Завет (СИ) - "Се Эн" - Страница 58

— Винтеркорн!

— Который? — уточнил Сицеро.

— В «Дельте» два Винтеркорна? — спросил Каин.

— Вот ты тупарь, — фыркнул Скарт. — Фамильного сходства нашей неразлучной парочки не заметил?

Никакого сходства между ними в помине не было.

— У нас разные матери, — пояснил Сицеро и взлохматил Джен волосы. — Я переехал сюда первым, потом сестрёнку позвал.

— На этот раз — одно на всех, — сказал Скарт.

— Давай сюда.

— Мат, — сказал Каин.

— Да чтоб… Какая была ставка?

Джен полезла было в карман, но Каин отказался от выигрыша.

— Ты мой герой, — заявила она, послав ему воздушный поцелуй.

— Шугарт!

Мартин протянул было руку, но Скарт отодвинул письмо подальше.

— Знаешь как проверить, хорошее письмо или нет?

— Как?

— Сейчас покажу.

Скарт оторвал уголок конверта, надул его и зажал пальцами.

— А теперь наклонись. И глаза рукой придержи.

— Это ещё зачем?

— Есть такое слово — надо.

Пристроив письмо на шее Мартина, Скарт ударил по нему ладонью. Раздался оглушительный хлопок, конверт разлетелся на части.

— О, о! Смотрите какая у салаги подружка!

Скарт забегал по казарме, показывая всем фотографию симпатичной светловолосой девушки в футболке с надписью «Транслейтания идёт вперёд!»

— Совсем сбрендил, родной? — спросила Альма. — Или опять чужие бабы покоя не дают? Смирно, солдат!

Скарт послушно замер на месте, и Мартин выхватил у него фотографию.

— Я подам на твою подружку в суд за то, что у меня встал, — заявил дроу.

— Приложи к косяку и долбани пару раз дверью, — предложил Мартин. — Сразу полегчает.

— Да ты крут, скоро перестанешь быть салагой.

Закончив с почтой, Скарт заскучал и пристал к Люпо:

— Откуда у тебя столько корреспонденции?

— Если поездишь с гуманитарными миссиями ООН, то тебе не меньше присылать будут.

— Я пас.

— Ты подумай, дело верное.

— Не выношу вида всяких оборванцев. А зачем на гуманитарных миссиях оборотень?

— Чтобы ни у кого не возникло желания растащить груз, — ответила Люпо, сверкнув глазами. — Ты не поверишь, как вид разорванных на части трупов влияет на решимость мародёров.

Скарт задумчиво почесал затылок, открыл холодильник и покопался в его морозном нутре.

— Ты чё там забыл, Грязный? — спросил Девятка.

— Беру пиво. Мы ж закончили, дело раскрыто. Квантрейн прижмёт Кадара, он во всём сознается, чтобы прикрыть свою жопу…

— Поставь на место, тряпка, священная неделя детокса ещё не окончена. Забыл, что ли?

Скарт поворчал, но оставил банку в покое.

— Это какое дело ты раскрыл? — поинтересовался Виктор, продолжая читать.

— Так Кадар же…

— Веселье продолжается, сержант Райх. Мы ещё не узнали, кто стоит за всем этим. Кадар лишь часть головоломки, которую только предстоит собрать.

Он замер на мгновение, прислушиваясь.

— Слышишь колокол, Девятка?

— Какой ещё колокол? Это какая-то атональная[1] хрень. Опять телек сломался, наверное.

— Нет, это колокол. И он звонит по тебе. Так что жри поменьше, а то загнёшься раньше времени.

Девятка рассмеялся.

— Что мы говорим в таких случаях, Грязный?

— Не сегодня.

— Понял, Вик? Завтра и поговорим об этом.

Прежде чем ответить, Виктор долго смотрела в окно.

— Завтра всегда наступает слишком поздно.

— Так и загрустить можно, — сказал Девятка. — Надо поднять настроение. Чья сегодня очередь исполнять «Мрачное воскресенье»?

— Пусть Грязный играет, — ответил Сицеро.

— В прошлый раз мне пришлось струны на гитаре перетягивать, так что не отмазывайся.

— Слабак. Давай сюда гитару, а то так и будешь отмораживаться.

Взяв инструмент, Сицеро принялся проверять строй.

