Наша вина - Ron Mercedes - Страница 92

—Он уже выходит! — объявил врач, и через минуту мы услышали истерический плач очень рассерженного ребенка.

Я упала на Николаса, я была не в состоянии даже оставаться с открытыми глазами.

—Ноа . это прекрасно.… Посмотри на него, любовь моя.

Я открыла глаза, и подошла медсестра с чем-то очень маленьким, завернутым в синее одеяльце.

— Он очень красивый мальчик, — заметила медсестра, протягивая его мне, чтобы я взяла его.

Мои руки дрожали, и Ник помог мне сзади прижать его к груди.

—Боже мой. .! — взволнованно воскликнула я.

Эндрю перестал плакать, как только услышал мой голос. У меня навернулись слезы, и я наклонилась, чтобы поцеловать его маленькую головку, едва прикрытую копной черных волос.

—Он идеален.… — я услышала, как Ник прошептал мне на ухо, — спасибо тебе за него, Ноа. Я очень тебя люблю, ты отлично справилась.

Только тогда Эндрю открыл глаза и с любопытством посмотрел на нас. Два небесно-голубых фонарика заставили нас обоих затаить дыхание: Нику было немного не по себе.

Я не могла продолжать тупо смотреть на него, потому что они вырвали его у меня из рук.

—Он должен находиться в инкубаторе, пока мы не убедимся, что все в порядке. Этот малыш очень хотел родиться.

Я сильно прикусила губу, когда услышала, как он снова заплакал, разъяренный тем, что они снова его беспокоят. Он был так непринужден со мной. .

Эндрю Морган Лейстер родился в июльскую субботу и весил ровно два килограмма.

Он провел две ночи в инкубаторе, пока я наконец не смогла забрать его к себе. Через несколько часов меня выписали, и Ник отвез нас домой, чтобы мы могли отдохнуть. Я все еще чувствовала себя вялой и измученной. Я спала всего несколько часов, беспокоясь о своем драгоценном ребенке, ребенке, который в то время безмятежно спал в маленьком автомобильном кресле, которое было у нас на заднем сиденье.

Ник не расставался со мной ни на минуту, он был таким же уставшим, как и я, но, выглядел счастливее, чем когда-либо.

Наши родители были в больнице, все были без ума от Эндрю, все хотели схватить его, поняньчить и уложить спать, но мой маленький сын находил покой только в моих руках.

Когда мы вернулись домой, я наткнулась на кучу воздушных шаров и подарочные корзины с открытками, в которых нас поздравляли. Когда мы выписывались из больницы, нас преследовали журналисты, и я никогда не думала, что они потрудятся что-нибудь нам подарить.

Ник позаботился о том, чтобы опустить маленькое кресло с Эндрю внутри, и я была благодарна, что смогла вернуться домой. Последние несколько дней были сумасшедшими.

Я взяла своего ребенка на руки и подошла к нашей кровати. Ник подошел ко мне сзади.

Я должна была уложить его спать в его кроватку, такую прекрасную кроватку, которую мы приготовили для него в его комнате, но мне было больно даже думать о том, чтобы оставить его там одного. Мы спали все вместе, Эндрю был между нами.

—Не могу поверить, что он уже здесь, с нами, — признался мне Ник, проводя одним пальцем по розовым ягодицам Эндрю.

— Это самый красивый ребенок, которого я когда-либо видела, - заявила я, наклоняясь, чтобы понюхать его головку. Он так восхитительно хорошо пах. .

Дело не в том, что я была его матерью, а в том, что он был прекрасным ребенком с голубыми глазками и пухлыми ручками.

Дженна подарила ему маленькую одежду, которую он носил, бирюзово-синий костюмчик с надписью «Я номер 1», выгравированной в центре.

Я улыбнулась, счастливая, что я дома, что я с Ником, что худшее уже позади …

Или я так думала тогда.

Как ни странно, нам было несложно приспособиться к Энрю. Он не был младенцем, который плакал весь день, наоборот, иногда нам самим приходилось будить его, чтобы покормить.

По какой-то неизвестной причине я могла кормить его грудью только первые две недели после ее рождения. Я начала замечать, что ребенку было трудно сосать грудь и что на самом деле я больше не могла кормить его. Мне было больно терять эту особую связь с ним, нет ничего волшебнее, чем кормить его - твоего ребенока, я чувствовала это по отношению к себе, но мы ничего не могли поделать.

