Тренер: молодежка (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 32

Она смутилась, покосилась на Ленку, но деньги взяла, в карман фартука спрятала.

— Вот знаете, как Фаина Раневская сказала? — вздохнула она. — Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и глупыми, чтобы они могли любить мужчин.

— Очень интересно, только непонятно ничего, — ответил я.

— Я говорю, что совсем глупая девчонка, раз между вами двумя такого козла выбирает, — охотно пояснила продавщица. — Но это ее выбор, понимаете, молодой человек?

Почему «козла», я спросить не успел (хотелось верить, что козел из нас двоих — не я), сзади меня уже небольшая очередь за сладкой ватой образовалась. И народ был не то чтобы особо доволен моим затянувшимся диалогом с продавщицей.

— Товарищ, вы покупать вату будете?

— Очередь не задерживайте.

Пришлось уступать место у прилавка очередным. Зато понятно стало, что причина слез Пупса таки в том пареньке журналюге. И покраснение на ее запястье — тоже дело рук этого козла.

Забрав лакомство, я вернулся на трибуну с твердым намерением поговорить с диковинным «экземпляром» из журналистского ложа. Не вот это все «ты зачем девочку обижаешь», а с ходу втащить. Терпеть ненавижу, когда мужчина показывает перед женщиной свое превосходство за счет физической силы. А этого журналюгу будет неплохо окончательно протрезвить.

Ленка, когда я проходил мимо нее, даже не подняла глаз, сладкую вату с таким аппетитом уплетала, будто всю неделю до этого голодала. Ну как говорила Раневская устами бабульки продавщицы, бог создал женщин глупыми. Видимо Пупсу не хватало острых ощущений, и было мало пролитых слез. Хотя конечно интересно, что девчонку с этим журналистом связывает и почему он счел возможным свои руки распускать и ни где-нибудь, а в общественном месте. Самоуверенный типок.

Однако далеко уйти, я не ушел.

— Подождите, Иван Сергеевич! — Ленка с перепачканной в сладкой вате ртом, догнала меня. — Вы правы, я на второй тайм пойду, а то весь ваш футбол пропущу.

— Пойдемте, во втором тайме нас ждет самое интересное, — говорить о своих планах я не стал, чтобы девку не спугнуть, а сам уже поглядывал на ложе журналистов, искал мужичка.

Предложить что ли этому козлу пропитому меня вот так за руку попробовать взять, так рога пообламаю. Пусть у меня комплекция в новом теле не особо чтобы богатырская, но пусть на это скидку не делает, своих в обиду я не дам, а к Пупсу как-то прикипело за эти дни. Своей комсомолка стала, хоть тресни, пусть и существовали между нами разногласия по «идеологическим соображениям», о которых она не забывала напоминать по несколько раз на день.

Я предложил Ленке руку, чтобы та могла опереться, но та отказалась.

— Нечего меня за ручку вести, сама дойду, еще чего.

— Исключительно из джентельменских побуждений, Елена Анатольевна.

Впрочем, настаивать я не стал. На половине пути нас встретил Ануфриев, как всегда с довольной, добродушной и немного отстраненной рожей — Паша куда-то намылился и в припрыжку спускался с трибуны по лестнице.

— О! Нашлась таки Елена Анатольевна! Я уже вас искать пошел, мы с пацанами беспокоиться начали! — Ануфриев уставился на сладкую вату в моих руках и быстро переключился на нее, едва слюни не потекли. — Оставите похавать, Иван Сергеевич, по братски? Не поверите, я только о сладком думал. Мозги без сахара перестают варить.

— Покушать, Паша! Что ты за слов нахватался! Чтобы я больше от тебя такого не слышала!

Выглядело, конечно, странно, что здоровенного лба с щетиной отсчитывает крошечная блондинка, но Паша только головой закивал — мол, исправим. Чем то же зацепила Ленка молодежь, будучи сама немногим старше этих разношерстных ребят. А насчет сладкой ваты, блин, признаться сразу не сообразил, что у меня на стадионе пятнадцать ртов нагрузкой и как-то неправильно при пацанах вату в наглую есть. Сунул руку в карман, наскреб последние деньги и Ануфриеву дал.

— Держи, угощаю! Тут на всех хватит.

