Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Алексей Янов - Страница 5

- Если Николай будет опираться только на вышеозначенную кавалерию, то в условиях городских боев его ждет полных разгром, первостепенная роль здесь будет принадлежать артиллерии и пехоте, - сделал вполне логичный вывод бывший артиллерист.

- Бекендорф и Орлов имеют весьма ограниченное влияние на свои полки. Авторитет Милорадовича и Бистрома в гвардии несоизмеримо сильнее, – сделал ремарку Бестужев.

- Гавриил Степанович, вы тут вспомнил про артиллерию …

- Ею командует Сухозанет, которого в гвардейской артиллерии едва ли не в открытую презирают.

- Наш соратник князь Сергей Волконский, - вмешался Трубецкой, - рассказал мне как-то одну историю. Дело было вот как. Артиллерийский штаб-офицер Фигнер прибыв в главную квартиру, пришел на развод, не явившись предварительно к Сухозанету и, вероятно, с отступлением в форме обмундирования. Сухозанет не выбирая выражений, припустился на Фигнера по окончании развода. Но не на того нарвался, Фигнер ему ответил площадной бранью. Все это происходило хотя не при главнокомандующем, который уже отошел с развода в свою квартиру со многими генералами и своим штабом, но в хвосте было много еще присутствующих на разводе, - и как брани этой не предвиделось конца и как, особенно, Сухозанет боялся, чтоб Фигнер не ударил его в щеку, то принялся довольно скоро уходить, чтобы найти убежище в квартире главнокомандующего; но Фигнер понесся за ним вслед и пинками сзади проводил до самого входа в квартиру главнокомандующего. Так вот, Сухозанет не только не вызвал Фигнера на дуэль, но даже не решился дать официальный ход этому позорному делу.

- Ага, - в разговор включился Кюхля, - Это человек, Сухозанет, запятнанный, вышедший в люди через начальника артиллерии Яшвиля – педераста и отъявленного игрока. За четыре года, будучи адъютантом Яшвиля, Сухозанет сделал карьеру от поручика до генерал-майора. Но Николаю он будет верен, у них взгляды относительно фрунта полностью совпадают.

- Ерунда, - я отмахнулся, - если это все правда, то к этому заднеприводному генералу пожалуют ночью некие «вежливые люди», и без проблем убедят его поменять свои взгляды, да так, что Сухозад первым кинется на штурм Зимнего! - более не сдерживаясь, я рассмеялся.

- Но Гавриил Степанович не все сказал, - перевел разговор в деловое русло Бестужев, - У великого князя имеется абсолютно верный ему лейб-гвардии Саперный батальон, сформированный из лучших солдат, унтер-офицеров и офицеров инженерных частей русской армии. Его численность доведена до тысячи человек, командует батальоном полковник Геруа. Николай о своих саперах всячески заботится – периодически приказывает раздавать от своего имени водку и деньги и иными способами старается привязать их к себе.

- Одна тысяча, пусть даже и хороших солдат погоды не сделают, - оспорить мое суждение было сложно, особенно на фоне 60-ти тысяч гвардейских штыков дислоцированных в столице и ее ближайших пригородов.

- Теперь предлагаю распределить гвардейские полки по зонам ответственности среди членов нашего общества, в приоритете бывшие и действующие офицеры, которые могли бы непосредственно по этим полкам работать и претворять на низовом уровне наши решения в жизнь. С них же будет спрос за ситуацию в этих полках в день восстания.

Эту мою идею мы еще минут тридцать «обсасывали», но всем она понравилась, поскольку позволяла не распылять силы и персонифицировать ответственность.

- Итак, поехали! Давайте начнем с «тяжелых случаев». Со 2-й гвардейской пехотной дивизии, что находится под началом генерала Бистрома. В составе дивизии две пехотных бригады - 3-я и 4-я. Командующий 3-й гвардейской пехотной бригадой генерал-майор Мартынов 1-й Павел Петрович – ни на него, ни на его трех братьев – двух генералов и титулярного советника у нас никакого влияния нету. По командиру Измайловского полка Симанскому Луке Александровичу – аналогично.

- Верно, - согласился Пущин.

