Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Другов Александр - Страница 9

Надо позвонить Турчину из местной резидентуры и договориться о встрече — мне очень нужна любая, пусть самая ничтожная информация по делу. С Георгием мы знакомы уже лет пятнадцать: сразу после приема на службу в контору мы вместе учились в некоем закрытом институте, где собственно и получили профессиональную подготовку. В отличие от меня, Георгий по образованию был не востоковедом, а экономистом, специализировался по странам Западной Европы. Поэтому после окончания этого института он пошел работать в один из европейских отделов, а я уехал в Азию. За прошедшее время мы виделись всего несколько раз — одновременно быть в Москве не получалось.

— Привет старик, привет! Ждал твоего звонка. Может быть, встретимся вечером? Посидим, поболтаем.

— Посидеть еще успеем. Сейчас надо поговорить по делам.

— Ох, какой же ты зануда! Совсем не меняешься. Ну, ладно. Расскажу тебе то, что успел собрать. Письменно я ничего не готовил, так как все равно ждал приезда кого-нибудь из наших. По-моему, все это ерунда.

Через два часа в соответствии с договоренностью сижу у окна небольшого ресторана на короткой улочке, выходящей на бульвар де Бельвиль. Ресторан выбрал Турчин, а мне спорить не приходится. В конце концов, это место ничем не хуже других. Тем более, что других мест в Париже я и не знаю. Да и особенно долгой наша беседа, судя по словам Турчина, не будет. Ничего, мы свое вечером доберем. Вон он, кстати, идет, мой занятой приятель.

По противоположному тротуару пустынной узкой улочки бодро шагает Турчин, широкоплечий и веселый. Одет он, как многие — в джинсы, пиджак и рубашку без галстука. Поравнявшись со входом, он приостанавливается, чтобы пропустить медленно ползущий «ситроен» и направиться к ресторану. Его догоняют двое молодых людей с руками в карманах светло-синих джинсовых курток. Они останавливаются за спиной Георгия, как и он внимательно глядя налево. Стоящий позади парень лениво шевелит рукой в кармане, и я вижу вороненый край небольшого пистолета. «Ситроен» неторопливо проезжает, и Турчин вот-вот сделает шаг на мостовую.

Все трое видны мне в окне ресторана, как в темной раме огромной живой картины. Нарастающий рев двигателя автомобиля отдает противной зудящей мелкой дрожью в столешнице и оконном стекле и заставляет всех в ресторане насторожиться. Согнувшийся над соседним столиком официант замирает, повернувшись к окну и сжав в руках скомканную скатерть. Внезапно я осознаю, что именно должно неминуемо произойти в следующее мгновение. Быстрая цепь мыслей в долю секунды пролетает в голове, и я не знаю, вернее, мне хочется думать, что не знаю, как быть. Кричать? Турчин меня не услышит. Бежать к двери ресторана? На это нет времени. Я могу успеть сделать только одно — уже без особой надежды разбить окно.

Расплескивая пиво, поднимаю руку с кружкой. Но тут же понимаю, что безнадежно опоздал. В тот момент, когда завывающий шум двигателя невидимой машины достигает наивысшей точки, предвещая ее скорое появление в просвете окна, один из двоих парней, высокий кучерявый блондин, не меняя выражения плоского равнодушного лица, резко толкает Турчина в спину, прямо под колеса автомобиля.

Страшной силы гулкий удар швыряет Турчина через крышу налетевшего «БМВ», и он, мягкой куклой перевернувшись в воздухе, с хлюпающим звуком шлепается на асфальт. В просвете между двумя припаркованными у тротуара машинами, мне видны только ноги в окровавленных джинсах. Несколько секунд они мелко дрожат и затем затихают.

Парни проскакивают между припаркованными автомобилями и прыгают в притормозивший красный «пежо». Машина резко ускоряет ход и исчезает из моего поля зрения.

От всего произошедшего на меня нападает столбняк. А ведь самое разумное сейчас — убираться подальше, и чем скорее — тем лучше. Как только появится полиция, начнется проверка документов и меня наверняка заберут. Просто грех не забрать иностранца, тем более соотечественника убитого дипломата, который к тому же крутился поблизости от места происшествия.