Ну а чего, пусть сходят ваты купят, заодно мне свидетели диалога с журналистом не нужны, чтобы потом Оксаны Вадимовне никто не слил. Как говорит Пупс, я же, как ни крути работник сферы образования и это определенные обязательства накладывает. Когда ты футболист — куда проще, Эрик Кантана — привет.

— Ща, уно моменто, я пацанам свистну! — Ануфриев вставил два пальца в рот и действительно свистнул.

Через несколько секунд на лестнице уже собрались остальные сорвиголовы. Как всегда хихикающие, отпускающие плоские шутки ниже пояса — одним словом самые обыкновенные пацаны. Удивительно, но комсомолка мое предложение купить сладкую вату парням никак не прокомментировала.

— Елена Анатольевна, вы с молодежью сходите до прилавка с ватой? Покажите куда идти, чтобы не заблудилась молодежь? Все равно в игре перерыв, ничего интересного на поле не происходит, — я натянул свою фирменную обворожительную улыбку.

Она коротко кивнула — согласилась, опять же на удивление. Я дождался, когда они спустятся, сам сладкую вату на сидушку положил, доедать не стал, но решительно двинулся в ложу журналистов. Половина народа на перерыв разошлось, но «козлина» был на месте. Его я со спины узнал — по комплекции, кепке и спортивному костюму в цветах клуба. По хорошему бы заставить его костюм снять, чтобы цвета клуба своим мерзким поведением не позорил.

Огляделся, удостоверился, что Пупс с ребятами ушла и подошел к козлу сзади. Руку ему на плечо положил и резко к себе повернул. Конечно, этому можно и со спиняки в ухо прописать, ничего зазорного, но хочется ему в глаза заглянуть, прежде чем он юшкой умоется.

— Слышь… — я хотел добавить «козел» и сразу вмазать, но запнулся.

Рукой, которую для удара занес, начал волосы приглаживать на темечке, чтобы выйти из неловкого положения, в которое неожиданно попал… А все потому что на меня смотрели удивленные глаза совершенно другого человека. Не незнакомца, ни в коем случае, журналиста я сразу узнал — Леонид Трахтенб*рг в рассвете сил. Известный на всю страну «самый выразительный журналист Советского союза», сейчас работавший в «Советском спорте», в будущем один из основателей газеты «Спорт-экспресс» и нынешний пресс-аташе сборной СССР по хоккею. Я был знаком с Леонидом по прошлой жизни, когда судьба занесла Трахтенб*рга в Тулу в конце 90-х. Не скажу, что вместе мы в баню ходили, но общались очень даже неплохо и плотно. Понятное дело, что Леонид меня в нынешнем виде не узнал, зато узнал сразу Ивана Иванова, несмотря на весь мой защитный «камуфляж» в виде солнцезащитных очков.

— Ванька Иванов? Ну ничего себе, какие люди! — изумился он. — Я то думал, что тебя в Подмосковье послали кого-то там тренировать.

— Привет, Леонид. Послали, но Подмосковье не Сибирь — сел на электричку и через час в Москве.

Обменялись рукопожатиями. Пришлось объясняться Леониду почему я к нему сзади подкрадываюсь и чего собственно хочу показать своим перфомансом. Объяснился, придумав одну из банальнейших отмазок:

— Напугать, ты серьезно, Вань? — журналист удивленно приподнял бровь после моих слов о том, что я хотел к нему незаметно подкрасться и устроить небольшой розыгрыш.

Не знаю, поверил ли Трахтенб*рг моим россказням, но мы тепло пообщались, а потом я спросил у него — не видел ли он товарища Ленки Пупса, которого я искал.

— Ты про Симонова? Он малость вчера перебрал, очередной запой у товарища Симонова, — Леонид щелкнул указательным пальцем по сонной артерии. — Проветриться пошел, толку сидеть его мутит, сам не свой…

— И как же он статью писать будет, если не смотри матч? — поинтересовался я.

— Симонов то? Ты лучше спроси он сам когда-нибудь что-нибудь для газеты писал? Это ж сынок одного партийца, столичная золотая молодежь. Сорок лет в обед, а до сих пор на шее папочки висит, а тот своим бюрократическим весом давит, чтобы отпрыска не уволили и давали свободу самовыражения, — хмыкнул Леонид. — Он еще бегал к своему отцу жаловался, когда меня Тихоново пресс-аташе сборной взял.