Полное собрание рассказов - Воннегут-мл Курт - Страница 9

Действие рассказа «Великий день», вошедшего в сборник «Армагеддон в ретроспективе», перенесено в будущее. Перенестись туда силой воображения никогда не составляло для писателей проблемы, и во многих своих ранних произведениях Воннегут прибегал к футуристическому антуражу, чтобы создать контраст между чаяниями людей и антиутопиями, которые те же люди так часто строят вместо утопий. Однако подобный «футуристический подход» был неуместен для военного рассказа того типа, который он хотел написать. И действительно, учитывая то, как развивались методы ведения войны, существовала вероятность, что у человечества вообще не будет будущего. Поэтому он прибегнул к приему, который с успехом использовал для рассказа, где смешались наука и трагедия, — «Между вредом и времянкой». Как позднее скажет один персонаж в романе Воннегута «Сирены Титана», все в словаре между этими двумя словами так или иначе связано со «временем». На протяжении всей своей жизни Воннегут был буквально одержим вопросами времени, причем не заезженной темой бренности всего сущего, но проблемой относительности и, возможно, «проницаемости» времени. Возможен ли такой феномен, как «путешествие во времени»? В «Великом дне» автор впервые экспериментирует с литературным приемом, который позднее сыграет столь важную роль в успехе «Бойни номер пять».

Не случайно, что путешествие оказалось единственно возможным для Воннегута приемом для описания традиционного сражения — не битвы на шахматной доске, не тягот в лагере военнопленных или в хаосе послевоенных дней, но на реальном поле боя с реальными солдатами, убитыми не понарошку. Тех, кто читает «Великий день» впервые, ждет сюрприз: их может удивить и место действия, и то, каким образом будет перенесено туда повествование. Удивит их и сам смысл названия «Великий день». Но главное — рассказ заставит читателя задуматься, а это было очень важно для автора «Великого дня» и других военных рассказов — так же важно, как прокормить свою семью.

Полковник Брайан Келли, загораживая своим огромным телом свет, сочившийся из коридора, на минуту прислонился к запертой двери — его одолели беспомощный гнев и отчаяние. Маленький китаец-охранник перебирал связку ключей, подыскивая нужный. Полковник Келли прислушался к голосам за дверью.

— Сержант, они ведь не посмеют тронуть американцев, а? — Голос был юный и неуверенный. — Им тогда такое устроят…

— Заткнись, не то разбудишь ребят Келли. Хочешь, чтобы они услышали, какой ты трус? — Второй голос был грубый и уставший.

— Но долго нас не продержат — так ведь, сержант? — не унимался юный голос.

— Конечно, малыш, они тут души не чают в американцах. Для этого и вызвали Келли — передать ему провизию в дорогу, пиво и сандвичи с ветчиной. Понимаешь, с сандвичами заминка вышла: они не знали, сколько делать с горчицей, а сколько — без. Ты как любишь, с горчицей?

— Да я просто хотел…

— Заткнись.

— Ладно, я только…

— Заткнись.

— Я хочу разобраться, что происходит, вот и все! — Молодой солдат закашлялся.

— Заткнись и дай мне чинарик, — раздраженно вставил третий голос. — Там еще затяжек десять осталось, не меньше. Делиться надо, малыш. — Еще несколько голосов одобрительно забормотали.

Полковник Келли открыл дверь и тревожно сцепил руки. Как же рассказать пятнадцати живым людям о разговоре с Пи-Ином и безумном испытании, которое им всем предстоит пройти? Пи-Ин сказал, что с философской точки зрения намеченная битва со смертью почти не отличается от того, к чему они (кроме жены Келли и маленьких детей, конечно) привыкли на войне. В самом деле, если рассуждать отстраненно и философски, китаец был прав. Но полковник Келли от ужаса полностью потерял самообладание, чего с ним не случалось ни перед одним сражением.

Два дня назад самолет с полковником Келли и еще пятнадцатью людьми на борту потерпел крушение в Восточной Азии — после того как внезапно налетевший ураган сдул их с курса и радиосвязь прервалась. Полковник Келли летел работать в Индию в качестве военного атташе. Кроме его семьи на борту находились военнослужащие — технические специалисты, откомандированные на Ближний Восток. Самолет упал на территорию, принадлежащую китайскому партизану Пи-Ину.