- В таком случае, здесь нам придется работать с гвардейцами-измайловцами на низовом уровне. В частности, из действующих членов нашего Общества в Измайловском полку служат капитан Назимов, подпоручик Кожевников, подпоручик Лаппа стоящий со своим батальоном в Петергофе, имеются еще и другие, скажем так, сочувствующие нашему делу. Но выбирать «смотрящего» за этим полком предлагаю из этих трех кандидатур.

- Смотрящего? – не понял Трубецкой.

Про себя я улыбнулся, малость не то сболтнул, ну, а хотя криминального подтекста в этом слове, в этом времени еще никто не видит кроме меня, поэтому пускай будут смотрящими.

- Как их еще обозвать, не шпионами же, в самом деле?! А «смотрящий» действуя по санкции от нашего Общества неофициально и втайне от своего начальства, присматривает за порученным ему воинским подразделением. Главным смотрящим по Измайловскому полку предлагаю избрать капитана Назимова – исходя из того простого принципа, что у него из всех других действующих в Измайловском членов общества, самое высокое воинское звание. Требуется ввести Назимова в курс наших дел, в самых общих чертах, конкретных дат пока не называть – предлагаю ответственным за это дело назначить Оболенского. Что, Евгений Петрович, возьметесь?

- С радостью, Иван Михайлович.

- Ну, ежели с радостью, то вас, как адъютанта Бистрома поставим «смотрящим» над всей 2-й гвардейской пехотной дивизией. Кроме Измайловского полка будете информировать полковых смотрящих еще и в Павловском полку, Саперный батальон, входящий в 3-ю бригаду думаю не стоит с ним связываться, в вашей же зоне ответственности будет и Егерский полк из 4-й бригады. Справитесь?

- Если разом нужно доставить какую-то новость во все четыре полка, то, конечно, я не управлюсь …

- Одномоментно пока никого информировать не требуется. Особая нагрузка на вас падет за день перед восстанием, хотя, если десятого числа пригласите своих смотрящих в указанное вами место, то можете сразу вручить им все необходимые документы – методички, прокламации и тому подобное. Кроме того, мы с вами как-нибудь попозже еще поговорим о генерале Бистроме.

- Хорошо, - Оболенский не возражал.

- Хорошо, когда хорошо! - я улыбнулся, - продолжим! Что касается Финляндского полка из 4-й бригады, то его куратором предлагаю назначить Пущина. Иван Иванович, у вас, если мне не изменяет память, в Финляндском полку служит ваш однополчанин по гвардейской артиллерии штабс-капитан Репин?

- Да, все верно, я согласен быть, как вы изволили выразиться, куратором Финляндского полка.

- Кого хотите там поставить смотрящим?

- Ставить им своего сослуживца Репнина, думаю, будет не самой лучшей идеей. Помимо Репнина в Финляндском полку служат еще два батальонных командира – полковники Тулубьев и Моллер – оба члены нашего Общества. Сейчас ответить не готов, хотелось бы лично съездить в полк и переговорить с данными офицерами.

- Иван Иванович, я надеюсь, вы понимаете, что Финляндский полк для нас особенно важен! Казармы 1-го и 2-го батальонов этого полка – две тысячи штыков, стоят на 19-й линии Васильевского острова. Мой дом, как вы знаете, расположен по соседству с финляндцами. Так вот, я замерял время, от казарм и до Сената через наплавной Исаакиевский мост, я добирался всего за десять минут беглого шага! Понимаете, к чему я клоню?

- Чего тут уж не понять, Иван Михайлович. В Московском уголовном суде я не всю жизнь проработал … и повоевать в свое время пришлось … Что такое маневр, натиск, стратегическая высота я понимаю, - Пущин улыбнулся.

- Да, пока не забыл, надо будет о наших делах проинформировать руководителей ячейки Южного общества Вадковского и Свистунова.

В столице южане не ограничивались одними планами цареубийства, но и весьма деятельно вербовали новых членов. Были приняты в общество несколько кавалергардских офицеров и среди них один из старших офицеров полка, полковник Кологривов. Вербовали сторонников и не только среди кавалергардов. В числе членов ячейки были приняты конногвардейцы Плещеев и князь Суворов — внук знаменитого полководца, поручик Финляндского полка Добринский и поручик Измайловского полка Гангеблов.»