Из жизни кукол - Сунд Эрик - Страница 22

Нова смотрела, как Альбин вытирает после себя.

Все произошло в молчании, потребовалось несколько полотенец, потом он свернул пакет и забрал с собой в душ. Нова тоже приняла душ – она чувствовала себя грязной. Как будто только что совершила изнасилование.

С Альбином, приятелем Алекса и Фадде, она начала спать, потому что ей стало его жалко. Теперь он ей платил, обычно меньше, чем мог бы дать.

Он – как я, думала Нова. Кто-то с ним что-то сделал. Скорее всего, когда он был маленьким.

А теперь она помогала ему чувствовать себя паршиво. И у нее это отлично получалось.

Нова точно знала, что нужно делать, чтобы понравиться. Надо нахваливать их мужские качества: что они хорошо водят машину, что в постели они истинные жеребцы, а если они стесняются, что у них маленький член, то дать понять, что предпочитаешь член поменьше, потому что такие лучше для анального секса.

В конце он дрожал от возбуждения. Не проронил ни звука, но, когда он кончал, Нова видела, как он кричит внутри себя.

Она оделась в ванной. Когда она вышла, он уже стоял в гостиной, готовый к выходу, в руках – пакет с пивом.

– Спасибо. – Он опустил глаза и протянул ей четыре мятые пятисотки.

Нова подошла к нему. Погладила по щеке, попробовала улыбнуться.

– Слушай, тут нечего стыдиться… Ты хороший парень. Ты мне нравишься.

Нове доводилось сталкиваться с очень странными вещами. Однажды ей пришлось применить дилдо к парню, другой чувак хотел, чтобы она била его, а третий спросил, можно ли на нее помочиться. Последний вариант она отвергла.

Наверное, требуется немалое мужество, чтобы так унижаться, думала Нова.

Они вышли из квартиры.

– Я никому не скажу, – сказала она, пока они ехали в лифте. В кабине, как всегда, пахло мочой, и она подумала, что это даже уместно.

– Спасибо.

Они вернулись на вечеринку, словно выходили только за пивом. Мама спала, зато Юсси уже поднялся.

– Еще пиво, отлично… – сказал он, завидев принесенный пакет. – Пора допиться до трезвости. Эти, на диване, могут еще побыть, но потом пусть валят отсюда. А ты, Альбин… Ты же не забыл? – Юсси как будто пребывал в раздражении.

Нова села на диван, к остальным; Альбин следом за Юсси ушел на кухню. Тактику “допиться до трезвости” Юсси применял, если решал устроить себе день воздержания; завтра, стало быть, такой день. Юсси уже начал допиваться до трезвости: сначала крепкий алкоголь, потом вино, потом крепкое пиво и, наконец, – слабое пиво.

Заняться проституцией не было обдуманным решением. Оно пришло, можно сказать, за одну ночь. Шесть месяцев назад Нова переспала с одним парнем, и он, когда кончил, спросил, сколько она хочет, словно нет ничего естественнее такого вопроса. Она назвала семьсот или около того.

Теперь Нова брала восемьсот за минет, полторы тысячи за весь пакет услуг, включая оральный секс, и две тысячи, если мужчины хотели чего-нибудь особенного – анал, например, или кончить на лицо. Под матрасом у нее хранилось то, что станет ее билетом в большой мир. Почти двадцать пять тысяч. Нова собиралась рвануть в США. В Голливуд, потому что, если у нее что и получалось хорошо, так это притворяться кем-нибудь другим.

Брат не знал, что она занимается проституцией, не знала и мама. Они бы рехнулись, если бы узнали. Но Юсси?

– Кому-нибудь смешать? – спросила Нова, чтобы прогнать мысли, и парни кивнули. Естественно, выпить все хотят. Нова встала.

Она столкнулась с Юсси в дверях кухни. Он открыл банку, и Нова разглядела марку – крепкое “Обру”; значит, он на предпоследней стадии, скоро допьется до трезвости. Нова достала из холодильника бутылку с розоватым “Рюссваттнетом”. Четыре стакана, по два кусочка льда в каждый.

Прежде чем смешивать напитки, Нова отступила в сторону, чтобы ее не было видно из гостиной. Открыла новую бутылку водки, отпила несколько глотков. Скоро ей станет лучше. Мысли как будто рассеются.

