Каратист: яростный кулак. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 13

Потом точно также смотрел на кулак. На свое оружие. Сейчас ему предстоит поработать. И стать сильнее. Наконец, в воображении я мог представить свой кулак детально. В подробностях.

Открыл глаза. Глубоко вздохнул. Встал и подошел к дереву. Размялся. Плечи, руки, спина. Пояс и ноги.

И начал бить. Двоечка. Сэйкэн цуки. Сначала левой. Потом правой.

Суть в том, чтобы бить без перерыва. Сутки напролет. Очень просветляющее упражнение.

Сначала казалось легко. Руки у меня набитые. Не нужны бинты. Или перчатки.

Так прошел час. Потом два. Я устал, как собака. Кулаки болели. Движение получилось разное. Хотя я бил одинаково.

Иногда останавливался. Чуток отдыхал. Потом заметил, что делаю перерывы чаще. Все чаще.

Так наступил вечер. Вокруг постепенно темнело. Руки превратились в деревяшки. Боль притупилась.

Иногда я смотрел на костяшки. Кулаки покрылись кровью.

Ночью руки начали дрожать. Тряслись, как бешеные. Успокоились только после пятиминутного отдыха. Да я и сам чуть не заснул. Но потом встал, стряхнул дремоту. И продолжил упражнение.

Не знаю, как прошла ночь. Я бил на автомате. Только потом с удивлением заметил, что вокруг посветлело. Потом присел на минутку. Отдохнуть. И заснул на час.

Проснулся, вскочил. Продолжил бить. Руки пронзила боль. Теперь я увидел, что ствол дерева тоже пострадал. Покрыт окровавленными щепками. Вдавлен внутрь.

Я помыл руки. Заметил, что, оказывается, они не очень и пострадали. Видимо, сказалась моя летняя тренировка. У меня костяшки, как камни.

Натянул бинты. И продолжил бить. Утром я попил воды. Чуток перекусил. Потом в обед опять подремал.

И закончил упражнение ровно в четыре часа. Тогда же, когда и начал. Руки уже не тряслись.

Наоборот, я на удивление чувствовал себя хорошо. Зверски хотел спать. Но руки отнюдь не превратились в ошметки. Чего я опасался. Наоборот, стали сильнее.

А еще я решил, что делать. Это же легко. Решение на поверхности.

Надо просто пойти к Белоухову. Договориться с ним. Черт с ним, с Щепкиным.

И участвовать в чемпионате от своего имени. Необязательно же только от клуба. Можно и самому.

В крайнем случае, можно создать и клуб. Свой клуб.

Я побежал обратно домой. На дачу. Хотел выспаться.

Когда пробегал мимо дома Саввы, остановился. Дверь открыта, изнутри слышны голоса.

Неужели приятель вернулся? Или это мне кажется? После того, как сутки молотил по дереву, все вокруг становится нереальным.

Я вошел в дом. Сначала не поверил. А потом увидел Савву и Рому. Моих друзей.

Они сидели за накрытым столом. Жареная картошка и консервы. И еще бутылки с горячительными напитками. Увидели меня, засмеялись.

— Ну вот, я же говорил тебе, — сказал Савва Роме. — Если он не в общаге, то здесь. Бегает по лесу. Псих.

Я подошел ближе.

— Вы чего празднуете?

Рома встал поздороваться.

— А ты и не знал? Нокин опять заявился. Назначил встречу на завтра. Их там целая толпа будет.

Я улыбнулся.

— О, это очень кстати. Как раз разберемся с ними. То, что требовалось.

Я поужинал вместе с ними. И завалился спать. На следующий день мы отправились на встречу к Нокину. Все вместе.

В Москву мы возвращались все вместе. Я, Савва и Рома.

Ехали молча. Я сидел, медитировал. Приятели зевали. Не выспались.

Сначала прошли через лес. Савва жаловался, что станция расположена слишком далеко. Рома хмуро молчал.

Сейчас, в электричке, тоже заткнулись. Все усталые.

За окном мелькали леса и поля. Дороги. Линии электропередач. Колхозы с однотипными домиками. И крашеными железными воротами. Зелеными или синими.

— Сколько ребят вы соберете? — спросил, наконец, Савва. Обращался к Роме. — И сколько приведет этот твой ублюдок, Нокин?

Рома посмотрел на меня.

— Человек пять наших точно соберется. Со двора. Те, кто согласны пойти против Нокина. А у него человек пятнадцать-двадцать. А ваших каратистов? Сколько будет?

