Год Быка - Омельянюк Александр Сергеевич - Страница 18

Становится весьма прочным и финансовое положение Жана.

Через семь лет после приезда в Париж он приобретает собственный ресторан и открывает в нём кабаре с интересной музыкальной программой, назвав его «Две гитары», в честь известного романса на стихи Аполлона Григорьева.

Этот ресторан Жану продали русские эмигранты, супруги Лопато, владевшие им почти двадцать лет. Раньше он назывался «Русский павильон», и считался самым камерным и прелестным заведением в Париже.

А делами в нём заправляла, просто царствовала, Людмила Лопато – как её называла пресса, самая русская из всех парижанок, и самая очаровательная парижанка из всех русских.

Жан начал заниматься бизнесом на старом месте, хотя это было и тяжело. Ресторан размещался в центре Парижа у Триумфальной арки. Кухня в нём была старорусская. Жан и сам не гнушался никакой работой, и первое время преуспевал.

Именно в своём ресторане он убедился, что французы пьют вина существенно больше русских, полностью отвергая известное заблуждение по поводу, якобы, и в этом лидерства России.

В его ресторане «Две гитары» бывали в гостях и его друзья. Среди них были и известная всему миру «Анжелика» Мишель Мерсье и иранская шахиня Фара Диба.

А среди почитателей его таланта были не только женщины, но и мужчины. Кроме уже перечисленных Жана обожали Лайза Минелли и Пласидо Доминго, Мишель Морган и Жерар Ури, Рэй Болджер, Ширли Маклейн, Кони Френсис, Даби Рональд, Бэк Ремм, Эиби Лэйн, Роберт Гуле, и многие другие всемирно известные артисты, певцы и музыканты.

А очень влюбчивый Жан неизменно производил на женщин неизгладимое впечатление, как истинный француз, красиво ухаживая за ними, целуя им руки, и говоря по этому поводу:

– «Да! Мы целуем женщинам руки! Потому, что женщина – как птица! Мужчина должен держать ее в руках: не сильно, чтобы не удушить, но и не слабо, чтобы она не улетела! Мужчина всегда мужчина! И неважно, француз он, армянин или русский!».

В ресторан «Две гитары» Жан вложил и свои средства, и привлёк партнеров.

Конечно, с прагматической точки зрения было бы выгодней открыть несколько бутербродных, поскольку его ресторан никаких особых доходов не приносил.

Заработанные ранее немалые денежные средства позволили Жану, ещё в начале семидесятых годов, в центре Нью-Йорка, на Манхэттене, открыть другой ресторан, назвав его в честь своего любимого города Ленинграда, «Санкт-Петербург». И он был в чём-то похож на французские кабаре.

И хотя в этом огромном городе было более 30 тысяч подобных заведений, ресторан Жана Татляна входил в первую десятку самых фешенебельных. Но и в это время Жан не только неплохо зарабатывал на жизнь, но и параллельно занимался творчеством.

Да и бизнесмен из него получился не самый плохой. На деловом поприще у Жана были и падения, и взлёты. Он особо не разбогател, но и не разорился. Как только Жан понял, что пришло время остановиться, он без всякого сожаления закрыл свой ресторан «Две гитары», но не стал возвращаться в кабаре. С ресторанным бизнесом Жан заканчивает вообще и начинает гастролировать практически по всему Миру. И песни Жана Татляна от сердца к сердцу понимают и принимают слушатели всех стран.

Жан работает с французскими, английскими и американскими поэтами.

Появляются новые песни, в том числе даже целые диски на французском и английском языках, например, баллада «Сколько дорог» на французском языке, которую Жан в то время считал лучшей в своём репертуаре.

Причём музыку Жан всегда писал сам, а слова – с партнёрами. И не потому, что писал их на чужих языках, а для того чтобы соавторы отшлифовали его тексты для создания более точного песенного образа.

Теперь Жан мог легко выйти не только на российскую сцену, но и на французскую, английскую, американскую или канадскую.

