Наоборот (СИ) - "Lillita" - Страница 13

В квартиру они вернулись, когда уже стало светло, потому что сначала Миранда не могла насмотреться на звёзды, а потом захотела ещё и рассвет встретить. Это ведь не смертельно, если она один день не поспит, тем более что сложной работы не намечалось.

Намечалось нечто гораздо хуже и судьбоноснее.

Хмурясь и нервно облизывая губы, Миранда в который раз перечитывала пришедшее ей сообщение. Это было ожидаемо, вот только что теперь делать — непонятно. Ни одной идеи, а если ничего не сделать, то все старания отправятся прямиком в бездну. Тенеан, который помогал осматривать пришедшие детали, заметил изменения в лице Миры и окликнул ту, спрашивая, что случилось.

— Они заметили, — отрешённо ответила она, прикрыв глаза. — Во время обследований врачи заметили, что что-то не так. Мне прописали процедуры.

— Но что в этом такого? Совершенно нормальное явление, — удивился Тенеан, подходя и заглядывая во всё ещё открытое письмо. Ничего странного или подозрительного он там не увидел.

— Просто ты не знаешь, что именно они хотят сделать. Помнишь, я рассказывала тебе о П.П.? — Миранда и внимательно посмотрела в глаза Тенеану. — Конечно, не все люди хотели этого, но несогласных было меньшинство. И им предложили два варианта: смерть или принятие нового мира. Тем, кто не хотел умирать, грубо говоря, промывали мозги. Тем самым избавлялись от того, что было лишним в новом мире… — Поджав губы, она ненадолго замолчала, снова посмотрев на экран. — Сейчас, чтобы ситуация была под контролем, проблему уничтожают в зародыше. Всем людям время от времени требуется посещать врача, проходить обследования. Если во время них находят отклонения, то назначают процедуры, чтобы «вернуть организм в идеальное рабочее состояние». По факту — та же промывка, только теперь её делают аккуратнее.

Если бы роботы умели бледнеть, с Тенеаном точно произошло бы сейчас подобное, но он просто широко раскрытыми глазами смотрел то на Миранду, то на монитор, не зная, что сказать. Услышанное казалось ему страшным и бесчеловечным.

— Думаю, ты уже понял, к чему я веду. Этими процедурами они загубят всё то, что ты смог во мне пробудить. Они снова сделают из меня Ми-Эр. Но есть кое-что, что делает ситуацию ещё хуже. Если процедуры не будут приносить результата, они либо примут более жёсткие меры, что может навредить организму, а особенно разуму, либо меня просто… — Она не договорила и только криво усмехнулась. Да, если проблему не удаётся исправить, значит, надо просто от неё избавиться.

— И что теперь? — робко спросил Тенеан, невольно опираясь на стол. Он неожиданно почувствовал какую-то слабость в ногах.

— Не знаю, — Миранда с горькой улыбкой покачала головой, — я не знаю, как быть. Не знаю, получится ли после процедур вернуть всё это, или они полностью заглушат во мне человека. Это займёт дня три, от силы пять. Сегодня, ближе к вечеру, я пойду туда в первый раз. После меня заберут на несколько дней, позволяя возвращаться только для работы. — Тяжело вздохнув, она вернулась к работе.

После тех слов они молчали, думая о своём, хотя в целом мысли сводились к одному. К тому, что светлое время закончилось и с этим вряд ли можно что-то поделать. Ведь действительно, на что они надеялись? Что этот «идеальный механизм» проигнорирует изменения, возникшие в детали, которая более и не желает таковой являться? Как же это наивно и глупо. Слишком слаб и беспомощен человек в сравнении с обществом, а особенно обществом слаженным, единодушным. И бездушным.

Миранде было трудно сосредоточиться на работе, так как она то и дело вспоминала о том, что ей предстоит. Зная о том, что такое процедуры в принципе, конечно же, она понятия не имела, что те представляют из себя в реальности. Можно ли как-то обмануть врачей? Можно ли избежать влияния? Но даже если бы и знала — времени на какую-либо подготовку нет, а потому легче просто смириться и принять свою участь. В конце концов, жила же она как-то раньше в роли Ми-Эр, значит, сможет и дальше жить так, как было предписано с самого рождения.