Осторожно поставив кружку на стол, начинаю подниматься на ватных ногах. В это время две девушки студенческого возраста на роликах появляются из подворотни на другой стороне улочки. Приостановившись, они суются в просвет между стоящими автомобилями. А я, расталкивая стулья, пробираюсь к выходу — сейчас начнется. Действительно, через мгновение раздается пронзительный визг в два голоса, и я быстро иду к двери. Белый как скатерть официант останавливает меня трясущимися руками уже у самого входа. Мне требуется время, чтобы понять, чего он от меня хочет. Сунув ему не глядя несколько купюр, выскакиваю на улицу.

Вокруг Турчина собралась небольшая толпа прохожих. Пинками и тычками растолкав зевак, стискиваю зубы и опускаю взгляд. Турчин смотрит прямо на меня. Вокруг его головы — небольшая темная лужа крови. Живые люди с разбитой головой так не смотрят, тем более на их губах не может быть такой легкой и страшной улыбки. Я поворачиваюсь и начинаю выбираться из толпы.

Первый попавшийся автобус увозит меня за несколько кварталов от злосчастного ресторанчика. Сойдя на остановке, сажусь на скамейку в каком-то довольно пыльном скверике и некоторое время обдумываю ситуацию.

Особых усилий для оценки произошедшего не требуется, и его связь с моим заданием кажется мне бесспорной. Но что бы в дальнейшем не выяснилось в связи с убийством Турчина, мне-то свои задачи выполнять придется. Только вот надо как можно скорее сообщить о случившемся.

Звонок занимает всего несколько минут. Мы договариваемся с Гореловым о встрече вечером. А пока нужно посидеть в кафе и постараться привести свои невеселые мысли в порядок.

Подозвав жестом официантку — невысокую крашеную блондинку, — прошу ее принести двойную порцию коньяка. К несчастью, девушка сегодня в игривом настроении.

— Мсье, не рано ли для столь крепких напитков?

Это постоянная проблема. С одной стороны, завязать доверительные отношения с первым встречным не составляет для меня особого труда. Зато этот самый первый встречный тут же начинает давать мне советы. Видимо, я произвожу впечатление слабоумного, который непременно погибнет без посторонней помощи.

— Мадмуазель, чуть позже мы обсудим проблемы моего здоровья и пути его укрепления. А сейчас принесите мне, бога ради, коньяк. Пока я не преставился от головной боли прямо здесь, нанеся непоправимый урон репутации вашего заведения.

От густого и терпкого аромата коньяка перехватывает дыхание. Но зато через минуту напряжение отпускает, и меня перестает трясти.

Вероятность непредумышленного убийства, а тем более обычного наезда исключаем сразу. И что тогда? Тогда в остатке мы получаем серьезные проблемы, проистекающие из незначительного происшествия со стареньким антикваром.

Ну кто мог подумать, что все так повернется? И кто виноват в том, что произошло? Я был рядом и ничего не смог сделать. Или мог, просто не сумел?

Я ошибался, полагая, что случай с антикваром — ерунда и мелочь. Очень ошибался. Теперь произнесенная Лораном внешне бессмысленная фраза о пустых мечтах приобретает зловещее звучание. Зловещее, но по-прежнему совершенно непонятное. И разбираться во всем этом деле кроме меня некому.

Хелле первый раз видел своего работодателя в таком состоянии: Ковальски злобно метался по номеру. Как ни суди, полностью прикрыть Гутманиса он, Хелле, не смог. А именно это от него требовалось. Поэтому он безропотно слушал, что Ковальски о нем думает — давило осознание собственной вины.

— Вы называете это «некоторыми проблемами»?! Да это катастрофа! Черт с ним, с антикваром! Но вы убили дипломата! Все газеты пишут об этом! Как можно было так сглупить! Вы же профессионал! Что произошло?

После короткой паузы Хелле поднял голову:

— Антиквар стал интересоваться делами Гутманиса. Он выяснил, что…

Ковальски перебил его резким вопросом:

— Как они вообще познакомились?