Из жизни кукол - Сунд Эрик - Страница 55

Прошлой ночью один из них сломал руку украинке Ирине.

У них как будто два разных мозга.

Дважды Мерси выбрасывала амулет, полученный от врача, но потом передумывала и снова надевала его. Он был как проклятие. Если она его носит, то от суеверия, если выбрасывает, то опять-таки от суеверия. Надо было с самого начала его не брать. Астагфируллах.

Прошу прощения грехов и каюсь, подумала Мерси. Но не у Господа, не перед Ним.

Прости меня, папа.

Мерси думала об отце каждый день, каждый час, даже каждую минуту. Иногда от мыслей становилось больно. Как хорошо, что у нее есть Дасти.

Мы найдем тебя. Честное слово, найдем.

Мерси казалось, что папа добрался до Швеции и ждет ее там. Несколько дней назад ей приснилось, что они разговаривают друг с другом по-шведски; их речь была похожа на песню.

Она допила остатки пива, и тут к ней подошли трое мужчин.

– Stricată, – прошипел один и пнул сапогом спинку ее стульчика.

Растянувшись на земле, Мерси увидела у него за спиной еще двоих. Мужчину и женщину.

Родственники Флорина и Роксаны, они ненавидят ее за то, что она черная.

Мужчина, который толкнул ее, бросил на землю серый комок.

Сначала Мерси не разглядела, что это, потом ей захотелось, чтобы она не разглядела, чтобы не поняла, не осознала.

У нее в голове закричали голоса, все громче, громче, стало так больно, что из глаз полились слезы. Все еще лежа на земле, она потянулась за бутылкой.

Мужчина сделал шаг к ней. Свой последний шаг.

Ненависть сосредоточилась в одной точке посреди лба, именно в этой точке голоса в голове кричали злее всего.

Этот крик вобрал в себя всю ее ненависть. Мужчина перед ней был тремя мужчинами из “Боко харам”, он был врачом, укравшим их дом, он был турком, который продавал дырявые спасательные жилеты, он был всеми расистами, которые плевали им вслед и давали им грязные клички, он был тем жирным мужиком, который сломал Ирине руку, потому что слишком крепко держал ее, когда другой жирный мужик пытался трахать ее в рот, и он был Бербель, которая загребала себе все деньги.

Мужчина, стоявший перед ней, был все они в одном лице.

И он только что сделал свой последний шаг.

Мерси разбила бутылку о железный край горелки и бросилась на него. “Розочка” воткнулась в горло, мужчина хрипло забулькал, пытаясь кричать; Мерси вытащила “розочку” и пырнула снова, и снова, и снова; наконец она нагнулась над врагом и воткнула разбитую бутылку ему в горло так глубоко, что стекло застряло в жилах.

Крик в голове перекрывал вопли идиотов, которые пытались оттащить Мерси от кровавой слякоти на земле, и она стала яростно размахивать своим оружием, она вырывалась, царапалась и кусалась, пока наконец не вывернулась из их рук. Подхватив рюкзак с деньгами, Мерси бросилась прямо в лес, где стволы стояли так тесно, что никто не смог бы к ней подобраться. Но никто за ней и не гнался.

Перед ними только что открылся черный разлом. Открылся и испустил из себя злобу.

Район высотных домов в Фисксетре выглядел именно так, как помнилось Нове.

Вернуться сюда было все равно что вернуться на место преступления. Когда они проходили мимо дома, в котором она выросла, у нее во рту появился неприятный привкус. Нова подняла глаза на свой балкон и представила себе, что там стоит Юсси – оперся на перила, в руке банка пива, в углу рта – сигарета.

Мерси приобняла ее.

– Как странно, что это именно здесь.

– Может, и не странно. Фиши – дешевое место, хотя и близко к центру. Иметь здесь нору, в общем, практично.

Цветочек снимал квартиру за три дома от высотки, где когда-то жила Нова. Одна из четырех его квартир, разбросанных по всему Стокгольму.

Цветочку и его приятелю, латышу Юрису, перепала возможность снять клип “один на миллион”, и по дороге Цветочек изложил, что это значит.

Один из хакеров, помогавших им устроить так, чтобы легавые не смогли отследить склад в Вестберге, где проходили нелегальные онлайн-трансляции, сумел раскопать личную информацию некоторых клиентов.

