ОБХСС-82. Дело о гастрономе (СИ) - Ларин Павел - Страница 28

Я всячески старался абстрагироваться от окружающей меня реальности, но она, эта реальность, наоборот, старалась подобраться ближе, всеми правдами и неправдами. Помимо детей с одной стороны и вахтовиков с другой стороны, нашёлся еще один товарищ, лет двадцати пяти. Изрядно помятый и какой-то потрёпанный. Он сходил в вагон-ресторан, ему, очевидно, стало скучно после принятого на грудь. Теперь парень упорно искал свободные уши, куда можно вылить много всякого дерьма. Тоже какая-то удивительная магия. В поезде обязательно находятся люди, которым надо непременно поговорить. Этакий бесплатный визит к психологу.

Бедолога сунулся, вроде, к вахтовикам, но там был сразу послан. Их беседа не предполагала ещё одного участника, тем более, со стороны. Как раз речь зашла о поварихе Машке, и мужики активно выясняли, кто был с ней первым, а кто последним. Видимо, это принципиальный вопрос.

К детям, ясное дело, сразу дорога заказана. Парень — выпивший, но не идиот, к счастью. Имелись еще парочка семейных пар, но там тоже его слушать никто не захотел. Поэтому, что? Правильно! Все сошлось на мне.

Только я попытался закрыть глаза и все-таки отключится, до Зеленух ехать еще часов пять, парень, источая ароматы дешёвого коньяка, присел на краешек моей полки. С грустным лицом, молча, смотрел на меня минут пять.

Я, может, и пофигист, но сложно чувствовать себя комфортно, когда у тебя в ногах левый мужик вздыхает и стонет, при этом не сводя глаз с твоего же лица.

— В Москве сели? — спросил, наконец, страдалец. — Чуть не опоздали, да? Ага… видел, как бежали. Братья?

Я понял, счастья не видать, как и покоя. Открыл глаза, принял сидячее положение и посмотрел на жаждущего разговоров мужика. Пока размышлял, послать его или дать высказаться, он все решил самостоятельно.

— Да я в гости еду. — Сообщил грустно. — В больнице вот отлежал. Ушиб позвоночника, разрыв почки, защемление центрального и вспомогательных нервов, сотрясение головного мозга второй степени, множественные укусы… Ну… Этого…того самого… Короче, неважно чего. Рсскажу не поверишь!

Вот интересно, по какому признаку он из всех пассажиров выделил меня? Я ведь даже изображал крепкий сон. Но этот тип все равно прицепился именно ко мне. Что это? Мы всего лишь выехали в сторону деревни, а уже включилось то самое проклятие Зеленух? Когда все говно к моему берегу.

— Поехал к другу, в деревню. — Продолжал тем временем рассказчик. Он даже не ждал диалога. Его вполне устраивало говорить вслух одному. — Ну, мужиков там маловато, или женатые все. А я к товарищу армейскому, проведать. Прицепилась ко мне дура одна, страшная как моя жизнь. Столько водки выпить невозможно. Весом сто сорок килограмм, и сама дура дурой. Подруга жены товарища, оказалась. Я ж как приехал, так сразу слух по селу пошёл. Мол, парень из города, неженатый. Ну, мы выпили немного, посидели, службу вспомнили. Под «этим» делом решил на сеновале поспать. А сеновал — такая херня под крышей двухэтажная. Первый этаж не достроeн, на втором сено, люк на крышу, и на крыше тоже сено сушится. Я значит, завалился на самый верх и уснул. Слышу люк открывается, глядь а там ОНА. Говорит «А вот и я!» И прикинь, на меня — прыг. Командир, на тебя «запорожец» падал? Там до меня метра два было. Как куякнется, меня аж скрутило всего. Нерв защемило, сказать не могу ничего, и двинуться не могу. А она меня за…ну, ты понял, за что, схватила. И тянет куда-то. У меня от боли конвульсии начались, а эта…

Парень оглянулся на детей, которые с соседнем плацкарте снова активизировались.

