Мы – силы - Еловенко Вадим Сергеевич - Страница 70

• Предыдущая
• 70/129
• Следующая

Далеко за полночь Виктор, Саня и еще несколько соседей по бараку, собравшись в огороженной на улице курилке, обсуждали, что делать дальше. И хотя и нашлись противники, решение совершить побег, и массовый, созрело окончательно. Их не волновало, что начальству лагеря стало известно все, о чем говорили на той сходке люди. А доносчики получили сухпаек, который спешно и съедали в кабинете дознавателя. Не нести же его в барак. Их не волновало, что начальник лагеря провел даже совещание со своими офицерами по этому и другим поводам. Задержанные начали готовить план побега.

Спустя неделю к побегу было все готово, а каждый из его участников знал свое место и что он должен делать. Были спрятаны оторванные от полов доски, которые намеривались положить на колючку и так перебраться через забор. Были спрятаны ложки, превращенные в ножи. Каждый привел свою обувь в более-менее сносный вид, чтобы она не развалилась в побеге. Виктор свои кроссовки просто подвязал кусками материи. Было многое приготовлено и помимо этого. Но…

Их всех арестовали ворвавшиеся в барак автоматчики за три часа до намеченного побега. Скрюченных, в наручниках, стянувших кисти за спиной, их проводили в каменные строения карцеров.

Снискав победы славу, он увидал, что тлен его деянья…

«Молодец Назим», – думал про себя Ханин. Если бы он не предупредил об этих новых трясинах, вся группа застряла бы здесь минимум на дня три, пытаясь сквозь них пробиться. И без того они теряли день на обход, но с этим Ханин смирился и на привале объявил всем, что группа вернется на базу не ранее чем через неделю. Никто не расстроился. Это только мэру казалось, что поисковики, приходя на базу, с наслаждением отдыхали, а на самом деле бездействие только вгоняло в депрессию ребятишек, которые уже, наверное, привыкли каждый день рисковать в своих ходках. Каждый выход воспринимался как праздник. И только воспоминания о тех, кто не вернулся из таких походов, останавливали непроизвольный щенячий визг пацанят, берущих перед выходом на арсенале оружие и боеприпасы.

Кир был сегодня старшим по камбузу и откровенно намеревался удивить группу сваренной из свежепойманной рыбы ухой. Сводящий желудки аромат разливался над низким берегом ручья, вытекающего из новообразованного болота.

Михаил собирал очистки от картошки в полиэтиленовый пакет. По прибытии он передаст их на подсобные хозяйства, чтобы уже на следующий год эти очистки посадили и из них выросла нормальная картошка. Эти действия делались сугубо по просьбе хозяйственников, под сомнительные усмешки группы. Сам Михаил по его заявлению, собирался после ужина сразу отвалить спать. Ему в эту ночь не надо было стоять на вахте, но жизнь уже давно приучила и его, и остальных использовать привалы на полную катушку для отдыха.

Маленький Сережка боролся с приемником, прослушивая эфир. Уже не раз они перехватывали переговоры групп бандитов, что рыскали вокруг с теми же намерениями, что и их группа. Ханин откровенно боялся нарваться на таких. Информация о том, что в свои походы они отправляются на технике и притом мощной группой, была достоверной и не требовала никаких дополнительных проверок. Хотя никто из поисковиков в стычках с ними не погиб, но почти все, так или иначе, пересекались с этими бандитскими отрядами и не по одному разу. Многое сейчас зависело от маленького Сереги. Если проскочат в эфире их переговоры, группа, по неписаному правилу, старалась уйти подальше, чтобы не нарваться не то что на основную группу, но даже на авангард или арьергард. И те и другие по численности не уступали всей группе Ханина, а уж вся команда оппонентов редко была менее тридцати-сорока бойцов. Захочешь, не справишься.

Трое бойцов Ханина – Павел, Игорь и Виктор – уже тихо храпели, завернувшись в брезент, которым обычно на обратном пути накрывали нагруженную волокушу. Остальное отделение занималось кто чем, только не делом. Стас читал свою фантастику, будто вокруг ему мало было приключений. Трое резались в карты – Ханин не запрещал игру. Он и сам иногда на больших привалах, чтобы замочить время, присоединялся к своим бойцам. Не можешь прекратить безобразие – возглавь его. Старый принцип армии и флота. Так было не только с картами, которые, собственно, были безвредны. В прошлую ходку группа беззаботно напилась найденным в подвалах неизвестного дома в неизвестной деревушки домашним вином. Ханин хоть и чувствовал неприятно себя из-за того события, но все обошлось. Никто не мог даже предположить, что вино, пьющееся как сок, вышибает не хуже спирта. Группа смогла встать на ноги только сутки спустя.

