Год Быка - Омельянюк Александр Сергеевич - Страница 12

И сегодня армяне, для которых обе российские столицы давно стали родным домом, активно участвуют в их экономической, научной и культурной жизни.

Многолетнее совместное проживание армян и русских естественным образом способствовало и заключению смешанных браков, в результате которых мировой истории стали известны имена великого полководца Александра Суворова, выдающегося религиозного философа Павла Флоренского, архиепископа Аргутинского, легендарной балерины Вагановой, художника Айвазовского, театральных деятелей Вахтангова и династии Симоновых, военачальников Лазарева и Аргутинского-Долгорукова, маршала Худякова, адмирала Исакова, и многих других.

Кроме того Российской истории хорошо известны многие имена замечательных армянских строителей, дипломатов, врачей, учёных, купцов, военачальников, деятелей культуры, спортсменов.

Среди них представители армянской диаспоры в Москве и в Санкт-Петербурге.

В новое время с Москвой связали свою судьбу также и такие замечательные представители армянского народа, как маршал Баграмян, авиаконструктор Микоян, учёные Асратян, Иосифлян, Кнунянц и Чилингаров, композиторы Бабаджанян, Баласанян, Таривердиев и Хачатурян, актёры Джигарханян и Мкртычан, кинематографисты Шахназаров и династия Кеосаянов, чемпион Мира по шахматам Петросян, и многие другие.

В Санкт-Петербурге представителями армянской диаспоры в разные годы были также промышленники и меценаты Лазаревы, учёные Абамелек-Лазаревы и Орбели, герои войны 1812 года Мадатов и Бебутов, архитектор Таманян, композиторы Комитас и Спендиаров, астрофизик Амбарцумян, и, наконец, им вскоре стал и певец Жан Татлян.

Поездив по необъятным просторам Союза, где его везде встречали с бурей восторга, Жан искренне полюбил страну, особенно её народ.

Но в силу семейных традиций, воспитания, и, главное, исторических обстоятельств, Жан вырос аполитичным. Для него важным было только его творчество, самовыражение, восприятие его песен народом. К счастью, они были в унисон с духовными чаяниями и всего советского народа.

Но о жизни в СССР он часто судил по версиям А.И. Солженицына.

Жан продолжал гастролировать по стране с оркестром К. Орбеляна.

Заканчивался 1961 год. После гастролей в Москве – Ленинград.

Впервые увидев его, Жан сразу, с первого взгляда, и бесповоротно влюбился в этот удивительный город. Всё своё свободное время он гулял по заснеженному городу, наслаждаясь его первозданной красотой.

Даже поздними вечерами, сидя у окна гостиничного номера, он смотрел на закованную льдом Неву, на туман, на фонари, на искрящийся снег от их мерцающих огней, мечтая и сочиняя.

Именно этот зимний, вечерний Ленинградский пейзаж в самое тёмное время года – в декабре, и подсказал Жану тему песни «Уличные фонари» или просто «Фонари».

Пасмурный, но прелестный вид за окном навеял грусть. За ней из его души полилась лирическая мелодия. Он стал записывать её. Тут же появились и слова о друзьях – фонарях.

И под влиянием светящих и мерцающих в тумане за окном ночных фонарей на Невской набережной, Жан записал текст и мелодию. На следующий день он обратился к конферансье Юрию Гарину за помощью в написании слов песни.

Тот согласился. Выслушав набросок мелодии Жана, он довольно быстро придал его словам стихотворную форму и более глубокий смысл, по праву став, таким образом, автором слов этой замечательной песни.

В то время Юрий Гарин был уже известным юмористом, пародистом и поэтом – песенником. Со временем он станет также и заслуженным артистом России и десятикратным лауреатом фестивалей «Песня года».

Он родился 20 июня 1934 г. в Умани. В 1952 году окончил училище культпросвет работников в Симферополе, и работал в качестве конферансье на эстраде в филармониях Ялты, Кировограда, Орла, Челябинска, и, наконец, стал работать с Государственным оркестром Армении. Позже он станет работать и с Ленинградским эстрадным оркестром, а в новом веке с женой будет жить в Израиле.