Одним из тех, кто дрочил на Нову и Мерси, оказался какой-то влиятельный мужик – не то юрист, не то полицейский, что-то в этом роде.

Хакер нарыл об этой личности много чего и пришел к мысли, что из клиента можно выдоить немало денег.

К тому же он явно положил глаз на Нову и пребывал в уверенности, что это она завела с ним отношения в чате и пообещала, что они с Мерси примут участие в БДСМ-игре, хотя все дело организовал Цветочек. Остальное Цветочек скрывал – сказал только, что у этого человека хата неподалеку от заповедника в Накке, он хочет, чтобы все произошло именно там.

Цветочек расписывал, что Нова и Мерси загребут сотню тысяч, а то и больше.

И, может быть, уже через пару дней смогут удрать из Швеции.

Когда они входили в подъезд, Нова постаралась прогнать плохие воспоминания.

Говорят же: чтобы достичь мечты, надо ее визуализировать. Нова стала представлять себе пальмы, пляжи, красивых людей и себя с Мерси в доме в Сансет-Бич, в доме с большим балконом и видом на лазурное море.

Она видела свое имя на звезде в голливудской Аллее славы.

Цветочек и Юрис курили на кухне, пока Мерси и Нова пытались отдыхать в убогой квартирке. Из мебели в их комнате имелась лишь скрипучая кровать девяностых годов; на ней они и пристроились.

Голые стены напоминали Мерси о первой ночи в бараке для беженцев в Брэкке. Было так тихо, словно всех зверей там, снаружи, погребло под снегом.

– Надо сваливать… – прошептала она Нове, чтобы Цветочек с Юрисом не услышали. – Что-то у меня плохое предчувствие. Если тот мужик полицейский, дело добром не кончится.

– Может, и не полицейский. Цветочек и про юристов трепал, он уже сам не помнит, что несет. Пошли, поболтаем с ними.

Они застали Цветочка и Юриса в разгар какого-то жаркого обсуждения; когда девушки вошли, те замолчали. Кухня оказалась такой же убогой, как спальня, хотя кроме стола здесь имелись еще четыре стула. Жалюзи опущены, на столе бутылка водки, пакет апельсинового сока и несколько бутылок из-под пива.

Юрис взял водку, налил в два стакана, долил апельсиновым соком.

– Я знаю, что у вас и дурь есть, – сказала Нова. – Нам бы расслабиться перед вечером.

Цветочек пожал плечами и выложил на стол пакетик, который Нова тут же сцапала. Мерси опрокинула в себя “отвертку” и поставила стакан перед Юрисом.

Юрис с недовольным видом смешал ей новую порцию. Когда они ехали сюда, Мерси заметила, что он то и дело косится на ее амулет. Она взялась за кожаный шнурок и потрясла украшением. Судя по некоторым татуировкам Юриса, он недолюбливал мусульман.

Юрис закрутил крышечку на пакете с соком, молча глядя на Мерси.

– Ведьмина сила. – Мерси помахала амулетом у него перед носом.

Юрис фыркнул, нижняя челюсть у него напряглась.

Руки у него были толщиной с ее ляжки. Но Мерси не унималась.

– Я исламская ведьма, – объявила она. Пристроила зажигалку под ладонью и высекла огонек. Юрис старался делать вид, что ему все равно.

Горячий язычок лизнул ладонь. Мерси дождалась пощелкивания, влажноватого звука плавящейся кожи. Она знала, с каким звуком горит человеческое тело.

Как горит девочка по имени Блессинг.

Юрис промолчал. Он беспокойно пошевелился, выпил пива и закурил. Цветочек сообразил, что устроила Мерси. Прошло не меньше минуты.

Убийца.

– Прекрати. – Цветочек схватил ее за запястье, пытаясь убрать ладонь от пламени, но Мерси была сильнее.

Сумасшедшая.

– Аллаху акбар, – механически произнесла Мерси, не изменившись в лице, лицо у нее оставалось совершенно расслабленным, рука твердой. Прошло, наверное, минуты две; Мерси могла бы сидеть так сколько угодно, пока вся рука не сгорит.

Нова схватила ее за плечо и попыталась увести, но Мерси не двинулась с места.