо.

Хотя, справедливости ради, во времена рынка тоже помогали. Хватало добрых людей. Если, например, остался без крова и еды.

Это, скорей всего, не от формации зависит. А от конкретного человека.

Так и есть. Впереди за поворотом я увидел характерную картину.

Тот самый «УАЗ» тащил из грязи «Жигули». Тоже застрявшую.

Вокруг стояли пассажиры. Парни и девушки. Кричали: «Давай, давай!». Водитель «Жигули» слишком давил на газ. Из-под колес летели тонны грязи. Машина никак не хотела вылазить из ловушки.

Наконец, «Жигули» вырвался из ямы. Только поехал вперед, как трос лопнул. Как натянутая струна. По которой полоснули лезвием ножа.

«Жигули» тяжело завалился назад. «УАЗ» уехал вперед.

— Ой! — закричали девушки. — Смотрите!

А парни замахали руками. Их оказалось всего двое. А девушек сразу пятеро. Какая благодать.

— Стой! Стой! Надо все сначала начинать.

Я подошел ближе.

— Есть другой трос?