Ханин грустно усмехнулся, вспоминая, как его народ пытался утащить бочонок с собой. Пришлось бросить, когда нашли аптеку в каком-то селе. Но бросали бочонок тяжело и неохотно. Перелив, сколько могли, во фляги и пластиковые бутыли, пацанята, казалось, до самого города так и не протрезвели. Хорошо хоть на вахтах не надирались. И то только потому, что поодиночке стояли. Два бойца – это уже компания.

Последний из группы, Деня, как обычно, вызвался в охранение привала и теперь, сплевывая семечки, восседал на неправильно высокой иве. Вяло переговариваясь с Михаилом, он поглядывал изредка на Ханина, словно ожидая вопроса: ну, что там? Но Ханин не спрашивал, прекрасно понимая, что, увидь что-то достойное внимания, Деня сам доложит. Позовет и доложит.

Подошел Михаил и спросил, к кому закинуть собранные очистки. Ханин, поинтересовавшись, а кто другие несет, выразил удивление непонятливостью Михаила… Миша, вздохнув, пошел к Киру и сунул ему в руки кулек. Тот что-то непонятное проговорил в ответ. Между Киром и Михаилом еще оставалась напряженность. Но она, по мнению Ханина, была неистребима. Попытки наладить их отношения ни к чему не привели. Ну, может, на глазах командира меньше грызться стали. А так… Они-то и общаться не старались.

Кир взял пакетик с очистками и закинул его в свой вещмешок. Михаил подошел и прилег на траву недалеко от Ханина, словно ожидая любой его команды к действию.

Старлей благосклонно посмотрел на него и попросил подать свои сигареты из мешка. Закурив сам и угостив Михаила, он вяло посмотрел на болтающего ногами на дереве Дениса. Тот, взглянув на курильщиков, презрительно скорчил рожицу. Сам Деня даже в команде тотальных самоубийц курить не начал и на подначки только огрызался. Мол, сами травитесь и меня травите.

– Так че завтра? – спросил Михаил, туша окурок в земле.

Ханин пожал плечами и ответил:

– Обогнем болото до вечера. Выйдем к той деревушке, что так порадовала своими снайперами Назима. Будет время и желание, пойдем переговорим, а так… Думаю, что ничего опасного не предвидится.

– А если и нам в спину засадят?

Ханин ответил просто и как можно спокойнее:

– Что, нам мало в спину стреляли… пройдем. А скорее всего, даже и выстрелов не услышим.

Мишка посмотрел на режущихся в карты и тихо ржущих над вечно проигрывающим и все равно продолжающим играть Егором и спросил:

– А что это мы так рано сегодня на привал? Еще часов восемь вечера…

Старлей поднялся и, отряхнув джинсы, сказал:

– Ну, надо иногда и большие привалы устраивать. Главное, чтобы не часто… – И, уже ухмыляясь, добавил: – А то вы расслабитесь не в меру.

На самом деле большой привал группе был необходим, как кровь. Это Михаилу Ханин так просто обрисовал завтрашний день, а на самом деле… На самом деле завтра почти без остановок предстояло пройти сорок километров, а под вечер встретиться с обитателями непонятной деревушки. Это для всех Ханин рассказывал, что ничего сложного не предвидится, а вдруг что? Может, ребятам и отстреливаться придется. За себя он не думал. Ему идти на переговоры и погибнуть мгновенно первым, если обитатели сошли с ума или просто не хотят никого видеть. Для этого и джинса на нем. Для того он автомат с собой не носит. Чтобы сразу не отправили на тот свет бородатого мужика в камуфляже и с акаэсом наперевес. Автомат Ханину заменял длинноствольный револьвер, из которого старлей так насобачился стрелять, что мог со ста метров всадить пулю к пуле в дорожный знак. Хорошая машинка. Можно сказать, трофейная. Добытая в стычке с оторвавшимися от жизни ментами. Он у них раньше как вещдок был, но после всего они и ему применение нашли. Ментов, приведя в город, сдали секретарю по безопасности, а вот стволище Ханин оставил себе. Патронов он раздобыл в городе, в арсенале, и теперь иногда он постреливал, чтобы не потерять форму. Вся команда угорала над ним, про себя, а иногда и при нем, называя своего командира ковбоем. Командир не обижался. Что обижаться, если он из своего «ковбойского» оружия стрелял все равно лучше, чем его бойцы из всего того, что понабрали себе.

• Предыдущая
• 70/129
• Следующая