А пока, вернувшись в Ереван, и окончательно дописав свою первую песню «Фонари», с одной гитарой Жан пришёл на телевидение Армении и спел её, стоя под огромными прожекторами.

Записанная на Ереванском телевидении первая песня Жана Татляна «Фонари» стала настоящим шлягером.

Сразу после её исполнения, Жан стал просто дико популярным в Ереване, наконец, став там своим. Ведь фонари, огни – символ Еревана. Жан точно попал в тему. Ереванцы считали, что ни в каком другом городе Мира нет таких фонарей, как у них. Армянские девушки теперь просто визжали на его концертах от восторга и страсти, чуть ли не «писая кипятком в потолок».

Он стал Элвисом Пресли Еревана. И ещё бы?! Выразительная внешность, бархатный баритон, мелодичность песен, простые и доходчивые слова быстро сделали красивого армянского юношу с большими карими грустными глазами кумиром многих, и не только женщин.

Затем его песня быстро облетела всю страну, став всенародно любимой, а её исполнитель – знаменитостью.

Жан стал первым общим кумиром, его стали обожать все, от мала до велика.

Через месяц мотив песни «Фонари» уже насвистывали везде.

– «Значит, получился хороший шлягер, раз так прилип к людям мотив этой моей песни!» – решил тогда Жан.

В своё время по этому поводу он оригинально высказался одному из своих учителей Арно Бабаджаняну:

– «Хороший шлягер, это когда четыре ноты – ещё мало, а шестая – уже лишняя! И секрет, и искусство здесь в том, сложатся ли они в мелодию? Как шахматные фигуры!».

И сложились! Жан гастролировал с Государственным эстрадным оркестром Армении под управлением Константина Орбеляна по всей стране, собирая переполненные залы. Предложения на гастроли сыпались отовсюду.

План гастролей был расписан на несколько месяцев вперёд.

Жан был на подъёме. Его постоянно пытались переманить в другие города Советского Союза. Отовсюду сыпались заманчивые предложения. Свою руку и сердце предлагали Москва, Ленинград и Киев, хотя прописка в этих ведущих городах страны, в то время была практически невозможна.

В последнем вообще считали, что, по известным историческим причинам, имеют на восходящую звезду особые права. При уродливом предложении работать в самом престижном эстрадном учреждении советской Украины, они даже в шутку, или с долей правды, предлагали Жану сменить свою фамилию на Татленко.

Хотя возрастающая популярность не вскружила Жану голову, но между ним и руководством ансамбля поначалу наметившиеся творческие споры постепенно переросли и в некоторые трения по поводу обновления репертуара.

В 1964 году Жана в очередной раз приглашают в Ленинград.

К сожалению, к этому моменту отношения с руководством оркестра не сложились, и в 21 год Жан Татлян, чем-то обиженный, переезжает в Ленинград, и становится солистом Ленконцерта, отказавшись от карьеры в Москве и Киеве.

И свой последний концерт в Ереване Жан Татлян и дал в этом, очередном переломном в его жизни, 1964 году.

Как только Жан приехал в город на Неве, то первое время жил в гостинице «Октябрьская». Оттуда ему было удобно добираться до «Ленконцерта» – всего две остановки до Малой садовой улицы.

Потом он стал снимать комнату на Моховой улице.

И только со временем «Ленконцерт» смог выделить Жану Татляну однокомнатную квартиру на последнем этаже нового дома, недавно построенного в Батайском переулке за станцией метро «Технологический институт».

В этом переулке, идущем параллельно Московскому проспекту, рядом с четырёхэтажным домом Жана, втиснутым между двумя зданиями дореволюционной постройки, находился маленький детский скверик, через который, с постоянной ностальгической улыбкой по своему детству, впечатлительный певец проходил к своему новому очагу.

Зарабатывая на творчестве Ж. Татляна большие деньги и популярность, руководители «Ленконцерта» добились от Г.В. Романова не только прописки того, но и выделения ему жилья, причём даже по его выбору.