Не влюбляйся в тёмного мага! Избранная невеста (СИ) - Вельская Мария - Страница 2

Вот только она настолько старательно отгораживалась всю жизнь от магии, зная, что ей она недоступна, что… она даже не вспомнила. Не подумала об этом.

— Я не знаю, — сознание упорно цеплялось за привычное прошлое.

Ведь она мечтала обрести магию, разве нет?! Но новые знания несли в себе слишком много болезненных вопросов. И лорд-льдышка отнюдь не тот, кто станет помогать… хотя… именно это он ведь и делает в последнее время. Разве нет?!

— А нужно бы знать, — ответил мужчина неожиданно жестко. Твоя нерешительность и желание закрыть на все глаза никого не спасут и ничему не помогут. Правда все равно выйдет наружу, вот только чего это будет стоить? И чем ты за нее заплатишь потом?

Вопреки жестким словам, ладони коснулись ее запястий бережно.

Палец чуть погладил кожу, вызывая оторопь и пугающее чувство тепла в душе. Тепла и странного предвкушения. Снова. А ведь от прикосновений того же Анариса ощущения были совсем иными, несмотря на то, что принц был внешне удивительно привлекательным мужчиной.

— Хорошо, магистр, если вы можете мне помочь… Если считаете, что эта магия действительно есть...

“Честно говоря, мне до сих пор кажется, что это всего лишь сон. И скоро я проснусь — и все вернется, как было прежде”.

Но этого она не сказала. Она слишком хорошо знала такую породу людей. А уж нелюдей — в особенности. Слабости они не терпели. Сомнений — тем более. Что, если он сочтет ее недостойной своей помощи?

На полигоне, как ни странно, было не холодно, хотя уже лежал снег. Или это ей не давала замерзнуть магия богини?

— Вслушайся в себя, — альгарил положил свою ладонь поверх ее запястья. Сердце застучало в висках, — эта сила заперта, но она твоя. Она всегда была твоей. И только ты можешь ей указывать, что и как делать. Не кто-то посторонний, кто ограничил ее. Дар невозможно уничтожить совсем. Тот, кто считает себя выжженным — лишь слаб душой, — в голосе мага прозвучало отчетливо презрение, — смотри… смотри на снег. Твой знак — твоя светлая сторона. Капля снежной силы в темной крови.

— Но…

— Ты темная. Не делай вид, что не понимаешь, Дарнари. Темный ведьминский огонь не явится даже полукровке. Нет, твои родители были темными, и темными далеко не слабыми. Скорее всего, твой брат и сестра унаследуют их магию, но пока сказать трудно. Не желаешь причинить им вреда, не желаешь, чтобы они попали под опеку посторонних людей — тренируйся.

Он стоял прямо за ее спиной. Вплотную. Длинные темные волосы щекотали кожу на лице. Дыхание касалось макушки. Но она не могла себе позволить отступить. И расслабиться. И поддаться странному чувству, от которого кружило голову и пела кровь. И уж совершенно точно она не должна была думать о том, как он целуется. Эти мысли вообще не имели отношения к ее собственным! Просто морок. Просто девицы вокруг как с цепи сорвались — только и шла речь, что о свиданиях да свадьбах.

Впрочем, дурацкие мысли из головы она действительно быстро выбросила. Потому что теперь ощутила это — дрожь силы внутри. Она резонировала с силой ледяного, хотя это противоречило любым известным законам силы. Дрожала, разрасталась, покалывала кончики пальцев.

— Будешь слабой — станешь ненужной. Я помогал тебе — но из прихоти. Не воображай о себе лишнего, девочка. Таких, как ты, сотни вокруг. Ты особенна только тем, что являешься подопечной Зимы, но она своенравная богиня. Не угодишь — и тут же тебя забудет. Что ты сама представляешь из себя? Комок страха? Пытаешься выглядеть не такой, как все те, кто ищет место в наших постелях, но это не так…

Вторая ладонь жестко обхватила ее подбородок, не давая обернуться. Щеки от унижения не вспыхнули румянцем, нет. Просто в душе что-то разом оборвалось. Расслабилась она в последнее время. Захотела того, чего была лишена в юношеские годы.

— Думаешь, мне нужна очередная влюбленная девочка? Думаешь, некому согреть мою постель? Вы все поначалу боитесь — а потому млеете, теряете голову — и бежите. Но мне это неинтересно. Кто ты такая? — хлесткий вопрос, как удар. — Что ты умеешь? Что из себя представляешь?

