Весь Карл Май в одном томе (СИ) - Май Карл Фридрих - Страница 33

Виннету, хоть и был самым молодым среди воинов, первым понял, что произошло. Как часто впоследствии восхищался я его умом и сообразительностью! Сейчас он моментально понял, что мы где-то поблизости, а освещенные костром апачи являют собой прекрасную мишень для наших ружей. Поэтому Виннету крикнул:

— Татиша, татиша!

Приказ означал «Скройтесь!». Сам Виннету уже был готов исчезнуть в темноте, но я опередил его. В три прыжка оказался я среди воинов, окружающих его, растолкал их и пробился внутрь кольца. Сэм, Стоун и Паркер следовали за мной по пятам. И в то мгновение, когда Виннету, громко крикнув «татиша!», собирался метнуться в спасительную тьму, он увидел меня. Несколько секунд мы смотрели в глаза друг другу. Потом Виннету молниеносно выхватил из-за пояса нож, но я ударил его кулаком в висок, и он, потеряв сознание, рухнул на землю. В тот же миг Сэм, Стоун и Паркер схватили Инчу-Чуну.

Апачи яростно взвыли, но жуткий боевой клич кайова, кинувшихся в бой, заглушил их рев.

Пробившись сквозь строй апачей, я оказался в самой гуще дико орущих, сплетенных в жестокой схватке людей. Двести кайова против пятидесяти апачей! Четверо на одного! Отважные воины Виннету защищались изо всех сил. Я вынужден был держать их на расстоянии и пустить в ход кулаки, не желая никого ранить, а тем более убить. Нокаутировав еще четверых или пятерых апачей, я расчистил пространство перед собой, но к этому времени сопротивление апачей было сломлено. Сражение продолжалось пять минут. Всего пять минут! Нет, в данном случае целых пять минут, и это слишком долго!

Связанный Инчу-Чуна лежал на земле без сознания, Виннету лежал рядом с ним. Никто из апачей не убежал, им и в голову не пришло бросить схваченных нами вождей. И у них, и у кайова были раненые, а трое кайова и пятеро апачей погибли в бою. Мы не желали такого исхода сражения, но отчаянное сопротивление апачей вынудило кайова применить оружие.

Побежденных апачей связали без особого труда, так как расстановка сил была в нашу пользу: четверо кайова да один белый на каждого воина апачей. Трое кайова держали апача, а четвертый связывал пленника.

Тела погибших убрали в сторону, а так как ранеными кайова занялись их товарищи, мы решили перевязать раны апачей. Нас встретили угрюмые лица, кое-кто пытался сопротивляться, ибо гордость не позволяла им воспользоваться услугами врагов и они предпочитали истекать кровью. К счастью, их состояние не внушало опасений — большинство ран было легкими.

Перевязав раненых, мы спросили, как они проведут ночь. Хотелось облегчить их страдания, насколько это было возможно, но вождь кайова Тангуа крикнул:

— Эти собаки принадлежат нам, а не вам, и я буду определять их судьбу!

— И что ты решил? — спросил я.

— Сначала мы хотели отвести их в наши деревни, но теперь ничто не мешает нам напасть на стойбища апачей. Путь далек, не тащить же их с собой, поэтому все они умрут у столбов пыток.

— Все?

— Все.

— Ты ошибаешься.

— Я ошибаюсь?

— Да. Ты говоришь, что апачи принадлежат вам. Это не так.

— Мы имеем право распоряжаться их жизнью.

— Нет. Согласно законам Запада пленник принадлежит тому, кто его схватил. Возьмите апачей, которых поймали вы, я ничего не имею против. Однако пойманные нами принадлежат нам.

— Уфф, уфф! Очень мудро говоришь! Значит, вы хотите взять Инчу-Чуну и Виннету?

— Разумеется!

— А если я не отдам их вам?

— Несомненно, отдашь!

Тангуа говорил злобно, я же отвечал ему спокойно, но твердо. Вождь достал из-за пояса нож, с размаху вонзил его в землю и прорычал, грозно сверкая глазами:

— Только прикоснитесь к кому-нибудь из апачей, и в ваши тела вонзится этот нож, Хуг! Я сказал!

Дело принимало опасный оборот, я уже собирался показать вождю кайова, что нисколько его не боюсь, но тут Сэм Хокенс бросил на меня предостерегающий взгляд. Ко мне вернулось благоразумие, и я умолк.