Вышла мама. Она только что проснулась и явно злилась из-за того, что парни все еще здесь. Юсси то хмурился, то начинал суетиться, а потом вдруг принялся убирать со стола и объявил, что вечеринка окончена.

Последние гости ушли, и остались только Нова, Юсси и мама. Юсси попросил их посидеть с ним на кухне.

– С этой хренью покончено, – сказал он, очень серьезно глядя на них.

Было четыре часа. Юсси оставалось жить меньше суток.

В 1904 году армия японского императора разгромила в Порт-Артуре русскую эскадру; в том же году в стокгольмском районе Сёдермальм приступили к строительству одного здания. Здание, в котором впоследствии разместилось питейное заведение, построили, как это ни смешно, по инициативе Общества трезвости. Ресторан назвали как город, где потопили русскую флотилию; он стал местом праздников. Компания, ведавшая торговлей спиртными напитками, определяла норму спиртного в сто пятьдесят миллилитров для мужчин и в половину указанного объема для женщин, однако женский туалет здесь появился лишь спустя восемьдесят лет, в 1984 году.

Вера проложила сюда дорожку еще в конце шестидесятых и до сих пор называла “Пеликан” по-старому – “Поттан”, в честь “Порт-Артура”.

Она закрыла дверь туалета и вернулась к столику как раз, когда официантка принесла заказ и два очередных шота в ведерке со льдом. Вера и Кевин заказали по порции тефтелек со сливочным соусом и протертой брусникой. Считалось, что тефтельки в “Пеликане” имеют размер мячиков для гольфа, хотя “бильярдные шары” было ближе к правде.

– Не скучаешь по работе? – спросил Кевин и тут же услышал в ответ смех.

– Вот уж нет. Я же тогда превратилась в пародию. Коп из телесериала: вечно уставшая, без единой иллюзии, начинающая пьяница.

– Пьяница?

– Просто чтобы ты знал. Сейчас-то все в порядке, но тогда слишком многое пошло наперекосяк.

Конечно, Кевин видел Веру в легком подпитии, но представить ее себе не вяжущей лыка у него никак не получалось. В ней слишком много чувства собственного достоинства, у нее слишком острый ум. А еще она слишком красива, чтобы напиваться.

Вера сменила тему разговора и спросила, что Кевин думает насчет ожидаемых перестановок в полиции.

– Хотелось бы, чтобы новые принципы – сосредоточиться на преступлениях против женщин и детей – не остались на бумаге, – ответил Кевин. – А ты что думаешь?

– Слава богу, мне этим не придется заниматься. – Вера отпила пива. – Через несколько лет начнется черт знает что, да плюс еще три старых добрых “п”… Взаимное тортометание между политиками, полицейским начальством и преподавателями. – Вера усмехнулась. – Во всяком случае, один преподаватель точно этим занимается. Профессора Перссона[20] и одного более чем достаточно… Ну а как продвигается дело с теми девушками?

– Я так понимаю, ты не про Тару – ту, что обнаружили мертвой у шестиэтажного дома?

Вера кивнула.

Кевин отодвинул тарелку. Он бы с удовольствием подождал с этим разговором до конца ужина.

– Я посмотрел пару видеозаписей, изъятых два года назад, когда расследовали дело одного педофила на западе Швеции. Лассе хотел, чтобы я помог ему обнаружить нестыковки.

На первый взгляд в тех видео все было не хуже, чем в других, точно не хуже, но что-то в этой картинке не давало Кевину покоя.

Нова изо всех сил старалась производить впечатление довольной и беззаботной девочки, но изнутри пробивалось нечто, что Кевин за неимением лучшего описания обозначил как “вонь”.

Тот же удушающий эффект, что и от озона. И налет скверной актерской игры только усиливал эту вонь.

Так пахнет тьма.

– Тебе разве не рекомендовали отдохнуть от таких видео?

– Будем реалистами. Иногда они неизбежны.

И Кевин стал тихо рассказывать о первом фильме.

– Судя по репликам, она работала на заказ, – закончил он, и в памяти зазвучал тонкий голосок, от которого ему хотелось плакать.