Наша вина - Ron Mercedes - Страница 59

Дженна с любовью посмотрела на меня и подошла, чтобы обнять.

—Ты будешь отличной матерью, Ноа, и этот ребенок будет самым красивым ребенком на свете.

Я несколько раз моргнула, удерживаясь от того, чтобы снова расплакаться, но я не могла забыть образ крошечного ребенка с чертами Ника, возникший в моей голове.

Дженна отстранилась и впервые положила руку мне на живот.

— Я буду его любимой тетей — Эта фраза заставила нас разразиться смехом.

Дженна ушла посмотреть, что делает Лион, а я воспользовалась возможностью, чтобы укрыться одеялом и попытаться уснуть, хотя страх, что мне придется рассказать Николасу о том, что на нас надвигается, едва позволил мне сомкнуть глаза.

Эти две недели были самыми длинными в моей жизни, хотя они позволили мне многое изменить: во-первых, я уже могла называть ребенка «мой малыш», что было большим шагом вперед; во-вторых, я уже позволила себе прочитать информацию в сети о развитии плода и о том, как он развивается. Я знала, что мой ребенок, которого я окрестила Мини-Но (мини + но), независимо от того, был ли он мальчиком или девочкой, мне все равно, он был моим и будет таким же, как я, поэтому прозвище Мини-Но пришло мне в голову. Он уже мог двигать ногами и руками он был чувствителен к свету, он был восприимчив к раздражителям, а это означало, что он слышал меня, когда я разговаривала с ним, что он начинал делать, когда в доме никого не было.

Он также мог держать голову прямо, и у него уже начали расти ногти. По данным Интернета, его размер был размером с авокадо, и, конечно же, у него уже был пол.

Нам пришлось снова солгать Лиону, который смотрел на нас так, как будто мы что-то замышляли, когда Дженна снова отвела меня к врачу.

Одеваясь в то утро, я забеспокоилась, потому что, поскольку последние несколько недель я была в пижаме, я не осознавала, что ребенок продолжает расти, и я с ним.

Я вылезла из штанов и надела юбку с оборками и резинками и футболку от Ramones. . Да, я определенно еле влезала в свою одежду.

На этот раз мы пошли в родильное отделение больницы, а не в отделение неотложной помощи, и я испугалась, что нас там кто-нибудь увидит; честно говоря, мы были похожи на двух детенышей, заблудившихся и не знающих, как найти выход. Женщины, которые там были, казались взрослыми, как те, кого кто-то назвал бы «мамой»; я же, напротив, увидела свое отражение в зеркале и выглядела так, как будто только что окончила школу. Когда они произнесли мое имя, я заметила, что краснею и хотела бы, чтобы исчезнуть прямо сейчас. Несколько женщин с любопытством наблюдали за нами, и многие обратили внимание на мой живот.

Мы вошли в кабинет доктора Хаббера, и медсестра попросила менялечь на носилки и сказала, что он скоро прибудет. Дженна начала осматривать комнату, взяла пластикового младенца, которого она положила в лежащую матку, и показала его мне.

—И вот это должно выйти наружу, — сказала она, указывая на крошечное отверстие влагалища.

Я буравила ее взглядом, заставляя себя нервничать все больше и больше.

Дженна оставила ту репродукцию там, где она была, и села в кресло напротив письменного стола. Через несколько минут появился специалист и дружелюбно улыбнулся мне.

—Как вы себя чувствуете, мисс Морган? —спросил он, подходя к тому месту, где я слегка откинулась назад.

—Я думаю, что хорошо, вы знаете. . Меня устраивает, и вы можете называть меня Ноа.

Доктор Хаббер весело кивнул и повторил то, что делал в прошлый раз.

Он сел рядом со мной на стул и установила сонограф так, чтобы я могла хорошо его видеть и общаться с ним.

—Посмотрим, как поживает плод и остается ли гематома такой же, как и раньше.

Затем он намазал меня этим холодным гелем и провел аппаратом по моему животу.

Несколько мгновений спустя сердцебиение ребенка громко разнеслось по комнате, и мы увидели это на экране.

—О, смотри, Ноа! — воскликнула Дженна, наклоняясь, чтобы лучше видеть.