— После войны эта песня постоянно звучала на Химмель-Штрассе, — сказал Скарт, ударившись в ностальгию. — Были ж времена…

Внезапно Виктор смял письмо и направился в свой кабинет. Каин дёрнулся было за ним, но дорогу ему преградила Альма.

— Отойди.

— Пошли поговорим снаружи.

Когда они вышли из казармы, Альма сказала:

— Я так поняла, Виктор ничего тебе не объяснил.

— Насчёт чего?

— Насчёт брата.

— В подробности он не вдавался.

— Это Виктор убил его. Случайно, разумеется — они оказались по разные стороны фронта. С тех пор он практически не контактирует с семьёй, предпочитая добровольное изгнание.

Каин развернулся.

— Стой!

Слова не могли остановить его. Но знакомому звуку извлекаемого из кобуры пистолета это вполне удалось. Он развернулся, доставая оружие.

Некоторое время они стояли, целясь друг в друга.

— Знаешь, в чём наша проблема? — наконец спросил Каин.

— Нет, — ответила Альма. — Расскажи.

— Даже на союзников нам приходится смотреть поверх стволов.

— Мы всегда будем мишенями друг для друга.

— Только если ничего не изменим.

Альма опустила пистолет.

— Иди, раз решил.

Каин почти бегом миновал казарму и вломился в кабинет. Виктор сидел у стены, положив руки на колени. В одной он держал бутылку, во второй — пистолет.

— Значит, Альма всё-таки рассказала, — заключил он

— Да.

— Ну, теперь ты знаешь немного больше. Ценность информации сомнительна, но факт есть факт.

Каин протянул ему руку.

— Вставай, брат, у нас осталось одно незаконченное дело.

Виктор убрал пистолет в кобуру и встал.

— А если не готов к сложностям, то сдавай ствол, жетоны и катись обратно в Валахию, — продолжил Каин.

— Из тебя выйдет толк, — сказал Виктор.

— У меня были хорошие учителя.

Дверь распахнулась, на пороге возникла Регина.

— Смотрю, празднование в самом разгаре. Плесни и мне, если есть чистая кружка.

— Твоё появление всегда как праздник, Регина.

Получив желаемое, она расположилась на диване, сдвинув в сторону бронежилет.

— Теперь «Дельта» переведена в мою команду на постоянной основе, — сообщила Регина, покачивая ногой. — Так что вам, придуркам, наконец-то положено нормальное денежное довольствие.

— А хорошие новости есть?

— Разумеется. Расследованию присвоен особый статус, а мои полномочия расширены в соответствии с ним. Теперь у операции даже название есть.

— И какое же?

— «Печать Господа».

— Инквизиция никогда не умела придумывать нормальные названия.

— Если возникнет нужда в более благозвучных наименованиях, то я посоветую шефу нанять тебя, — Регина поболтала кружку и заглянула в неё. — Да, ещё один вопрос. Кому-нибудь из вас доводилось работать под прикрытием?

— Ты, наверное, шутишь…

— Нисколько. Обезьянка уже прыгнула в воду, Виктор.

— Чего? Никогда не слышал такое выражение.

— Как был провинциалом, так и остался. Это означает, что настал момент истины.

До них доносилась тихая музыка и звуки песни:

В последнее воскресенье, моя дорогая,

Приезжай ко мне

Будет священник, гроб, труп и траур,

После нас будет ждать последнее пристанище и цветы

Дорога на тот свет стелется под цветущими деревьями

Я вновь открою глаза, чтобы увидеть тебя снова,

Не бойся моих глаз,

Я буду благословлять тебя даже после смерти…

[1] Атональность — принцип звуковысотной организации, выражающийся в отказе (иногда демонстративном) композитора от логики гармонической тональности.

Выражаю бесконечную благодарность альфаридерам, которые тратили своё время на изучение этого романа: Локомотиву Ушкуеву, Алексею Тенеброду, Александру Романову, Debess и человеку, пожелавшему остаться неизвестным. Их замечания и предложения были бесценны.

Также благодарю Szomorú, которая консультировала меня по вопросам сеттинга и долгое время приобщала к культуре кюртёшкалачей. Благодаря её усилиям я смог проникнуться духом вопиющего разгильдяйства и передать роману этот колорит, а без разъяснений культурных особенностей и виртуальной экскурсии по городу-прототипу создать вселенную «Завета» было бы невозможно.