В этом была какая-то ирония нового мира: люди вольны быть кем угодно, заниматься, чем хотят — никто не запретит; но у людей нет желаний, а потому они следуют тому пути, который определили за них. Определили такие же люди, потому как никаких властей в этом мире не было — мир не нуждался в них. И никто «сверху» не прикажет исправить «сломавшуюся деталь» — люди сделают это сами, потому что это «правильно». Утопичная антиутопия.

Да, всё правильно. Всё так и должно быть. Но как ни старалась Миранда убедить себя в этом, всё равно оставался неприятный осадок, горькое послевкусие и странная тупая боль, не имевшая физического источника. Ей было совестно. Совестно перед Тенеаном, что она оказалась такой слабой, что ничего не может поделать, что вынуждена снова оставить его наедине с этим механическим миром. Теперь Миранда немного лучше понимала своего предка, Рейндиса Мицера, который был вынужден отключить робота. И ещё более она понимала то, насколько силён духом оказался предок, насколько сложно ему было решиться на подобное.

— Т-тенеан, — окликнула она, стоя на пороге. — П-прости меня…

— За что? — удивился тот, изогнув брови. Несмотря на то, что Тенеан пытался сохранять спокойствие, делая вид, что всё в порядке, его выдавал взгляд. Растерянный, опечаленный, испуганный… Всё же для робота он умел выражать слишком много эмоций.

— Я не смогу… Отключить тебя. Теперь я понимаю, почему предок сделал это. Но не смогу поступить так же. Я… Слишком слаба для такого шага. Прости, — выпалив последнее слово, Миранда тут же выбежала на улицу, боясь снова посмотреть в глаза Тенеану. Слишком тяжело ей от этого становилось, посмотрит — не сможет успокоиться, а это только испортит ситуацию.

Во время первого визита стоило показать себя максимально спокойной, уравновешенной, обычной. Вряд ли это действительно поможет, но участь способно было немного облегчить: появлялся шанс, что будут применять более щадящие методы. Слишком сильная промывка могла повредить память, полностью лишить способности к ощущениям и даже превратить во что-то, больше напоминающее овощ. В общем, негативных последствий заработать можно было массу, убив последнюю надежду на то, что удастся снова исправиться, очеловечиться.

Однако надежда и без того достаточно успешно умирала. Если, уходя, Миранда пыталась заставить себя быть спокойной, то по возвращении она стала спокойна по-настоящему. Она осознавала, что поступает правильно, что и думать не нужно о каких-то других вариантах. Их нет. Просто нет, и не может быть. И не должно. На еду она посмотрела с каким-то недоумением, словно этим говоря: «Зачем так изощряться? Почему нельзя сделать что-то нормальное?» На вопросы Тенеана отвечала пока ещё вполне нормально, но инициативы уже не проявляла, а отправляясь спать, Миранда активировала подачу газа.

Слава современной медицине и её эффективности! И ведь это только начало, впереди ещё пять дней. Пять дней в обществе врачей и работы. Да, надежда умирает хорошо.

О Миранде многого не скажешь, так как она просто возвращалась к своему состоянию, переставая воспринимать происходящее через чувства и возвращаясь к убеждённости в истинности превосходства разума. Действия снова делились на полезные и бессмысленные, она делала только то, что нужно, а слова снова казались лишними.

Тенеан же очень странно ощущал себя все эти дни. Ему было страшно из-за того, что происходило с Мирандой, которую он видел только в мастерской, и одиноко, потому что он снова чувствовал себя неуместным в этом мире. До этого всё же было немного легче, у него появился тот, кто его понимал. Ещё раньше он — теперь это стало куда яснее — также чувствовал себя немного лучше. Наверное, причиной этого было то, что присутствовало некое неосознанное смирение с происходящим, а сейчас его словно сбросили со скалы, на которую он с трудом забрался. Это порождало неправильные мысли, которые казались слишком естественными, словно внесёнными кем-то в программу.