Герой моих грез и кошмаров - Ежова Лана - Страница 21

Голос Аламейского ворвался в дрему:

– Переправа, госпожа Рутшер. Проснитесь.

Он прав, лучше не спать, когда карета заедет на наплавной мост. Вырвица – глубокая река с прожорливыми обитателями. Градоначальник решил, что раз она далеко от Подгорска, то периодически уничтожать хищных рыб не надо, и здесь расплодилось столько чернохвостов, что лучше в воду не падать.

Оливера я будить не стала, да и не смогла бы поднять – не после стольких заклинаний успокоения.

Дремала и Хлоя, прислонившись к бархатной стене. Лил же продолжала увлеченно пялиться в окно, что и неудивительно: Вырвицу она впервые видела при свете дня. Быстрое течение, темные воды, которые сейчас сверкали золотом в лучах клонившегося к горизонту солнца.

У начала плавучего моста, закрепленного у берегов якорями и длинными толстыми канатами, переругивались люди, галдели гуси, мекали козы – домой возвращались селяне, возившие в Подгорск результаты своего нелегкого труда. Неудивительно, что образовалась длинная очередь.

Пользоваться положением и требовать, чтобы нас пропустили, Аламейский не стал и тем самым снова приятно удивил. Что ж, подождем – в карете, где работали амулеты температурного контроля, это сделать несложно.

Когда карета сдвинулась с места и покатилась по деревянному настилу, я перевела дух – тишина почему-то угнетала. Я усердно смотрела в окно, стараясь лишний раз не пересекаться взглядом с новым начальником.

Река манила теплыми объятиями. Я так давно плавала… Последний раз в море – задолго до рождения Оливера. Жаль, в реке резвятся прожорливые обитатели. Кстати… А ведь сегодня почему-то не резвятся! Обычно, пока пересекаешь мост, успеешь заметить минимум шесть черных блестящих спин и мощных хвостов. А сейчас ни одного чудища! Река гладкая, как свежевыглаженная скатерть.

Я не удержалась и поделилась наблюдениями:

– Ваше чародейство, представляете, я не вижу чернохвостов. Неужели градоначальник все-таки отдал приказ городской страже и речку почистили?

Увидев непонимание Аламейского, наверняка впервые посетившего эту провинцию, объяснила смущенно:

– Чернохвосты – огромные хищные рыбы, место возле понтона у них самое любимое.

Чародей вмиг переменился в лице, сам напоминая хищника. Коснувшись браслета на правой руке, отрывисто бросил:

– Боевая готовность.

– Зачем?.. Вы из-за моих слов?! Да мало ли почему чернохвосты не плавают сейчас у моста – жарко или их спугнули охранники купцов…

– Вот именно, – перебил Аламейский. – Спугнули, но не охранники.

Мне стало неудобно: своими несвоевременными наблюдениями переполошила людей впустую. Понимаю, что боевые чародеи должны обращать на подобные странности внимание, но иногда те же птицы не поют просто из-за зноя.

– В случае опасности карету не покидать, – велел Аламейский, настороженно к чему-то прислушиваясь.

Какой все-таки он зануда!..

Резкий, хлесткий звук. Нас качнуло.

– Канат лопнул! – Чей-то выкрик ударил по ушам.

Я чуть сознание от ужаса не потеряла, когда чародей молча выскочил из кареты.

Карету покачивало, как на волнах.

Высунувшись в окно, я смогла рассмотреть, что звенья понтона рассыпались. Их несло течением вместе с каретой, всадниками и пешими. Люди кричали в ужасе, многие упали в реку.

Разве мог обрыв одного троса привести к подобному? Сомневаюсь! Выходит, авария подстроена? Но кем и для чего? Здесь так много людей…

Блондин в красной форме вскинул руки, создавая бледно-зеленые магические веревки с когтями, которые вцепились в берег, останавливая обломок моста. Окончательно закрепиться у него не вышло – черный арбалетный болт пробил грудь. Блондин осел на настил.

Я дернулась, желая его спасти, но споткнулась о подушку, упавшую на пол кареты, и застыла. Аламейский приказал оставаться на месте. Я уже работаю на него и не могу ослушаться.

