Из жизни кукол - Сунд Эрик - Страница 68

– Ёрмунганд, Мировой Змей, попался, но, когда Тор уже собирался убить его, Гимир перерезал веревку.

Совсем как отец, он постепенно то примешивал личное, то что-то выдумывал. Например, возвышенность на Хёга-Кюстен образовалась оттого, что Тор, жестоко разочарованный тем, что змей ушел от него, ударил молотом по земле так, что весь Онгерманланд опустился метров на двести. Земля еще не очень пришла в себя после этого удара, и чтобы она выправилась, понадобится не одно тысячелетие.

– Тор много лет ждал возможности убить змея, – пояснил он.

– Сколько? Две тысячи лет? Три?

– Даже еще дольше. Столько лет, сколько вы только можете себе представить. А перед самым концом времен они снова встретятся в великой битве, которая называется Рагнарёк.

Последний отрезок дороги он проехал медленнее – надо было покрасивее рассказать о великой битве богов и великанов, а потом – как Тор умертвит Мирового Змея мощным ударом своего молота.

– Тр-рах! – Он отпустил руль и взмахнул руками. – Как громом поразит!

Девочки на заднем сиденье рассмеялись, и он решил опустить конец истории. Ту часть, которая повествует о том, как Тор, тяжело раненный, покидает поле боя, убив змея, как змеиный яд начинает действовать и сам Тор падает замертво. За это он и любил скандинавские мифы: боги и герои в них несовершенны. Иногда они даже глупы.

Он высадил девочек у аквапарка и помахал четырем молодым добровольцам из церкви, под ответственностью которых три часа будут находиться двенадцать детей. Все будет в порядке. Баптисты, в общем-то, хорошие люди. Но если бы не его жена и ее родня-баптисты и если бы в Штатах это не было полезно для карьеры, он бы никогда не крестился.

Он решил не ехать сразу назад, а сначала посидеть в машине.

“Serpent’s Tail”? Змеиный хвост?

Да, именно, подумал он. Так называлось то издательство.

Смешно. “Serpent’s Tail”, как в скульптуре “Явление Змея”, которая заставила его вспомнить о Торе и Мировом Змее.

We need to talk about Kevin, подумал он. Вспоминая потом эти минуты, он пришел к выводу, что они и были началом его личного Рагнарёка.

Но пока он просто пожал плечами и включил радио. По дороге домой ему даже в голову не пришло, как зовут его младшего брата.

Сосед, немолодой мужчина, помахал ему, когда он парковал машину на дорожке, и он, входя в дом, помахал в ответ.

Два с половиной часа в пустом доме. У него уже ощутимо встало.

О женщине, сидевшей по ту сторону стола, отзывались лучше, чем о большинстве руководителей внутренних расследований. Она производила впечатление человека, способного сочувствовать, и вопросы задавала примерно такие, каких Кевин ожидал.

Рядом с Кевином сидел адвокат, который должен был помочь ему с формулировками. За плечами у адвоката имелся тридцатилетний опыт внутренних расследований. Самый компетентный адвокат из возможных.

И все же в допросной висело затхлое ощущение закрытого пространства.

Следовательница включила запись.

– Итак, продолжим допрос. Кевин, я хочу, чтобы вы снова рассказали все с самого начала. Как развивались события после того, как вы, около половины двенадцатого ночи, обнаружили “BMW” в Фисксетре?

Взгляд следовательницы выражал скорее сочувствие, чем враждебность, но Кевина все равно замутило.

– Если бы тот “BMW” не выделялся так среди других машин, я бы его упустил, – начал Кевин. – Он выезжал с парковки, я увидел на передних сиденьях двух мужчин. Сзади, в левое окно, упиралась чья-то голова. Я развернулся, последовал за ними, а по дороге пробил “BMW” по базе, и оказалось, что она принадлежит Свену-Улофу Понтену. Тогда я убедился, что преследую нужную машину…

Он замолчал, подумал. Как трудно во всем разобраться.

Наверное, это правильно – когда сидишь с неправильной стороны стола?