Связанные апачи лежали вокруг огня. Проще всего было оставить их там, главным образом потому, что это облегчало задачу стражникам. Но Тангуа хотел доказать мне, что все они его собственность и он поступит с ними так, как ему вздумается. Поэтому он велел привязать пленников к деревьям и оставить так, пока не решится их судьба.

Приказ был исполнен немедленно, и разумеется, с намеренной жестокостью. Кайова старались причинить боль пленникам, но ни один из апачей не издал ни звука, не подал виду, что страдает: воин обязан стойко переносить физические мучения. Особенно изощренно и грубо обращались кайова с вождями апачей, так туго затянув путы, что из вздувшихся конечностей едва не брызнула кровь.

Хотя ни у кого из пленников не было шансов освободиться без посторонней помощи и бежать, Тангуа выставил охрану.

Зажженный снова костер пылал посреди поляны. Мы расселись вокруг огня, твердо решив не допускать сюда «союзников», ведь они могли помешать нам освободить Виннету и его отца. К счастью, кайова к нам и не приближались. Они с самого начала не испытывали к нам дружеских чувств, а мой спор с вождем еще более обострил наши отношения. Злые, часто презрительные взгляды не предвещали ничего хорошего. В лучшем случае мы могли рассчитывать на то, что расстанемся с ними без стычки.

Кайова развели свои костры в стороне от нас и расположились вокруг них. Они разговаривали на языке своего племени, не пользуясь жаргоном, на котором индейцы говорят с белыми, явно не желая, чтобы мы понимали их разговор. Дурной знак! Всем своим видом кайова показывали, что они хозяева положения, и поведение их по отношению к нам очень напоминало поведение льва в зверинце, который только до поры до времени мирится с присутствием пса в своей клетке.

Наш план трудно было осуществить еще и потому, что в него были посвящены лишь четверо: Сэм Хокенс, Дик Стоун, Билл Паркер и я. От остальных мы его скрывали, зная, что на негодяев из компании Рэттлера положиться нельзя: они запросто выдали бы нас индейцам. Оставалось рассчитывать только на свои силы. Следовало подождать, когда все улягутся, чтобы никто не поднял тревогу. Сэм посоветовал и нам немного поспать, потом у нас не будет ни минуты отдыха. Мы последовали его совету, и я мгновенно уснул, несмотря на ждущие нас опасности.

Тогда я не умел еще определять время по звездам, но, вероятно, было около полуночи, когда Сэм разбудил меня. Весь лагерь спал. Кайова поддерживали огонь только в одном костре, остальные погасли. Мы могли говорить, но, разумеется, шепотом. Паркер и Стоун тоже проснулись. Сэм прошептал:

— Прежде всего надо решить, кто пойдет, все четверо не должны отсюда уходить. Хватит двоих.

— Конечно, я иду! — решительно сказал я.

— Ого, не спешите, сэр! Дело крайне опасное.

— Знаю.

— М-да. Вы молодец, чтоб мне лопнуть, но это очень опасно, смертельно опасно, сэр. А главное, успех будет зависеть от того, кто выполняет задачу.

— Разумеется.

— Я рад, что вы меня поняли, значит, благоразумно предоставите заняться делом более опытным вестменам.

— И не подумаю!

— Сэр, будьте благоразумны! Пойдем мы с Диком!

— Нет!

— Вы новичок в этом деле, а тут надо подкрасться бесшумно.

— Возможно. Однако я сегодня докажу вам, что человек может выполнить задачу, если очень захочет. Надо только приложить все силы.

— И ловкость, хотя бы минимум ловкости, сэр! А вот этого вам недостает. Здесь необходима и врожденная, и приходящая с опытом ловкость, а вот этого, думаю, у вас пока нет.

— Пусть все решит испытание.

— Какое?

— Как вы думаете, Тангуа сейчас спит или нет?

— Не знаю.

— А не мешало бы знать, не так ли?

— Да. Я проберусь к нему и узнаю.

— Нет, это сделаю я.

— Вы?

— Да, я, и это будет испытанием.

— Ах, вот оно что! А если попадетесь?

— Ничего не случится, что-нибудь придумаю. Скажу, хотел проверить охрану.

— Хорошо. Но кому нужно это испытание?

— Мне, чтобы заслужить ваше доверие. Если все сойдет благополучно, вы возьмете меня к Виннету.