Магические веревки с кошками подхватил Аламейский, без устали носившийся по плывущему звену. Закрепляя их на своеобразном плоту, он держал щит, атаковал невидимых нападающих и вытаскивал воздушными «Петлями» упавших в воду людей. Везде успевал.

Я чуть расслабилась, когда увидела подбежавшего к раненому боевику мужчину. Судя, по отзвукам заклинаний, он целитель.

– Боги, боги… – Панический шепот Хлои оторвал от напряженного зрелища.

– Все хорошо, мы в безопасности. – Я коснулась ее руки.

– Нет, мы все умрем! Умрем все!

Лил удивленно смотрела на девушку, но не спешила заражаться паникой, стойкая к чужим эмоциям. Оливер, к счастью, все еще спал и не видел, что творится.

Что-то ударилось о стену кареты.

– Мамочка, – заплакала Хлоя, сжимаясь в комочек. – Нас убьют…

– Мы под защитой, – возразила Лил уверенно. – Карета – как крепость.

И она не ошибалась: стены слегка гудели, голубой щит, переплетение стихии воздуха и воды, отлично видимый в окно, закрывал от шальных заклинаний. Если он мощный, мы даже не утонем, когда карета слетит со звена в реку. Но лучше бы не слетала…

Хлоя не реагировала на уговоры, пришлось успокаивать с помощью магии. Пока я отвлекалась, бой завершился. Магией обломки моста притащили к берегу.

Когда карета съехала со звена, служившего нам плотом, я попросила Лил:

– Присмотри за Хлоей и Оливером. Там нужна моя помощь.

Я нарушаю приказ, но слышать крики, стоны – и ничего не делать? Нет, я так не могу!

Заходящее солнце заливало пологий берег кроваво-оранжевым светом.

Разрушение наплавного моста не обошлось без жертв, но многим еще можно было помочь, что и делал пожилой целитель в красной униформе. Я молча присоединилась и удостоилась его приветственного кивка.

Мы быстро переходили от одного пострадавшего к другому. Перекошенные болью лица сменялись, чередовались травмы. Обезболить, успокоить, остановить кровь, очистить рану, срастить ткани или зафиксировать перелом и подстегнуть регенерацию…

Я не считала, скольким сумела помочь. Работала как заведенный механизм, без сбоев. В какой-то момент поняла, что активировала кольцо-накопитель, вычерпав свой резерв.

– Госпожа Рутшер, подпитка нужна? – хрипло спросил временный напарник, потирая тыльной стороной запястья уставшие красные глаза.

Первые слова по делу.

Я кивнула, гадая, откуда он знает мое имя. Ох… устала, туплю. Он же из команды Аламейского, в курсе, что я с семьей еду в его карете.

– Вот, возьмите. – Целитель протянул черный кулон, переполненный магией.

Мощный накопитель, надолго хватит. Хорошо экипированы люди королевского эмиссара.

– Благодарю.

На несколько минут я упустила пожилого целителя из вида, пока занималась раздробленной ступней юной девчонки. Не пострадать на реке, зато на берегу угодить под копыта испуганной лошади – вот что значит не везет.

– Госпожа Рутшер, вам еще много? – поинтересовался напарник, подойдя сзади. – Без вас не обойтись.

Голос у него какой-то странный. Чересчур измотан или что-то случилось?

Я резко обернулась и успела заметить, как мужчина залечивает себе расквашенный нос.

Не стала спрашивать, что случилось, просто кивнула:

– Здесь я закончила.

– Госпожа! – Полулежавшая под деревом девчушка испуганно вцепилась в подол моего платья. – Я останусь хромой, госпожа?

– Нет, но ногу придется щадить дней десять.

Пациентка заплакала от переизбытка эмоций:

– Спасибо, спасибо вам…

Ощущая ломоту во всем теле, я поспешила за целителем.

– Роды принимали?

Я удивилась.

– Разумеется!

– Тогда следуйте за мной.

Я бежала за целителем Аламейского, не сводя взгляда с устало сгорбленной спины. Мундир он уже снял, оставшись в черной рубашке и форменных брюках. Как мужчина сломал нос? Сам или кто-то помог? Всякое может случиться в нашей сложной работе. Когда пациенту слишком плохо, он не владеет собой, и можно легко получить травму.