Нечаянный тамплиер (СИ) - Ангелов Августин - Страница 15

— Еще чего! Нашли время, чтобы выяснять отношения! К полудню Халед будет здесь, и нам понадобится каждый меч. Да, и все это пустые разговоры. Вообще-то тамплиеры обязаны спасать детей от сарацин. И не важно, девочка там или мальчик. А наш Салиньяк всегда резок на язык. Не надо обращать внимания. Да и ваши братья, я смотрю, тоже особым смирением не отличаются.

Последнюю фразу граф высказал в сторону Рене, кивнув на Григория и, бесцеремонно взяв своей лапищей Салиньяка под локоть, оттащил его подальше. А командир отряда направился к Рокбюрну и отвел его в сторону, проговорив с укором:

— Вот видишь, Грегор, какую кашу ты заварил. Ты обвинил этого скандалиста, а сам не отличаешься выдержкой и смирением. Еще чего придумал, Божий суд устроить! Это в стародавние времена, когда Гуго де Пейн только недавно основал наш орден, такое могло получиться. А теперь такие вопросы решаются только на капитуле, да и то в порядке исключения.

— Но, наказывать несправедливость разве не обязанность братьев нашего ордена? — возразил Григорий.

— За грехи наказывает Господь. А мы лишь солдаты Господни. И не нам, а Имени Его слава, — произнес Рене Дюрфор. И добавил:

— Вот что, Грегор. Раз ты заварил всю эту кашу, так ты ее и расхлебывай. Девочку нужно немедленно увезти из нашего лагеря. Как видишь, она уже послужила источником раздоров. Не зря многие братья нашего ордена считают, что все беды, которые существуют в мире, проистекают от Евы и передаются через всех существ женского пола. Будь то даже маленькая девочка. Потому я приказываю тебе немедленно вывезти ребенка из нашего лагеря в монастырь Богоматери Горы Кармель. И отдать там сироту на попечение сестер-кармелиток. Это такой же нищенствующий орден, как и наш, только не военный. Там добрые женщины, в основном, вдовы. Они позаботятся об этой девочке. Я напишу письмо их приору. А ты уж, главное, как-нибудь туда доберись и защити ребенка в дороге. Это будет твоим наказанием и послушанием. Когда отдашь девочку сестрам, то поступишь в распоряжение главы нашего командорства, расположенного по-соседству с монастырем. Командору я тоже чиркну пару строк.

— Я боюсь, что один не справлюсь. Можно ли мне взять с собой брата Тобиана? — спросил Григорий. В ордене Тоби, как он сам сказал, был записан именно, как Тобиан, а не как Тобиас. Отсюда проистекала и вариативность произношения его имени. Сам же рыжий парень предпочитал, чтобы его называли так, как звала его мама — Тобиасом, или сокращенно — Тоби.

Но командир проговорил сурово:

— Нет, брат Грегор. Мне сейчас понадобится на этом месте каждый боец. Я бы не отправил и тебя, но ты сам виноват в том, что притащил к нам в лагерь проблему не меньшую, чем шейх Халед со всем его воинством. Девочка, своим нахождением здесь, представляет собой не только яблоко раздора, но и серьезное искушение для братьев-рыцарей. И потому ты должен выполнить это задание именно сам, один. Всю дорогу ты будешь бороться с искушением, сдерживать свою похоть и молиться. И только тогда твое преодоление зачтет Господь.

Или ты считаешь, что один брат-тамплиер не способен обеспечить защиту даже одного единственного ребенка? На что тогда мы нужны, Грегор? Так что в твоем сердце не должно быть места трусости. Господь защитит тебя. Пока твои помыслы будут оставаться добрыми, Он будет помогать в пути. Главное — это верить. Потому что вера в Господа творит чудеса.

А когда мы придем на Кармель, я проверю, как ты выполнил это задание. Да и, посуди сам, что будет делать ребенок в развалинах замка во время боя? Исход сражения неизвестен. Если раньше сарацины, потеряв много своих, разбегались или отступали, то теперь они часто сражаются до конца. Все. Хватит разговоров. Иди, собирайся в дорогу.