Я покачал головой. С каратистами пока негусто. Не вовремя я поссорился с Щепкиным. Ссоры всегда не вовремя.

— Смелов в больнице. Крылов меня сдал. Только Бурный остается. Ну, там может, еще двое. И все. Так что, максимум, трое. В худшем случае, я один.

Лапшин криво усмехнулся.

— Ты и один десятка стоишь. Судя по твоим рукам. Которые ты вчера набил. Но да. Хотелось бы побольше каратистов собрать.

Мы снова помолчали. Глядели в окна. На проносящиеся мимо дали. Савва вздохнул.

— Может, я тоже ребят соберу. Правда, они вас не знают. Но, посмотрим.

Рома озадаченно посмотрел на меня. Ему тоже не понравилась боевитость Саввы.

— Слушай, Савва, тебе зачем это дело? — спросил я. — Ты не обязан впрягаться за нас. Ты вообще живешь в другом месте. Тебя это не касается. И потом, ты не каратист. У тебя навыков маловато.

Савва поглядел на нас. Перевел взгляд с одного на другого.

— Да ладно, мужики, чего вы? Думаете, я ни разу не дрался? Да я у нас в совхозе с деревенскими сколько дрался! Били друг друга коромыслами, сколько голов проломили. Стенка на стенку. И один на один. И ничего страшного. Только крепче стал.

Он похлопал меня по плечу.

— И потом, вы мне не чужие. А Витя так вообще родной. Он же мне жизнь спас. Из пожара вывел. И еще одну семью.

Поднял указательный палец.

— Так что, ни шагу назад, парни. Расчихвостим этих мразей. Вместе.

Ну, ладно. Раз такой энтузиаст. Грех мешать. Надеюсь, обойдется. Савва парень везучий. Потому что беззаботный.

— Кстати, а ты Настю давно видел? — спросил Савва. — Я ее бабку встречал. Возле колодца. Как дела у девушки?

Все должно быть хорошо. Правда, я уже давно с Настей не общался. Много всяких дел завертелось. Надо бы сгонять к ней в общагу. Потом.

Мы сошли на станции и разъехались в разные стороны. Договорились созвониться через час. До встречи с Нокиным еще три часа.

Я поехал в общагу. А парни по домам.

В общаге я увидел Крылова. Не стал с ним разговаривать. Просто сложил в шкаф вещи, что привез. Отнес продукты в общий холодильник.

— Слушай, Витя, ты на меня не дуйся, — сказал Крылов. Он выглядел виноватым. — Я как лучше хотел. Чтобы тебе голову не разбили. Как Леньке.

В комнате мы остались одни. Я покачал головой.

— Если бы хотел так, то пошел бы со мной. Хотя бы на стреме постоял. А Щепкину нечего было жаловаться. Втайне от меня. Или ты выслужиться перед ним хотел? Радуйся теперь. Ты у него любимчик, наверное.

Лицо Олега исказилось от ярости.

— С чего ты взял? Думал, я тебя подсиживаю? Я хотел, чтобы Щепкин обратился в милицию. И рассказал все, как есть. А до клуба мне и вовсе дела нет. Я туда ходить не буду. И вообще, какого хера я о вас всех беспокоился? Да пусть вам всем головы поотрывают, какое мне дело? Твари неблагодарные.

Но я не хотел разговаривать дальше. Обычно крысы редко признают свою вину. Наоборот, обвиняют окружающих.

Ладно. Я же сказал. Это выбор Олега. Он сам его сделал.

Я отправился вниз. На вахту. Позвонить пацанам из клуба.

Первым делом, конечно, Бурному. Одновременно узнаю, почему он так и не пришел. К «Белому лотосу».

Трубку взяла тетка Вани. Я и забыл, что у него нет родителей. Он же тоже беспризорник.

— А Ваня не может подойти, — сказала она. — Кто его спрашивает?

Ну вот, ясно. Уже и разговаривать не хочет. Наверное, тоже принял сторону Щепкина.

— Это Витя, — ответил я. — А можно его, хотя бы на пару слов? Я спросить хотел. По нашему клубу.

Голос тетки стал строгим и резким.

— А, так это вы, каратисты? Это из-за вас он ногу сломал! Нечего с вами Ване болтать. Не звони сюда больше.

И бросила трубку. А я остался в недоумении. Как так, ногу сломал? Впервые слышу.

Я позвонил другим пацанам. Одного не застал дома. Другой, Харитонов,не хотел со мной говорить. Помогать с Нокиным — тем более.