Разум помутился. Словно внутри боролись две части. Одна — привычная. Тихая, запуганная, робкая. Не желающая ничего менять. Другая — только рождающаяся. Она словно принюхивалась к новым ощущениям, она безраздельно доверяла этому мужчине и разделяла его мнение. Она хотела свободы. Хотела силы. Хотела признания. Она готова была бороться.

И, конечно, жаждала победы.

И она задавила испуганно пискнувшую “вторую”, вырываясь на свободу.

Ладони вспыхнули темным пламенем. Как-то отстраненно она заметила, что огонь совершенно не жег. А в темном пламени с бархатно-алыми языками иногда мелькали серебристо-снежные искры. С низким ревом огонь сорвался с ладоней, преодолевая за долю секунды, за биение сердца расстояние до щитов-мишеней. Конечно, она не попала. Вернее сказать, попала, да не так. Два щита сгорели в мгновение ока, третий начал тлеть. Защита полигона вспыхнула предупреждающе-алым.

А сила все текла и текла, одаривая ощущением всемогущества, вызывая смех, рвущийся с губ и смешанный со слезами.

Наверное, еще немного, и она бы не рассчитала. Подступила бы к пресловутому выгоранию, а то и вовсе истратила бы собственные жизненные силы.

Но в какой-то момент ее ладони твердо и уверенно сжали, не боясь обжечься.

— Достаточно. Иначе можно опьянеть от собственной силы и потерять контроль.

Он развернул ее к себе. И в это мгновение его глаза были не темно-синими, не фиолетовыми — а чернильно-черными, лишенными белка и зрачка.

Чужие губы накрыли ее. Снова. Она помнила, как уверенно и жадно они могли ее касаться. Или ей хотелось думать, что помнила? Откуда бы?

Чужой язык обвел контур губ, заставляя их приоткрыться. Сильная ладонь обхватила талию, мягко сползая ниже. Вторая легла поверх наброшенного впопыхах плаща на плечо, проникла под толстую ткань, уверенно ложась на кожу. Большой палец провел по шее, кругами лаская тело сквозь тонкую ткань платья.

Она задрожала, выдохнула в его губы, смешивая дыхание. Чувствуя, как скользит на тонкой ниточке над пропастью. Видя, как бьется темная жилка на виске мага, как жадно тот вглядывается в ее лицо. Укусила его за губу, неожиданно для себя отвечая с такой же исступленной то ли страстью, то ли яростью. Выплескивая обиду и гнев.

Объятия стали крепче. Обе его ладони обхватили ее голову, не давая оторваться. Он ласкал ее рот, как будто желал одним этим свести с ума. Как будто в этот миг не существовало на свете ничего важнее почти жестких поцелуев. Почти борьбы. Почти ненависти.

Дари не умела целоваться. Это новое прикосновение не напоминало те бережные объятия, которые она могла видеть иногда вечерами. Чужая воля была прочнее стали. Этот мужчина привык получать все, чего бы ни пожелал. Сейчас он хотел ее — распаленный ли спором, вызовом, нечаянно ему брошенным, или чем-то, что случилось еще до их встречи.

Удовольствие исчезло, оставив стылость. Магия все еще пела в крови, все еще тянулась к этому странному ледяному, все еще желала слиться с его собственной. Забылась, называется. Воистину, когда богиня желает наказать — она лишает разума.

Наверное, остатки смелости помогли найти решение. И когда чужой наглый язык в очередной раз попытался сплестись с ее, она его… да, укусила. Самым безжалостным образом.

А когда лорд Аргон, рыкнув, отшатнулся… нет. Она не бросилась предсказуемо прочь. Все равно далеко не убежать. Просто сделала шаг назад, в защитном жесте скрестив руки на груди.

Она жалела, что поддалась на провокацию. Жалела, что ответила на чужой порыв. В любой ситуации всегда виноваты двое. Она дала повод. А лорд… был не против этим поводом воспользоваться. Не в качестве благодарности — тут Дари охотно верила, что ему ничего не нужно, лишь прихоть. Нет, он просто желал ее. И взял. Мужчины относятся к этому куда проще. Да и общество к ним — куда снисходительнее.

Взгляд лорда Аргона был шальным, но не понять, что именно скрывали затуманенные глаза. Он прикрыл их, мерно выдыхая.