Причём Жан работал исключительно самостоятельно, отказавшись и от персональных менеджеров, и от контрактов с музыкальными агентствами и с компаниями, производящими пластинки. Ему это было удобно тем, что он сам планировал свою жизнь, как ему хотелось, сам вёл переговоры об организации концертов, сам договаривался о своих записях.

С гастролями Жан Татлян побывал почти на всех континентах. Его слушатели были везде. Пел для самой разнообразной публики. Во многих странах он дал немало концертов и для выходцев из СССР, разбросанных по всей планете. Они ведь знали прежнего Жана Татляна, и эти встречи с прошлым были очень трогательны.

Вскоре Жана Татляна вновь пригласили в США. Там с ним заключили пятилетний контракт, по условиям которого Жан, первым из советских и российских певцов, должен был в течение пяти лет, а в году по 150 вечеров подряд, петь в одном из лучших казино Лас-Вегаса «Империал Палас».

Именно там Жан знакомится с легендарными певцами, потрясающими королями сцены, Фрэнком Синатрой, Томом Джонсом, который тоже пел в кабаре неподалёку, а также с Шер, оказавшимися в общении простыми, милыми людьми.

Жан даже подружился с ними, по выходным заходя в гости.

И слушали его тогда именно американцы, а не эмигранты. Тогда наших соотечественников в Америке было немного, и не каждый мог позволить себе купить билет в казино за 100-200 долларов.

И, как всегда, Жан, что повсеместно принято на Западе, пел вживую, без фонограммы, или без записи аккомпанемента, то есть без «минусовок». Их использование там кое-где даже преследуется законом.

А профсоюз музыкантов защищает интересы своих членов, борясь с «минусовками». Поэтому на всех концертах Жана Татляна в Лас-Вегасе музыканты играли каждый вечер и получали за это деньги.

Но от пятилетнего контракта Жану пришлось всё же отказаться. Сухой, жаркий, пустынный Невадский климат Лас-Вегаса оказался губительным для голоса любого певца.

И хотя Жан жил в шикарном номере в 200 квадратных метров с огромным бассейном, где в каждой комнате он попросил поставить по два кондиционера, но он не выдержал перепадов температур.

Пока Жан находился в кондиционированном помещении, всё было нормально. Но стоило ему выйти из отеля на улицу, как тут же он начинал задыхаться. Угроза потерять голос, начавшиеся проблемы со здоровьем, стали страшнее потери денег, которые в США Жан зарабатывал немало.

Поэтому его выступления в Лас-Вегасе ограничились всего менее чем четырьмя месяцами.

И в том же 1982 году Жан переключается на гастроли по США.

Но тогда, из-за ввода советских войск в Афганистан, там были сильны антисоветские и антирусские настроения.

Некоторые ретивые американцы даже разбивали бутылки с нашей водкой и поджигали её. И в такой обстановке Жану, которому угрожали персонально, всё-таки пришлось выступать. Даже эмигрировавшего из СССР его всё равно считали советским, русским, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Даже в Лас-Вегасе на казино «Империал Палас» было написано: «Жан Татлян. Железный занавес приподнялся над звездой».

Но триумф в Неваде не спасал певца от угроз и позднее.

Организаторы концертов получали анонимные звонки: «Мы убьём вашу кремлёвскую звезду!». Поэтому во время гастролей к нему был приставлен шериф, охранявший его по дороге от номера в зал и за кулисами.

Однако искусство всё же победило политику – залы были полны, а зрители были в восторге.

Тогда, в 1982 году, импресарио Жана Татляна в Лас-Вегасе была Стефани Нильсен. Спустя шестнадцать лет она же принимала участие в организации гастролей Филиппа Киркорова. Тогда она разочаровала гостя, думавшего, что он будет первым из россиян петь в «Империал Паллас», сообщив тому, что ещё шестнадцать лет назад здесь пел Жан Татлян, и не два-три дня, а шесть вечеров из семи более трёх месяцев подряд, и не эмигрантам, а американской публике.

Именно тогда, когда Жан Татлян ещё выступал на сцене Лас-Вегаса, его сначала прозвали сердцеедом, а затем и «Российским Фрэнком Синатрой».