1924 год. Старовер - Тюрин Виктор Иванович - Страница 66

«Таня вроде сказала, что поезд придет через полтора часа, – достал часы, щелкнул крышкой. – Еще есть… двадцать минут».

– Эй! Извозчик! – крикнул я, завидев пролетку.

Комиссию по встрече французской миссии я увидел сразу. Два крепких парня держали плакат, на котором было написано на двух языках «Да здравствует русско-французская дружба». За ними стояли музыканты и наяривали торжественный марш, но стоило мне подойти поближе, как оркестр замолк, и начал произносить речь какой-то ответственный товарищ. Таня, стоявшая рядом с ним, вела синхронный перевод.

Французский Красный Крест, как я понял, представлял собой группу из пяти человек: двое мужчин и три женщины, всем от тридцати до сорока пяти лет, по моим возрастным оценкам. По окончании торжественного приветствия глава французской миссии произнес ответную речь о важности русско-французской солидарности, после чего французы разделились. Мужчину и двух женщин под звуки вновь заигравшего оркестра встречающие повели к выходу из вокзала, а двое французов, мужчина и женщина, остались и вернулись в вагон вместе с двумя товарищами из встречающих.

«Наверное, пошли пересчитывать то, что привезли товарищи французы», – решил я, продолжая наблюдать.

Спустя короткое время вагон с французами отцепили от состава и маневровый паровоз отогнал его к железнодорожным складам, а спустя двадцать минут туда прибыло отделение красноармейцев с командиром для охраны. Наблюдая издалека, я видел, как командир представился, а после того, как получил соответствующие указания, оставил двух красноармейцев для охраны, а остальных повел, очевидно, на вокзал.

Все, что мне надо было, я увидел, а теперь можно было поесть и поискать себе гостиницу, подальше от центра города, а заодно подумать, что дальше делать с семью килограммами золота и килограммом платины. Это была моя половина добычи, не считая девяти с половиной тысяч рублей, трех десятков золотых ювелирных изделий и бархатного мешочка с двумя десятками драгоценных камней.

«Везти с собой или закопать где-нибудь за городом?» – в который раз спросил я сам себя, но так и не нашел правильного для себя ответа.

Вечером, выходя ужинать, я увидел на улице солдатский патруль, проверявший документы, а чуть позже слышал разговор людей, сидевших за соседним столиком, говоривших о каком-то приказе и военных мерах, которые предприняла местная власть для установления порядка в городе. У меня даже сомнений не было, что с прибытием столичной комиссии в городе начнется бурная деятельность по выявлению врагов народа.

«Очередной виток наведения порядка, или, как говорят испанцы: когда появляются новые святые, старые уже не творят чудес».

На следующий день в половине одиннадцатого я подошел к зданию, где жила Наталья Алексеевна. По дороге мне довелось услышать, что эта ночь, как и предыдущие, прошла беспокойно, где-то слышалась стрельба, а кого-то арестовали. Насколько верны были эти слухи, я не знал, но при этом был настороже.

С беззаботным видом пройдя мимо школы и не заметив ничего подозрительного, вернулся, вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и постучал в дверь комнаты Натальи Алексеевны. Послышались тяжелые, шаркающие шаги, и дверь открылась. Пожилой женщине было явно нехорошо. Бледное лицо и тени под глазами.

– Здравствуйте, Наталья Алексеевна. Извините, я не вовремя?

– Нет, Егор. Просто я переволновалась, но уже выпила лекарство, и минут через десять все будет хорошо. Вы проходите.

Пройдя в комнату, я увидел сидящего за столом мужчину, в котором сразу узнал француза, главу французской миссии Красного Креста. При виде меня он встал, а хозяйка квартиры, наоборот, тяжело опустилась в кресло.

– Извините меня, господа. Ноги не держат. Знакомьтесь.

– Здравствуйте. Егор Аграфов, – начал я разговор на французском языке.

– Добрый день. Мишель Мориньи. Я ожидал, что вы будете старше.

– Что есть, то есть, господин Мориньи. Рад нашему знакомству.

– Мне тоже очень приятно. У вас хороший французский, только вы как-то интересно говорите. Впрочем, это неважно. Наталья Алексеевна ручается за вас, но, несмотря на это, у меня к вам будет несколько вопросов. Вы не против?