– Я съехал в туннель под Сальтшёбаденследен. И тогда уже решил выключить фары, – продолжил он после паузы, которая показалась ему длиннее, чем была на самом деле. – Дорога стала хуже, но ехать за “BMW” все-таки было легко. Когда они остановились, я тоже остановился, метрах в сорока-пятидесяти позади них. Заглушил мотор и достал бинокль…

Кевин снова замолчал и на этот раз, прежде чем продолжить, досчитал до трех.

– Сначала я заметил мужчину, который скорчился под елками. Я предположил, что это Блумстранд. Потом увидел еще одного, они вместе двинулись по обочине между елками…

– И тогда вы завели машину и подъехали поближе?

Кевин потянулся за стаканом и отпил. У воды был такой вкус, словно ее налили в стакан давным-давно.

– Да, я завел машину и тут услышал выстрел. Сразу после этого “BMW” завелась, развернулась, и они, вероятно, меня увидели.

– Фары вы так и не включали?

Я говорю правильные слова, но какая разница, подумал он.

Я сижу с неправильной стороны.

– Да, разумеется, не включал. Но когда они проехали мимо меня, я включил фары и сдал назад. Потом я чуть не свихнулся, пока развернул машину на узкой дорожке, и “BMW” успела далеко уехать. Я вернулся к Сальтшёбадсвэген… Сальтшёбадследен, и поехал за ними. Я думал, их унесет на обочину, все было так быстро. В туннель я въехал на скорости девяносто километров в час, и мне пришлось угадывать, где они. Я повернул в сторону города. Видимо, для возвращения в город они выбрали дорогу поуже, Сальтшёбадсвэген, и я выбрался на трассу пошире. Поэтому я даже обогнал их, когда выехал к двести двадцать второй.

– Вермдёледен?

– Да. Я увидел их, включил мигалку и связался с ближайшими полицейскими. У дорожной полиции в Хенриксдале две машины, и они подтвердили, что присоединяются, хотя наверняка они не успели даже выбраться на шоссе. Или успели?

– Нет, не успели. Продолжайте.

– Я… Я догадывался, что они не успевают, поэтому позвонил охране моста в Данвикстулле.

– С какой скоростью вы ехали?

– Не знаю. Может быть, сто тридцать в час.

– Дорожная камера зарегистрировала, что ваша машина двигалась со скоростью сто восемьдесят километров в час. – Следовательница полистала бумаги. – Одновременно вы вели телефонный разговор с охраной моста, которой продолжался одну минуту двадцать секунд.

– Может быть, – сказал Кевин.

– Из-за этого разговора вы потеряли контроль над машиной?

– Нет, у меня была гарнитура. Тот факт, что у “тойоты” неисправны тормоза, еще не подтвердили?

Адвокат кашлянул.

– Факт подтвержден продавцом. – Адвокат повернулся к следовательнице. – Кевина обвиняют не в неосторожной езде. Давайте вернемся к существу дела.

Женщина кивнула.

– Мост… Кевин, почему вы отдали приказ о разводе моста?

Она сидела по правильную сторону стола.

Он – по неправильную.

– Я счел, что развод моста – единственная возможность остановить их. Я признаю, что поторопился, но все было так быстро.

Следовательница взяла еще один документ.

– По словам дежурной, сначала она отказалась выполнить ваш приказ, но, несмотря на то что она перечислила возможные риски, вы стояли на своем и сказали, цитирую: “Разводите этот долбаный мост, иначе пеняйте на себя”.

– Вот как. Ну ладно.

Долбаный мост, подумал Кевин. Неужели я так сказал?

– Я мало что соображал, – прибавил он.

– Вы плохо спали в последнее время?

– Да.

– Как по-вашему, это могло повлиять на ваше решение?

– Да.

Вера сидела в своем кабинете, из окна которого открывался вид на Юргордсвикен. Ей нравилось сидеть здесь, в этой комнате на втором этаже, смотреть на лед и видеть, как бледнеет небо перед закатом. Искрящаяся белая полоска вдоль каменной набережной, время от времени потрескивает оконное стекло: зима подступает все ближе. Хотя лед застыл только сегодня ночью, подумала Вера. Он может растаять уже завтра.