Причина его одержимости (СИ) - Резник Юлия - Страница 13

– Можно я? – мягко забираю расчёску из чужих рук. – Ариш, ты не против, если я тебя заплету?

– Не-а. Только если не больно.

Не больно не выходит. У меня ведь совершенно нет практики! Когда у меня отняли дочь, ее волосы только-только стали собираться в хвостики. Короткие и смешные, они торчали вверх, как рожки маленького демоненка. Ари хихикает, и я понимаю, что рассказала эту историю вслух.

– Ну вот. Думаю, косы у Ирины Викторовны получились бы лучше, - признаю очевидное.

– Да нет, мам. Нормально. Как рога не торчат – и ладно, – подкалывает Ари. Я тихонько смеюсь.

– Добрая девочка.

Добрая. Ласковая. Смешливая. Боль от того, что это все не моя заслуга, оглушает, но я гоню ее прочь.

– Пойдем завтракать. Кир сказал, что уже все готово.

Завтрак проходит спокойно. Мы с Ари едим хлопья с молоком. Кир – яичницу с беконом. На мою тарелку он косится с явным неодобрением, но вслух никак не комментирует мой выбор. Хотя наверняка мечтает меня накормить чем-то более существенным. Я уже обратила внимание, что Воржев-младший старается держать под контролем вообще все связанные со мной аспекты жизни. Начиная от моего питания, заканчивая тем, во что я буду одета. Такой фриковатый контроль, наверное, свел бы с ума любую другую женщину. Я же не могу отделаться от мысли, что с удовольствием отдала бы ему на откуп принятие любых решений. Ну, ладно… Может быть, не ему. А какой-то абстрактной фигуре. Потому как реально очень устала справляться со всем одна.

После завтрака мы сразу же едем в крематорий, где проходит прощание с Виктором. Церемония изматывает, хотя основной удар берет на себя Кир, а мы с Аришей лишь стоим в сторонке, сиротливо прижавшись друг к другу. Людей много. Много цветов. Их аромат, вперемешку с чадом от кадила, кружит голову. Узкие дизайнерские туфли сжимают ноги в тисках, причиняя чуть ли не больший дискомфорт, чем чужие любопытные взгляды. Пусть обстоятельства нашего развода с Виктором и не привлекли к себе достаточного внимания в прессе, многие из присутствующих в курсе, что Воржев отнял у меня дочь. И теперь с жадностью почуявших кровь акул эти люди пялятся на меня в надежде поймать хоть каплю моих эмоций, чтобы потом было о чем посплетничать. Необходимость держать лицо до того выматывает, что к поминкам я уже вообще никакая.

– Ань, давайте с Аришей домой. – Не привлекая к себе внимания, Кир успокаивающе касается пальцами моей спины.

– А ты?

– Закончу со всем и приеду, – обещает он и на мгновение устало прикрывает глаза, выдавая слабость. Сегодня он выглядит намного старше своих двадцати двух. Я послушно киваю. Почему-то сейчас его совершенно не хочется добивать. Он и так выжат. Вывожу Аришу из ресторана и помогаю дочери устроиться в салоне заблаговременно подогнанного водителем авто. Она так устала, что вырубается через несколько минут пути и спит всю дорогу до дома.

Остаток дня я посвящаю сбору прилагаемых к иску документов. Затягивать с его подачей опасно. Кир настолько непредсказуем, что его настроение может измениться в любую секунду, а я и так потратила кучу времени понапрасну из-за событий последних дней. Справки, справки, справки: об отсутствии судимости, от психиатра, документы о праве на собственность, о доходах… Ничего не упустить! Везде подстраховаться. В перерывах стараюсь уделить время Ари. Коснуться. Поцеловать. Похвалить поделку, которую она смастерила, чтобы чем-то заняться. Проследить, чтобы она поужинала и искупалась. Уложить спать. Все так непривычно и ново, что я, замотавшись, совсем забываю о Кире, а между тем уже поздний вечер, а его все нет. Спускаюсь в кухню, чтобы налить воды. Полоска света из приоткрытой двери в гостиной пересекает наискось пол в коридоре и под углом ложится на стену. Притормаживаю. Кир сидит на диване, вольготно закинув ногу на ногу, и листает оставленные мной на столике документы.

– Решила восстановиться в правах? – спрашивает, не отрывая глаз от бумаг.

– Ну а как иначе? Мы же договорились.

– А к чему такая спешка, м-м-м, любимая? – Кирилл все-таки поднимает на меня холодный ничего не выражающий взгляд.

