Путешествие в Градир (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 65

Суккубки сперва испугались, но одна умудрилась рогами круг пропороть, превратив его в тряпку и убедившись, что не монстр какой. Затем воительницы сообразили, что к чему и стали прыгать на плавательные приспособления по моему примеру.

Началась драка за матрац.

Не имея больше сил сражаться, отплыл в сторонку к пристани и явил себе бутылку вискаря. Как раз на доски можно поставить. Забавно, даже не заметил, как на пристани кто — то факел горящий воткнул. Всем всё видно, получается.

Наблюдаю со стороны, как среди айсбергов из пены, хорошо отражающих оранжевый свет, и надувных игрушек резвятся суккубки. И кажется сейчас, им только повод был нужен выплеснуть всё, что накопилось. Или они просто никогда так в детстве не резвились, а теперь прорвало.

Наслаждаюсь зрелищем под визг и хохот. Как хватают друг друга за сиськи и тянут за хвосты, стягивая с матраца. Шлёпают по голым задницам, взобравшихся на надувные штуки! Соски у всех от прохладной воды стоят, кожа гусиная. От стойких форм глаз не отвести, будто я в порно — фильме, где актрисы на подбор. А я, млять, Калигула.

От эпизода, когда Лихетта буквально вырвала из воды молодуху Зоррин, чуть не взялся за член передёрнуть! Матёрая сотница сзади к ней подкралась, ухватила одной рукой за сиськи мелкие, а второй между булок пролезла, да за письку ухватила. Ещё и подняла так высоко, что чётко увидел её ладошку, закрывающую бритую киску брюнетки. А ещё успел уловить, как её крохотный стоячий сосочек пальцами сжала!

Зоррин с выпученными чёрными глазищами аж ноги поджала в коленях и взвыла. А затем сотница её головой прям в воду и опрокинула. Похоже, к жопастой молодухе Лихетта питает особые чувства.

Может, видит соперницу.

После короткого, но будоражащего акта дедовщины сотница на меня посмотрела хищно и медленно поплыла на сближение.

Ха! Точно говорю.

Да я даже не сомневаюсь, что она в своём отряде всех, не то что бы раскидает. Трахнет. Самая старшая, самая крутая, опытная и сильная среди своих. Не мудрено, что она и командир.

Подплывает, всем видом показывая, что с миром пришла. Воительницы резвятся, а мы вдвоём почти наощупь. Под пристанью огонь от факела через доски едва просачивается.

Подаю ей стаканчик с налитым спиртным, не отрывая взгляда от шикарных зелёных глаз. Даже во мраке, где я вижу за счёт зрения вампира, она всё равно смотрит мне именно в глаза и чётко берёт в руку предложенное. Ротик её приоткрыт, губёшки так и просят поцелуй. Но почему — то не могу пользоваться своим авторитетом. Какой — то барьер не даёт взять её за талию, а то и задницу, да войти в неё прямо в воде.

— Крис, ты как? — Спрашивает, погружаясь по самую шею, чтобы груди не видно было. Потому что глубина здесь уже меньше полутора метров.

— Я не знаю, — признаюсь, потому что грусть накатывает вновь.

И понять не могу из — за какой, сука, бабы на этот раз.

Может, из — за Нелли, которая ускользает на глазах? Имиретты, которая близко, но будто между нами пропасть? Или потому что мне страшно перед Ольви являться, которой я жизнь разрушил своими тупыми шалостями?

Эти чем воительницы хуже? Да такие тела на Земле только на подиуме показа мод встретишь. Не ровен час, я их на оргию склоню, как нехрен делать! Мечта любого мужика переспать с двумя, а у меня будет с дюжиной. Да, рога, да копы, тьфу, то есть хвосты. А в остальном? Женщины женщинами, опытные, похотливые, искусницы любви. Вылижут и высосут.

Если действительно этого захотят. Потому что я кое — что понял, проводя с ними время! Не так они и доступны, как кажутся. Ещё Шейла говорила, когда подкатывал к ним на балконе, мол, мальчик не обольщайся. У суккубов всё в моменте. Их сущность — выглядеть доступными и сексуально привлекательными, общаться так и даже флиртовать. И если суккубка смотрит на тебя, будто хочет с тобой совокупиться — это совершенно не факт.

Пью из горла горькое, ставлю бутылку на дощечку, и выходом силы вылезаю на пристань. Тело в мурашках от прохлады, являю меховую накидку и закутываюсь.

