Наша вина - Ron Mercedes - Страница 36

— В ближайшие несколько лет мне придется столкнуться с очень трудными ситуациями, Николас, ситуациями, свидетелями которых я не хочу чтобы была семилетняч девочка. Когда я узнала об этом, мне стало ясно: если со мной что-нибудь случится, последнее, чего я хочу - это чтобы моя дочь осталась на попечении Грейсона. Он эгоистичный мужчина, который вряд ли способен зацикливаться на чем-то, кроме собственного пупка. Я совершала ошибки, Боже, я совершила очень много ошибок в своей жизни, и я знаю, что я очень далека от того, кто заслуживает того, чтобы ты даже слушал меня сейчас, но Мэдди мне небезразлична, небезразлична, Ник, и я хочу, чтобы если со мной что-нибудь случится, если все закончится не так, как я надеюсь, что если я уйду то, чтобы моя дочь была в семье, которая любит и защищает ее.

—Подожди, подожди, — прервал я ее. —Ты хочешь сказать, что мой отец знает об этом? Ты согласна на его полную опеку? Но как. .?

—Все, что случилось с Грейсоном, развод, знание того, кем был отец Мэдисон . я начала все это дело, потому что была вероятность, что Мэдди была дочерью твоего отца. И я не ошиблась, как не ошиблась и в том, что приняла как должное, что как только Уильям узнает, что Мэдди его дочь, он захочет, чтобы она стала частью его жизни, и это именно то, чего я тоже хочу.

Я недоверчиво посмотрел на нее. . все, что произошло, все, что было сделано … Это было потому, что моя мать хотела, чтобы именно мой отец позаботился о Мэд в том случае, если? В случае ее смерти?

— И что ты собираешься делать? — Внезапно спросил я, чувствуя, как внутри меня растет ярость. -Ты собираешься бросить Мэдди в доме моего отца? Ты собираешься отказаться от своих прав и притвориться, что твоя дочь не скучает по тебе? Это безумие!

—Николас… — начала говорить Ноа.

—Нет! — я отпустил ее, вставая, —. Это так не делается, черт возьми! Ты собираешься сделать с ней то же самое, что и со мной?

Моя мама сделала глубокий вдох, не глядя на меня.

—Сядь, пожалуйста, — попросила она меня, сохраняя спокойствие, хотя я мог видеть что вряд ли.

Я сел, потому что внезапно мои ноги затряслись, все мое тело было в напряжении, весь мой чертов мозг представлял собой водоворот бессмысленных мыслей, стремящихся понять, в каком мире действия моей матери могут быть оправданы.

— Я не собираюсь бросать ее, Николас, я просто собираюсь передать опеку над ней ее отцу, пока я пытаюсь выбраться из этого. Я нахожусь в контакте с лучшими врачами страны и собираюсь начать химиотерапию в больнице доктора медицины Андерсона в Хьюстоне. Врачи настроены оптимистично, но на это могут уйти годы; ты же не хочешь, чтобы я взяла ее с собой в Хьюстон, не так ли? Кто будет заботиться о ней, пока я лечусь? Я просто думаю о том, что лучше для всех.

Я молчал, это длилось секунды или минуты, понятия не имею. Все это было дерьмом, настоящим дерьмом.

Затем я почувствовал прикосновение другой руки, взявшей мою. Я открыл глаза и убедился, что это руки моей матери. Ее руки всегда были такими костлявыми? Я обратил внимание на нее, на ее темные круги под глазами и на то, что она казалась намного стройнее, чем когда я видел ее в последний раз. Мои пальцы действовали сами по себе и цеплялись за нее, почти даже не спрашивая у меня разрешения.

—Мне жаль, что всё так, Ник, — посетовала она и мгновение спустя отпустила меня, чтобы вытереть слезу, которая решила вырваться из-под ее контроля. -Твой отец может объяснить тебе все лучше, чем я. Спасибо, что выслушали меня.

Моя мама начала вставать, и я внезапно почувствовал пустоту в груди и в голове.

—Подожди, — попросил я, чувствуя себя более потерянным, чем за всю свою жизнь. —Я дам тебе.. я дам тебе свой личный номер, чтобы ты могла позвонить мне и сказать, когда ты собираешься уезжать или когда ты думаешь. .

Я замолчал, потому что даже сам не знал, чего хочу. Я достал из кармана бумажника одну из своих визитных карточек и ручкой написал на ней свой личный номер.