— Ну, ты понял, кто… В общем, эта нехорошая особа думала что я так в экстаз прихожу. Потом тянуть перестала, хотя лучше бы оторвала, честно говорю. Вскочила…ну, ты понял, на что… и давай на мне прыгать. Ты, командир, брачные игры бегемотов видел? Я тоже не видел. До того дня. А тут сразу принял участие. Сто сорок кило… Я уж попрощался со всеми. Минуты через две, второй этаж не выдержал и мы рухнули с четырех метров на землю. Пока летели, подругу балкой по голове долбануло. Упали и я отключился. Очнулся когда неотложка из района подъехала. Глаза открываю, а эта дура на мне без сознания. Ору: «Снимите её, мля, с меня!» Оказывается, у неё в причинном месте чего-то сжалось и нас никак не разъединить. Я им говорю, вколите её что нибудь расслабляющее, а они мне: «У неё черепно-мозговая травма, может ласты склеить. Колоть будем только в реанимации в больнице». Тушу эту со мной, часа два в скорую пихали. Машина в колее на дно села… Короче через четыре часа только нас разъединили. Представляешь? Уже в больнице. Так представь, это все за полчаса разлетелось по этажам. Дед потом со мной лежал в палате. В 1943 году контужен был в Брянской области. С тех пор проблемы с речью имелись, почти не говорил. Вот он когда мою историю узнал, ржал так, что речь восстановилась полностью. Думал, из больницы выйду, поеду обратно, найду ее…

— За убийство уголовная ответственность. — Я не выдержал. С одной стороны мне бы на хрен мужика послать. Но с другой, у него такой вид несчастный, а история, реально оборжаться можно.

— Аааа…да я не собираюсь, ты чего. Вот еду ей предложение делать. Снится мне, стерва, каждую ночь.

Парень снова тяжело вздохнул.

— Это любовь, — Хохотнул сверху Соколов. Он, оказывается, ни черта не спал, прекрасно все слышал.

— Как у взрослых все сложно… — Поддакнул со своей полки Семён.

Мужик сразу засмущался и ретировался по-тихому. Он, видимо, на такое количество слушателей не рассчитывал.

— А Вы не могли высказаться, когда он только нарисовался? — Спросил я Стаса и Сеньку.

— Не. — Соколов зевнул и повернулся на другой бок. — Интересно было, что расскажет. Слишком рожа у него помятая.

— Ага…– Младшенький свесил голову и посмотреть на меня. — Видишь, Жорик, поговорка про то, что дурак дурака…ну, ты понял…выходит, очень верная.

Я пообещал Семену, что сейчас стащу его вниз, а потом все-таки выкину из вагона на ближайшей станции.

— Ну, хоть не на ходу. — Совершенно спокойно прокомментировал Младшенький и, повторив вслед за Соколовым те же самые манипуляции, повернулся задницей.

Буквально через пять минут с обеих полок донеслось равномерное посапывание, изредка прерываемое храпом.

— Сволочи, — Сказал я вслух, но всем было по хрену. Все реально заснули.

Самое обидное, стук колёс и правда укачивал. Глаза закрывались сами собой, но заснуть, один черт, не мог. Все посторонние звуки, которых, естественно, было до хрена, упорно лезли в мозг. Про запахи я вообще молчу.

Когда подошло время выгружаться, я уже был раздражен и, мягко говоря, недоволен жизнью.

Но недолго. Вскоре мое настроение пошло вверх, а вот Соколов начал материться.

— Не понял… это что за клад юного пионера? Секретик делал? Как в детстве?– Я посмотрел на Мажора, ожидая объяснений.

Мажор явно объяснить ничего не мог. Он, в свою очередь, посмотрел на меня, но молча, потом понял, это совсем глупо, я вообще не в теме, и повернулся к Семену. Пацан тут же развел руки в разные стороны и возмутился.

— Что? Я, между прочим, ребенок, вы меня даже брать не хотели. А кое-кто планировал на ходу выкинуть.

— Ой, все. Не гони. — Жорик, естественно, понял, в чью сторону полетел камешек. — Поезд двигался еле-еле. Скорость еще не набрал. Будешь теперь до конца жизни всем рассказывать, какой я монстр?

В итоге мы все трое молча снова уставились на металлическую коробку то ли от печенья, то ли от конфет. Милославский и я сидели на корточках, Сенька стоял рядом, наклонившись. Пацан светил нам сверху фонариком и содержимое было видно хорошо. Внутри лежали несколько фотографий, на которых я успел рассмотреть людей в военной нацистской форме, и брошь в виде стрекозы.

— Какая-то ерунда… Не пойму, Жорик, зачем ты это здесь спрятал? — Брат Мажора разглядывал украшение с интересом, но, судя по легкому разочарованию, которое проскользнуло на его лице, ожидал Семен что-то более серьезное. Честно говоря, мы все ожидали. Просто переться в такую даль ради этого, как минимум, глупо.