Все выжили: полковник Келли, его жена Маргарет, сыновья-близняшки, оба пилота и десять солдат. Когда они выбрались из самолета, снаружи их уже поджидали вооруженные люди Пи-Ина. Партизаны не знали английского и целый день вели пленных по рисовым полям и джунглям — неизвестно куда. На закате они вышли к старому полуразрушенному дворцу. Там их заперли в подвале, так и не объяснив, что будет дальше.

Пи-Ин вызвал полковника Келли на допрос, в ходе которого сообщил ему, какая судьба постигнет шестнадцать американских пленников. Шестнадцать — число вновь и вновь отдавалось в мыслях Келли. Он потряс головой.

Охранник пихнул его пистолетом в бок и загремел ключом в замке. Дверь отворилась. Келли молча замер на пороге.

Солдаты передавали по кругу сигарету. Огонек ее, на секунду освещавший нетерпеливые лица, сначала выхватил из темноты румяные щеки болтливого младшего сержанта из Миннеаполиса, затем проложил рваные тени над глазами и тяжелыми бровями пилота из Солт-Лейк-Сити, а следом раскрасил алым тонкие губы сержанта.

Келли перевел взгляд с военных на нечто казавшееся в тусклом свете маленьким холмиком у двери. Там сидела его жена Маргарет, а на коленях у нее лежали белокурые головы двух сыновей. Она подняла глаза и улыбнулась мужу — белая как полотно.

— Милый… все хорошо? — тихо спросила она.

— Да, нормально.

— Сержант, — сказал румяный капрал из Миннеаполиса, — спросите его, что сказал Пи-Ин.

— Заткнись. — Сержант помолчал. — Ну что, сэр, какие новости? Хорошие или плохие?

Келли погладил жену по плечу, пытаясь подобрать верные слова — они должны были вселить в людей мужество, которого у него больше не было.

— Плохие. Хуже не бывает, — наконец выдавил он.

— Не томите, — громко сказал первый пилот. Келли подумал, что за его показной грубостью и громким голосом кроется желание как-то подбодрить себя. — Он решил нас убить, так? Хуже этого ничего быть не может. — Пилот встал и сунул руки в карманы.

— Он не посмеет! — угрожающе вскричал юный капрал, словно по первому же щелчку его пальцев на Китай обрушились бы гнев и мощь всей армии США.

Полковник Келли взглянул на юношу с любопытством и грустью.

— Давайте признаем: у этого человечка наверху — все козыри. — «Выражение из совсем другой игры», — подумал Келли про себя. — Он вне закона. Ему плевать, что подумают о нем Соединенные Штаты.

— Если он хочет нас убить, так и скажите! — взорвался пилот. — Ну да, мы в его власти! И что дальше?

— Он считает нас военнопленными, — сказал Келли, пытаясь говорить как можно ровнее. — Он бы с удовольствием нас пристрелил. — Полковник пожал плечами. — Я не нарочно время тяну, просто не могу подобрать нужные слова… Нет таких слов. Пи-Ин хочет с нами поразвлечься. А если он нас пристрелит, веселья никакого не выйдет. Он хочет доказать свое превосходство над нами.

— Как? — спросила Маргарет, распахнув глаза. Дети начали просыпаться.

— Через некоторое время мы с Пи-Ином сыграем в шахматы. Ставкой будут ваши жизни. — Он стиснул в кулаке обмякшую руку Маргарет. — И жизни моей семьи. Другого шанса Пи-Ин нам не даст. Либо победа, либо смерть. — Келли снова пожал плечами и криво усмехнулся. — Я играю чуть лучше среднего.

— Он ненормальный? — спросил сержант.

— Скоро сами увидите, — просто ответил полковник. — Когда мы начнем игру, вы увидите и самого Пи-Ина, и его друга майора Барзова. — Он вскинул брови. — Майор утверждает, что он только военный наблюдатель от России и совершенно бессилен в этой ситуации. Еще он говорит, что очень нам сочувствует. Думаю, врет по обеим статьям. Пи-Ин почему-то боится его как черта.