Дебют (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 42

— Он, родименький. Он по старой дружбе мне много чего рассказывал. Как дипломатов норвежских возил по злачным местам, питейным заведениям. Как проституток под них подкладывал, а потом фотографировал через шпионское оборудование все их утехи. Была даже пара дипломатов, которые мальчиками интересовались. Думаю, понимаете, что им очень не хотелось, чтобы поднялась шумиха по этому поводу. Поэтому они на всё были согласны. Тем более, что он им и «пряников» обещал. Туркам обещал Крым. Французам Польшу. В то время как самим полякам обещал независимость, после того как воссядет на трон. Но мы то понимаем, что шиш Франция получит, а не протекторат над Польшей. Такие вот дела.

Да уж, я, конечно, ждал серьёзного откровения, но такого даже не предполагал. И ведь даже ни разу не кольнуло — правду говорит. Особо даже давить не пришлось. Что же в голове у этого Замятина, что он сразу же всё и выдал? Хотя, думаю, в его голове все произошло ещё, когда он сюда ехал. Думаю, наши шпионы давно его уже поломали и подавили волю, как минимум, к побегу. Он видимо надеялся, что что-то изменится, когда он в Россию прибудет, что с ним все будут вести себя достойно. Однако вот не учёл, что жизнь его сейчас абсолютно ничего не стоит. И стоит императору только слово сказать, как не станет больше Фёдора Ивановича Замятина. Так и получается, что цена его жизни лишь нескольких слов. Так много и так мало.

Я вдруг вспомнил: вначале было слово. Слово было Бог. И слово было Богом. Вот и для Замятна моё слово, всё равно что Бог, потому как судьба его на волоске висит.

Немного подумав, я перелистнул ещё пару бумаг, лежащих передо мной.

— Так, а фамилия Распутиных вам знакома?

— Ну а как же, вы про Диму что ли? — хмыкнул Замятин.

— Да, он самый, — не растерялся я. — Что вы можете про него рассказать?

— Да что про него рассказывать… Верный пёс своего господина, который прочит ему место подле императорского трона. У них это семейный комплекс. Они все хотят вернуться ко двору, как когда-то их отец. Но самого-то Григория Ефимыча из дворца вышибли, так теперь сынок туда хочет. Вот и Кирилл ему пообещал хорошее место. Только использует он его, как только может.

Меня подмывало спросить про Матрёну, но я пока держал себя в руках. Успеется задать этот вопрос. Сейчас надо, чтобы он продолжал рассказывать.

— И как же он его использует? — спросил я.

— Ну, знамо как? Дима ведь кого угодно чему угодно убедит. Чёрта лысого заставит в церковь пойти, да покаяться. Это у него дар, такой же, как у отца. Послабее, конечно, не такой сильный, но этого хватает. Вот он для Кирилла всякую грязную работу и делает, когда кого-то подставить надо или обвинить в чём-то, вину на себя взять. Лошадь там заговорить, — усмехнулся он.

Я снова посмотрел в сторону Мезинцева. Кажется, он мне докладывал, что один из наследников престола упал с ездового коня. При том, что конь был благородный и отлично выдрессирован, так что не должен был взбрыкивать, а вот взбрыкнул и в итоге третий наследник дома Романовых свернул себе шею.

— Очень интересно, это вы намекаете на гибель Степана Романова? — с прищуром спросил я.

— А как же, на него самого. Надо же было Кириллу Владимировичу расчищать себе путь к трону. Вот он и убирал всех неугодных. Хвалился, что и до наследника добрался, до нынешнего, значится, императора, да вот только, как я погляжу, недооценил он мальчишку, или получил недостоверную информацию.

Я вдруг припомнил, что в моём мире Кирилл Владимирович был лишён звания великого князя из-за своей женитьбы на простолюдинке. Но потом, это уже мне рассказывал Иван Иванович, Николай его простил и вернул права великого князя, а вместе с тем вернул ему и формальное основание на то, чтобы претендовать на трон. Раньше-то он был лишён этого права.

Я попытался припомнить, кто и на каком месте в очереди стоит сейчас на право наследования престола. И если Кирилл Владимир идёт четвёртым, то между нами должен был кто-то оставаться. Кажется, это был Михаил Романов и его сын. Этот вопрос я озвучил Замятину:

— А как же Михаил Романов с сыном?