Родимцев понял, что его желание взять с собой друга Тобиаса, Дюрфор истолковал, как проявление трусости. На самом же деле, Григорий просто совершенно не знал эту местность и очень смутно представлял себе, как из замка Тарбурон, где они находились, можно безопасно добраться до горы Кармель, на которой располагался тот самый монастырь, куда следовало пристроить сиротку. Да и компания друга в пути совсем не помешала бы. Жаль, что Тоби пошел после завтрака немножко поспать после ночного дозора, а то бы он, наверняка, уговорил командира, чтобы отправиться вместе с Грегором.

А теперь получалось, что Григорию самому придется ни то что ехать сквозь незнакомую и опасную местность, да еще и нести ответственность за эту немецкую девочку со странным именем Адельгейда. К тому же, немецким языком он никогда не владел, а учил только английский. И местный Грегор, как выяснилось, тоже не был полиглотом, а знал только свой старофранцузский язык и молитвы на латыни.

А еще командир почему-то решил, что он обязательно станет бороться с похотью по отношению к девочке. Но, Родимцев совсем не был педофилом. Ему всегда нравились только взрослые женщины. И он никогда ничего другого не мог бы испытать к беззащитному ребенку, кроме отцовских чувств. Он видел в малышке совсем не Лолиту из книги Набокова, а просто ребенка, чем-то похожего на его собственную дочку Леночку. Но здесь, похоже, у людей в головах имелись гораздо более развратные мысли.

— А как же я поеду, брат Рене, если войско Халеда на подходе? А выход из этой долины только один, — спросил Григорий у командира.

— Это так, — кивнул Дюрфор. И сразу добавил:

— Но, тебе нужно успеть лишь немного проскочить по дороге и обогнуть отрог, а потом сразу возьмешь вправо от водопоя. В этом месте придется перейти ручей. На противоположном берегу начинается тропа, которая идет через лес вдоль подножия горы. По ней и поедешь. Если поспешишь, то успеешь не встретиться с людьми Халеда. Сквозь кедровый лес они тебя не увидят. К тому же, граф считает, что Халед будет у входа в долину только к полудню. Так что иди собираться. Я пока напишу письма в монастырь и нашему командору. А Годфруа накормит девочку и подготовит ее к дороге. Тебе все понятно?

Григорий кивнул и сказал:

— Брат Рене, а можно попросить нарисовать заодно и карту пути отсюда в сторону Кармеля? А то боюсь заплутать.

Рене проговорил удивленно:

— Даже не знал, Грегор, что ты и в картах, оказывается, разбираешься. Ладно, пару штрихов черкну на обороте письма к приору.

Рене отправился к своей палатке, а Григорий поспешил собираться в путь. Он остановил одного из сержантов, уже знакомого болтливого Жирома, и приказал ему седлать коня. Сам же, взяв свою железную шляпу, подошел к кузнецу, чтобы попросить у него новый подшлемник, взамен испачканного кровью в бою у водопоя. Дюбуа, видимо памятуя, что Грегор вчера подарил ему трофейную кольчугу, встретил его очень любезно, сразу вытащив из мешка серую войлочную шапочку с завязками, набитую паклей. И учтиво сказал:

— Если хотите примерить шлем, мессир, то могу дать зеркало.

И, когда Григорий кивнул, Дюбуа показал ему отполированную округлую железку, размером меньше ладони. Такие уж имелись зеркала в этом времени. Впрочем, отражение хоть и выглядело тускло и нечетко, но поправить железную шляпу на голове все-таки позволило.

Поблагодарив кузнеца, Гриша направился в глубину замкового двора к своему коню. Антоний встретил его уже оседланным. Стараниями сержантов, конь выглядел отдохнувшим. Он оказался накормленным и напоенным, вычищенным и с расчесанной гривой. Так что Антоша подготовился к дороге даже лучше хозяина, который пока совсем не знал пути, надеясь только на карту, которую обещал набросать командир.

Пока Грегор Рокбюрн, он же Григорий Родимцев, собирался в дорогу, другие рыцари тоже готовили коней. По-видимому, Рене Дюрфор все-таки решился устроить внизу засаду. Капеллан в это время что-то по-немецки говорил Адельгейде, которая высунулась из своего маленького шатра, у которого имелось два входа, на этот раз, с другой стороны. Вероятно, для того, чтобы рыцари графа не глазели на нее. Потом, по знаку Годфруа, сержант привел девочке невысокую пегую лошадь с какой-то поклажей в пухлых седельных сумках.