Моя мама взяла ее и благодарно улыбнулась мне.

— Спасибо, сынок, — сказала она, прежде чем отвести взгляд от Ноа, — и тебе тоже.

Десять минут спустя мы были на детской площадке, забирая мою сестру.

Мне казалось, что внезапно моя жизнь стала не моей, как будто я играл роль, которая мне не принадлежала . . внезапно я был так зол, так зол на жизнь за то, что она сыграла со мной таким образом, за то, что подкинула мне еще один камень на пути, что я заметил, как у меня начинает гореть под кожей, я заметил, как мои мышцы напряглись, источая энергию, от которой я не имел ни малейшего представления, как избавиться.

Мэдди вышла из детской площадки и подбежала ко мне. Я ждал ее с распростертыми объятиями; мне вдруг захотелось ее пожать, я бы хотел засунуть ее себе под кожу и избавить от всей боли, с которой мне придется столкнуться в таком юном возрасте. Мало того, что тот, кого она считала своим отцом до сих пор, ушел, не намереваясь больше ее видеть, но теперь ее мать заболела и оставила ее с отцом, с которым она только что познакомилась.

Какая-то часть меня почувствовала внезапное желание посадить ее в самолет и забрать с собой, отвезти в Нью-Йорк, где я мог бы позаботиться о ней, но… Я не был его отцом, как бы сильно в тот момент я ни хотел им быть.

Я крепко обнял ее и поднял с пола. Она раскраснелась от объятий, которые получились, и была очень возбуждена, говорила без остановки. Ноа, должно быть, поняла, что я едва осознаю, что исходит из её уст, потому что она начала заполнять тишину, которую вызывали мои скудные разумные слова и мысли.

Время… теперь время казалось решающим, потерянное время, время, оставшееся до конца жизни, потому что как долго я буду жить? Выйдет ли это из этого? Неужели она уедет в Хьюстон и больше не увидит ее? И моя сестра тоже?

Мы приехали домой, я вышел из машины и последовал за ними к подъезду.

Я знала, что Ноа не сводит с меня глаз, и когда я не вошел в дом, а остался стоятьна пороге, не в силах сделать ни шага дальше, она повернулась ко мне и что-то спросила, чего я не расслышала.

—Мне нужно. . мне нужно побыть одному прямо сейчас, ты можешь… ты можешь позаботиться. .?

Ноа колебался, как будто хотела что-то сказать, но не решалась.

Наконец она кивнула, и я взял ключи от машины, которые бросил мне Стив.

Он обеспокоенно наблюдал за мной, но у меня не было сил останавливаться, чтобы что-то объяснить.

Я сел в машину и исчез на несколько часов.

Когда я вернулся домой, была уже почти полночь. У меня было достаточно времени, чтобы подумать, и поразмыслить о том, когда я действительно облажался. Всё имеет последствия, о которых вы, скорее всего, со временем пожалеете.

Я поднялся по лестнице в полутьме, не потрудившись ничего зажечь. Для чего?

И когда я проходил мимо двери Ноа, острая, сильная боль пронзила мое сердце. В этой комнате была любовь всей моей жизни. . та самая, которая причинила мне боль, как и всем тем людям, которых я впустил в нее.

Ненавидела ли меня Ноа?

Я ненавидел ее, и был очень высок шанс, что я продолжу ненавидеть ее именно в этот момент. Что я говорю? Именно тогда я ненавидел ее больше всего, потому что просто в тот момент она была мне нужна больше всего, именно тогда я заметил ее отсутствие, когда мой разум громко просил меня отправиться на ее поиски, а мое сердце с надеждой ждало, что кто-то принесет ей какой-то внутренний покой, какое-то успокоение от боли.

Я открыл ее дверь, даже не беспокоясь о том, чтобы постучать. Она была в своей постели, сонная и снова была окружена книгами. Моя сестра спала рядом с ней, свернувшись калачиком на матрасе и сосала палец, как делала с тех пор, как ей исполнилось десять месяцев. Я снова посмотрел на Ноа, которая осторожно закрыла книгу, сняла очки и сосредоточила все свое внимание на мне.

—Где ты был? — спросила она, не повышая голоса. —Тебя не было около пяти часов.… Николас, ты в порядке?

Я подошел к ней, взял книгу у нее из рук и положил на тумбочку.