Лихетта залезает следом с такой лёгкостью, что я рот раскрываю от удивления. И очарования, ибо грудь всколыхнулась размера четвёртого, так волнующе и зазывающе, что едва удержался от того, чтобы начать с ней целоваться.

Вместо этого суккубку, усевшуюся впритирку, по–джентльменски укрыл своей накидкой, которой хватило нам на двоих.

— Ты должен знать, Крис, — шепчет Лихетта, грея меня своим горячим телом.

— Жги, — брякаю на выдохе, подливая ей в стаканчик.

— С воительницами никто с такой добротой и заботой ещё не обращался, — выдаёт сотница.

Вздыхаю. Ну и как после таких признаний секс предлагать и домогаться? Они ж решат, что меркантильное я существо.

До кучи Лихетта грудь прикрывает рукой, насколько это возможно, и дальше тихо, сладко, с волнением:

— Сперва решила, что ты избалованный сопляк, не знающий границ. Тот, кто под протекцией короля Леванта и нашей правительницы Ханы унизил первых мечей Кусубата, оставаясь безнаказанным. А теперь я думаю, ты не такой. Совсем не такой. У моих сестёр никогда никто не спрашивал, голодны ли они, почему грустные и не пытался развеселить, как равных себе. Ты господин, Крис. А мы слуги. Пусть не твои, чьи — то, но слуги. Ходит молва, что твои фелисы живут, как господа и любят тебя, как сына. Я не верила. Думала наговоры и враньё. Ты даже сейчас укрыл меня своим мехом.

— Это ли не искреннее признание в любви, — брякаю, обнимая женщину за голую крепкую талию.

А она голову на плечо кладёт, как родная.

Понимаю, что должен ей ответить серьёзно на этот крик души.

— Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы, — выдаю мудрость из земных источников. — Но мне стоит взглянуть на вас и понять, что вы свободны душой, как ветер. Ни рабы, ни слуги. Воительницы, каких ещё поискать. И если вы должны там что — то Хане, Имиретте или петуху Фейрату, я им всё это возмещу. А если потребуется и прощу. При этом вы не станете мне должны. Потому что и вам всё прощу.

Лихетта вздыхает тяжело.

— Ты молод Крис, свободен и горяч, тебе не понять, что такое кодекс воина, и какое место в нашей жизни занимает клятва.

— Кодекс, клятва. Всё это принципы, которые вам привили с рождения, в которых вы живёте, — выражаю своё мнение. — Принципы, которые нужны, чтобы вы беспрекословно выполняли волю господина. А у господина принципов нет.

Сотница молчит. А что ей ответить на такое?

— Налей ещё, — хмыкает женщина, будто бы обижено.

Наполняю стаканчик до краёв. Пьём.

Девушки в воде уже не так активны, к берегу по одной, по две гребут, на нас посматривая и на камыш с дальнего берега озираясь и переглядываясь. Надувные штуки ещё с собой тащат. Вот уморы, хрен бы с ними.

— Вон там, в камышах семеро солдатиков прячутся, — шепчет Лихетта гадко, указывая на противоположную сторону. А я ведь ничерта не увидел, только пару раз доносился странный шелест.

— Подглядывают? — Спрашиваю участливо. — Наши?

— Ну а какие, — хмыкает. — Андарские давно уже в доме лесорубов спят. Нежные попались.

— Сёстры ж не станут их насиловать за это? — Выпалил с опаской.

— Не должны, — смеется женщина.

— Блин, совсем я расслабился, — выдаю, только сейчас подумав о мразях, которые могут идти по нашему следу. — Как думаешь, а вампиры в тех же камышах на пару с нашими не подглядывают?

Лихетта даже усмехнулась.

— Главное вовремя спросить, Крис.

— Вот не нагнетай, — фыркаю, наблюдая за последними голыми попками, выходящими из воды. Ох, спортивные ваши булки!!

— Не переживай, — отвечает сотница спокойно. — Мы слишком сильно гнали. Да и теперь им будет сложнее нас найти.

— А мне сложно будет найти их, — хмыкаю. Молчим ещё немного. Уходить и не хочется.

— Пора смену менять, — дёргается всё же Лихетта и замирает вся напряжённая, обронив едва слышно: — Всё же решилась.

Вижу Имиру у начала пристани. Подкралась она, конечно…