— А что с ними не так? Михаил давно стар и его смерть не вызовет никаких подозрений. Так и запишут, что от старости умер, даже проверять не станут. Ну а сын его, если до сих пор не разбился в очередной автогонке, то не за горами это событие, уж поверьте.

Я снова переглянулся с Мезинцевым. Тот кивнул и сделал себе пометку на полях. Как минимум, нужно предупредить родных. Опасность-то не только надо мной, а над всем домом Романовых. И исходит она от Романовых…

— Но в любом случае, — добавил Замятин, — Надо ещё молодого императора с престола убрать. А тот либо очень везучий, либо тёртый калач, как оказывается.

— Скажите, — спросил вдруг Мезинцев. — Фёдор Иванович, а нет ли у Дмитрия Распутина привычки носить шляпу?

— А как же, — хмыкнул Замятин. — Всё время в этой шляпе ходит, не снимая. Модная такая, с красным размерником. Ходит, кичится, что она заговорённая, красивым его делает, — хмыкнул он.

Вот кажется, и нашли мы того самого злодея, что Андерсону голову задурил. Осталось только понять, где его искать. Хотя ясно, где. Рядом с Кириллом он и ошивается, раз служит моему родственничку.

— А про Матрёну Распутину, что можете сказать? — продолжил я.

— Матрёнушка? А что про неё говорить? Дурочка она. Наивная, но жадная и властолюбивая. Всё надеется, что ей перепадёт что-то с барской грызни. Посулили, что ей чуть ли не роль императрицы уступят. Она и поверила. Тычется везде, где только можно, глупая дурёха. У неё тоже есть дар убеждения, причём сильнее, чем у Дмитрия. Вот только мозгами Бог обделил, поэтому она не так полезна. Положиться на неё, как я вижу, нельзя. Ведь от неё вы, наверное, о моём участии узнали.

— Много от кого, уклончиво ответил я.

Однако Замятин продолжил:

— Она ведь не просто так пропала. Вы её тоже взяли.

— Здесь вопросы не вы задаёте, а мы, — отрезал я. — Есть у вас список людей, с которыми Кирилл Владимирович сотрудничает в России и использует в своих целях? — спросил я.

Фёдор Иванович принялся перечислять имена, а Замятин принялся их записывать. Причём, на каждом втором имени у того удивлённо подскакивали вверх брови. Мне эти имена в основном были незнакомы. В моём времени они скорее всего либо мигрировали в Европу, либо сгинули во времена революции. А здесь вон живут себе припеваючи и раздумывают о том, как императора свергнуть, даже не догадываясь, к чему их это приведёт. Глупцы!

— Где же Кирилл Владимирович столько денег-то брал? — когда причисление фамилий наконец закончилось, спросил я. — Суммы-то огромные выделяются. Вы ведь сами говорите, что ваши услуги недешёвы.

— Кириллу дали взаймы ссуду французы и британцы. Как вы понимаете, он им взамен много чего пообещал: земли, ресурсы и контракты.

— Французы, значит. А социал-революционеров, вы говорите он тоже спонсировал? — спросил я.

— А как же. Но те ребята умные — из всех кормушек деньги берут. Им ведь всё равно кому служить. Они считают себя самыми хитрыми. Думают, что власть захватят, а потом и наплюют на все обещания. Мало ли у кого они там что брали, нигде ведь подтверждения нет. Да вот только сами не понимают, что их как тупое безмозглое оружие используют, чем они в общем-то и являются.

Я оставил его ремарку без комментариев. Знал бы он, сколько это «тупое оружие» сделало бы, случись революция в 1917 году. Не говорил бы так уверенно!

Допрос длился ещё около получаса. И когда я понял, что Замятин мне больше ничего интересного не скажет, поспешил свернуть мероприятие. Мы с Мезинцевым прошагали в другой конец коридора, в другую допросную. Там нас уже дожидались норвежские дипломаты, которые приехали фактически одновременно с Замятиным.

— Владимир Викторович, — обратился я к Мезинцеву. — Кстати, что там у нас с теми детскими домами которые принадлежат социал-революционерам.