Там, немного увеличившись в размерах с тех пор, как я видела его в последний раз, стояла Мини-Я, имейте в виду, в довольно странном положении, и его маленькие ручки сжимали то, что, как я предположила, было пуповиной.

—Он играет… это хороший знак, — сообщил мне доктор с натянутой улыбкой. После этого он перешел к измерению плода: ее измерения были идеальными, размер головы тоже, у него даже было немного волос на макушке.

Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами… Увидеть его снова, после осознание этого и знание того, что я здорова, принесло мне счастье, которого я не испытывала годами… счастье, которым я хотела бы поделиться с кем-то особенным.

—Хотите, я скажу вам пол ребенка? — спросил доктор Хаббер, двигая аппаратом, пытаясь лучше увидеть.

—Да, да! — ответила Дженна.

—Нет! Нет! —ответила я.

Мое отрицание заставило врача остановиться и осмотреть меня. Дженна тоже так сделала, и слезы покатились по моим щекам. Я начала плакать, как ребенок, потому что я не могла узнать пол Мини-Но, пока рядом не было Ника. Как я могла отказать ему в этот момент?

Мини Я тоже принадлежала ему, не так сильно, как я, но он был наполовину Ником . . у этого драгоценного ребенка, играющего с пуповиной, был отец, который, я была уверена, обожал его превыше всего. Собиралась ли я забрать это у своего ребенка?

Дженна, казалось, поняла, почему я плачу, и крепко сжала мою руку.

— Мы бы предпочли подождать, доктор, — сказала она за меня.

Доктор Хаббер кивнул, но снова уставился на экран.

—Плохая новость в том, что гематома остается почти такой же большой, она прошла, но далеко не так, как я ожидал после двухнедельного отдыха.

—Что это значит?

—Это означает, что все еще существует большая вероятность того, что вы сделаете аборт, а аборт на шестнадцатой неделе не только поставит под угрозу жизнь плода, но и будет опасен для вас.

Я посмотрела на доктора со страхом в глазах.

—Ты будешь продолжать отдыхать, а я пропишу тебе еще витаминов. Я знаю, ты напугана Ноа, но это не такая уж редкость: обычно это случается со многими женщинами, и даже чаще, если это первая беременность, — объяснил он мне с ободряющей улыбкой. —Вы должны быть терпеливы, только и всего, и не вставать с постели.

Все это звучало так неправильно… Еще две недели абсолютного покоя!

Что я собиралась делать!?

Дженна не могла заботиться обо мне все время, и Лион, в конечном итоге понял бы, что что-то не так, не говоря уже о том, что в скором времени я не смогу спрятать это под футболкой Ramones.

Черт возьми. . у меня не было времени!

—Это нужно кому-то рассказать, давай мы расскажем Лиону, я могу заставить его поклясться, что он ничего не скажет ему, - сказала мне Дженна по дороге домой.

Я заставила ее остановиться у магазина мороженого, потому что внезапно у меня возникло ужасное желание съесть шоколадно-ореховое мороженое.

Думаю, у меня только что было мое первое беременное желание, и я смеялась, пока моя подруга с беспокойством смотрела вперед.

— Мы не можем сказать Лиону, он долго не протянет, не позвонит своему лучшему другу, чтобы рассказать ему.

—Ну, тогда к твоей маме, — предложила Дженна, в отчаянии стуча по рулю.

Моей матери… Черт возьми, если что-то и пугало меня больше, чем потеря ребенка, так это рассказать об этом ей.

—Послушай, ты можешь оставить мне немного еды в ланч-боксе рядом с кроватью, мне не придется двигаться, и тебе тоже не придется присматривать за мной.

Дженна повернулась и сердито посмотрела на меня.

— Я не собираюсь оставлять тебя одну, об этом не может быть и речи, —заявила она, переводя взгляд на дорогу. —Послушай, Ноа, время пришло, извини, дорогая, у тебя нет трех месяцев, чтобы усвоить это, уже четыре месяца, и скоро это станет более чем очевидным… Ты хочешь, чтобы Николас пришел и увидел тебя с огромным животом? Ему тоже придется смириться с этим, смириться с этой идеей и тому подобным, его жизнь тоже изменится . .