— Посмотри на это с положительной стороны, — сказала Дженна, прижимая Эндрю к себе и восхищенно глядя на него. —Твои сиськи не отвалятся.

Я закатила глаза. Если бы у нее когда-нибудь был ребенок, она бы поняла, почему меня так расстроила эта тема.

—Я хочу одного, — заявила тогда Дженна, застигнув меня врасплох.

Я смеялась, продолжая складывать и перекладывать маленькую одежду Эндрю в шкафу в его спальне. В нем было так много одежды, что половина ее он не смог бы надеть. Эндрю рос как на дрожжах, ничего общего с тем, каким маленьким он был, когда родился. Теперь он уже весил почти четыре с половиной килограмма.

— Расскажи об этом Лиону, — сказала я, садясь напротив нее и наблюдая, как соска покачивается на пухлых губах Эндрю. Перестав кормить его грудью, мы уступили этому капризу. Эндрю не расставался с соской даже насильно.

—Я сказала ему … Но он говорит, что хочет подождать, — объяснила она мне, морщась. —Мне нужно будет немного подстроиться, чтобы все было случайно.

—Дженна! — воскликнула я, широко раскрыв глаза, как блюдца.

Моя подруга засмеялась, и ее смех разбудил ребенка. Я взяла его из ее рук, когда укладывала спать, чтобы он снова заснул.

— Я шучу! — повторила Дженна, развлекаясь за мой счет.

Вскоре они с Лионом ушли, а Ник пришел за мной. Он обнаружил меня сидящей на диване с бодрствующим, но спокойным Эндрю в моих объятиях. Его маленькие глазки не отрывались от моих, казалось, он хотел мне что-то сказать.

Ник поцеловал меня в макушку и сел напротив, на подножку.

— Я вижу, ты в порядке, — заметил он, улыбаясь мне, опускаясь на колени и пристально глядя на нас обоих.

—Удивительно, что прошло уже три недели с тех пор, как я неустанно пыталась вытащить из себя этого малыша, — сказала я, поглаживая пальцами его темную головку. У него была такая гладкая кожа, что я могла часами гладить его.

—Я хотел тебе кое-что сказать, Ноа, - неожиданно серьезно объявил Ник.

Я подняла на него взгляд.

—Что-то не так?

Я знала, что он нервничал, потому что суд над человеком, который в него стрелял, должен был состояться через две недели. Мы все с нетерпением ждали того момента, когда этого прирожденного злодея посадят за решетку.

— Ничего не происходит… или все это происходит на самом деле, — сказал он, взяв меня за руку и поцеловав костяшки пальцев. —Я хотел сказать тебе, что ты сделала меня самым счастливым человеком в мире, веснушка, — сказал он, наклоняясь и целуя Эндрю в макушку, он уже закрыл глаза, спал и не обращал внимания ни на что—. Все, что мы пережили, все ситуации, с которыми нам пришлось столкнуться вместе… Прошло так много времени с того первого поцелуя, который мы подарили друг другу в той машине, такой летней ночью, под звездами. Я помню, как умирал от желания попробовать твой рот на вкус, прикоснуться к твоей коже и ласкать тебя повсюду. Ты сделала меня лучше, Ноа, ты спасла меня от одинокой и пустой жизни, жизни, в которой любви не было места и которой управляла ненависть. Ты всегда можешь найти способ оправдать ошибки людей, ты всегда хочешь видеть положительные стороны во всех людях, которые появляются в твоей жизни . . И если есть одна неисправленная ошибка, которую я могу исправить, я жалею, что я не сделал этого раньше . .

Сердце сжалось, я наблюдала, как он достает из кармана маленькую черную бархатную коробочку. Когда он открыл ее, у меня перехватило дыхание при виде великолепного, ослепительного кольца.

—Выходи за меня замуж, Ноа. . раздели со мной свою жизнь раз и навсегда. Будь моей, и я буду твоим навсегда.

Я поднесла руку ко рту, на мгновение потеряв дар речи.

— Я.. . — у меня все еще был комок в горле. Я посмотрела на Эндрю, спящего между ними; мои руки внезапно задрожали. Ник взял ребенка на руки и осторожно положил его в кроватку.