– Нет. Давайте присядем.

– Скажу сразу: хочу получить от вас предельно честные ответы, – на это я согласно кивнул головой. – Вы воевали на стороне советской власти или белой армии? Или, может, где-то служили?

– Нет. До семнадцати лет я жил в скиту, до того самого дня, пока его не сожгли, а всю мою родню не убили. Меня захватили раненого, затем был суд и четыре года тюрьмы. Бежал и теперь я здесь. Еще добавлю. Лет десять назад к нам прибилась пара, муж и жена. Кто они, не знаю, сами не говорили, а я не интересовался, только это от них моя грамотная речь и французский.

– Из всего сказанного можно сделать вывод: вы в розыске и вас ищут власти. Так?

– Да.

– Меня уже поставили в известность местные власти, что в городе предприняты дополнительные меры по наведению порядка. Надеюсь, это не из-за вас поднялся переполох в городе?

Я весело рассмеялся, потом сказал:

– Нет, меня здесь еще не удостоили такой чести.

Француз задумался, потирая подбородок.

– Я так понимаю, вы человек риска. Вам уже приходилось убивать?

– Да, – ответил я твердо. – Приходилось.

– Мне нравятся подобные вам люди, которых не сумели сломать ни жизненные обстоятельства, ни выпавшие на их долю несчастья. У вас есть цель в жизни? Не мелкая, вроде накопить денег и купить магазин или кафе, а большая, серьезная, за которую можно и жизнь отдать.

– Не знаю, наверно, нет. Сейчас я просто хочу посмотреть мир, – схитрил я, не понимая, чего от меня хочет француз.

– Мне тоже когда-то было девятнадцать лет, я был полон жизненных сил и мечтал покорить мир, – француз грустно улыбнулся. – Хорошо, Егор. Я возьму вас с собой и дам паспорт, но это все, что могу для вас сделать. Думаю, вы и сами понимаете, что в нынешнем положении границу вам официально не пройти.

– Мне большего и не требуется. Большое вам спасибо, господин Мориньи, за участие в моей судьбе. Что от меня требуется?

– Я выпишу вам паспорт на то имя, которое вы мне скажете. Вы готовы назвать его прямо сейчас?

– Паспорт ведь должен быть выписан на основании каких-то документов. Не так ли? Их не будут требовать для подтверждения?

– Это нансеновский паспорт. Если вы не знаете, то скажу, что этот документ был разработан в 1922 году норвежцем Фритьофом Нансеном, комиссаром Лиги Наций по делам беженцев. Вначале он выдавался русским мигрантам, а теперь и другим беженцам, которые не могут получить обычный паспорт. Этот паспорт выдается при двух обязательных условиях. Если есть документы, удостоверяющие личность человека, или при наличии документа, подтверждающего, что человек является эмигрантом. Только в нашем случае все проще. Тут только я решаю, выдать такой документ человеку или нет. И последнее. Подтверждающий документ лучше всего иметь, но, думаю, вам он не нужен. В любом случае вам придется нелегально перебираться через границу, а вот в Европе паспорт вам здорово поможет. Так как?

Я задумался. Замусоленная трудовая книжка явно не подходила для подтверждающего документа, даже наоборот, она вызовет подозрение.

«Тогда, может, взять свое настоящее имя и фамилию? Из той жизни? Александр Станиславович Доморацкий. Собственно, почему и нет?»

– Александр Станиславович Доморацкий.

Только я произнес, как княгиня с французом переглянулись, но говорить ничего не стали. Господин Мориньи записал карандашом на листочке мои данные.

– Кроме паспорта вы получите бумагу, в которой будет сказано, что вы наняты французской миссией Красного Креста в качестве волонтера. Теперь по поводу отъезда. Сегодня и завтра мы будем развозить по детским домам все, что привезли с собой. После того как полностью завершим свою работу, утром в день отъезда мы собираемся закупить продукты на дорогу, а в полдень состав тронется в путь. По крайней мере, нам так обещали местные власти. Думаю, что вам будет лучше присоединиться к нам в день отъезда. После того, как мы привезем продукты, власти снимут охрану, и тогда, как говорят, милости прошу к нашему шалашу.