– Не вижу причин откладывать. А ты против?

– С чего мне быть против? Ты же не собираешься нарушить наши договоренности, правда?

Я закипаю. Варево из самых разных, порой очень противоречивых чувств поднимается вверх и собирается в горле. Сглатываю, чтобы оно не выплеснулось под ноги.

– Нет. Не собираюсь.

– Правильно. Потому что захоти я забрать у тебя Аришу, вот это дерьмо, – он машет бумажками, – тебя бы не спасло.

– Зачем ты все время мне угрожаешь?!

– Хочу, чтобы ты понимала расклад.

– Я понимаю! Можешь перестать меня запугивать.

Пулей вылетаю из гостиной и, не сдержавшись, со всей дури шарахаю дверью. Забыв обо всем, влетаю к себе. Запираю двери. И входную, и в ванную. Пусть этот сопляк что угодно делает, сегодня я не смогу выполнить наши договоренности! Перед глазами так и стоит его наглая морда! Хочет он, чтобы я понимала расклад, видите ли! Зарвавшийся придурок. Как будто я могла о нем забыть. А ведь могла же… Но он напомнил.

Мечусь по спальне, как загнанный в клетку тигр. Невидимый хвост бьет из стороны в сторону. В уши долбят шаги, которые я вообще не должна слышать – шумоизоляция здесь на уровне. Как примагниченная, наблюдаю за тем, как проворачивается ручка в двери. Сердце колотится, как ненормальное, отдавая отчаянной пульсацией в горле. Судорожный вдох замирает в легких. Ручка возвращается в прежнее положение, но это еще ничего не значит! Замочек на двери хлипкий. С обратной стороны достаточно чуть провернуть выступающий механизм. Справятся даже пальцы. Впрочем, у меня нет никаких сомнений, что даже будь тут замок посерьёзней, он не стал бы препятствием для взбешенного пацана. Кирилл настолько отмороженный, что запросто выбьет дверь. С него станется. Но это что? Шаги? Он уходит? Мне не показалось? Несколько секунд я, затаив дыхание, вслушиваюсь в тишину. А когда убеждаюсь в том, что Кир действительно не придет, сползаю на пол по стенке, не в силах поверить, что на этот раз он оставил меня в покое.

– Воржева? Ты какого черта здесь делаешь? Я уж думал – все, тебя под замок посадили.

– Не представляю, откуда такие мысли, – пожимаю плечами, впервые не сумев посмотреть в глаза Кинчева прямо. Интересно, к каким выводам он пришел после их разговора с Кириллом? Я все это время избегала объяснений с шефом, но дальше так продолжаться не может.

– Да? – вздергивает бровь. – Ну ладно. Тогда займись уже делом. – Возобновляет шаг. – Кстати, что тебе этот Кирилл Викторович по поводу опеки сказал? Я так понимаю, вы с ним полюбовно договорились?

Внимательный взгляд искоса нервирует. Знаю, что Люся ничего ему не стала бы рассказывать без моего ведома, но все равно боюсь осуждения. Слишком уважаю я этого непростого мужика. И видеть разочарование в его глазах мне не хочется.

– Угу. Глянешь мой иск?

– Это еще зачем?

– Боюсь с перепуга напортачить.

– Оставь на столе, трусиха. Сейчас, один черт, занят. Уверена, что Воржев-младший не будет вставлять тебе палки в колеса?

Как ни странно – да. Это еще один пунктик Кирилла. Если он что-то пообещал, то непременно выполнит. Конечно, если я сама не нарушу слова. Я эту его особенность давным-давно просекла. И, что уж скрывать, по максимуму использовала в свое время. Кир мог сколько угодно мотать нервы учителям и репетиторам, отрицать все, что ему предлагалось, и замыкаться, но уж если мне удавалось вытянуть из него обещание выйти к ужину, или пересдать заваленный тест, или пойти на консультацию к врачу – можно было не сомневаться, что он в последний момент не включит заднюю.

Решительно киваю и отскакиваю в сторону, потому что мне чуть не прилетает дверью.

– Эй! – свожу возмущенно брови, но увидев, кто к нам пожаловал, тут же обо всем забываю: – Наташа? Что-то случилось?

Наташа – наша подопечная. Это ее муж на меня напал. Я знаю это потому, что он несколько раз заявлялся в офис, когда мы ее спрятали. Требовал отпустить жену, угрожал, что нашлет проверки. Ну и вообще… угрожал. Дело привычное. Непривычно то, что от угроз он перешел к делу. Обычно типы вроде него способны третировать только более слабых.