Мора (СИ) - Пекур Татьяна - Страница 40

— Что он увидел интересно, — сказал ни к кому конкретно не обращаясь Ланнар.

— Наверно магия драконов поправила ему мозги! — довольно констатировал Турмалин, не погрешив, впрочем, против истины.

Стойн оказался во дворце Асуната. Его бывшая жена, Лостанна вбежала в спальню, заметила его и стала вешаться на него как пиявка. Помня её предательство, её выбор, когда она пошла на поводу у брата и приказала ему убираться подальше, Стойн сбросил её руки с шеи и отошёл от неё.

— Но ты ведь бросил свою демоницу! — вскричала рыжая доннийка и вперила гневный взгляд в стража.

— Я?! — удивился Стойн, — Когда?

— Да сразу же, как вы победили. Она уже готовиться к свадьбе с Асунатом, а ты сделал предложение мне.

Внутри у него всё заледенело. Она ведь обещала! Сказала, что ни за что не выйдет за рыжего! Пройдя мимо женщины, бывшей ему женой и родившей ему детей, но так и не ставшей ему ближе, чем Мора, Стойн стремительно вышел в коридор. Слуги и знакомые шарахались в разные стороны, устрашённые гневным взглядом единственного представителя когда-то мятежного рода. Они единственные не признавали власть Асуната, за что и поплатились массовым истреблением. Стойн был совсем дитя, когда его родителей казнили в лесу. Их оставили на поляне Муаррэй, где жили хищные цветы. Если их сорвать, то они становились изысканным украшением, мгновенно каменея, но живые они были убийцы настолько же и безжалостные, насколько может быть жестока и безжалостна природа в целом. От родителей не осталось ничего…

Асунат лично занялся Стойном, направив его принципы на служение Империи. Его натаскали в военном деле, в политике, магии. Для того, чтобы контролировать его ещё лучше, Правитель помолвил его с сестрой. Стойн, в то время и не думавший о романах, встретил новость безразлично, покорно. Так же покорно он жил с Лостанной, вытерпев все её капризы, измены. Потом он уехал на Заставу, и его жизнь изменилась. И не только от того, что рядом не было Лостанны, а от того, что Асунат посчитал его неопасным и приказал сестре потребовать развода. Стойн и эту новость встретил со спокойным выражением лица, ни один мускул не дрогнул. Эту холодность, сосредоточенность и внутреннее созерцание так брутально и так беспринципно разбила красотка — некромантка. Она ворвалась в его жизнь свежим, стремительным, живым потоком, вывернула ему душу, поселила там свой образ и ушла. Разве мог он предать её? Да он пошёл бы за нею в Бездну! Он умер бы за неё, убил бы кого угодно! И теперь наглая рыжая сука утверждает, что он вернулся к ней?! Никогда!!

— Нет, этот цвет мне не нравиться! — рыжий слизень, как его метко охарактеризовала Мора, стоял у стола и перебирал цвета и ткани. Бедный портной уже желал умереть спокойно, но Правитель и не думал отпустить его, — О, Стойн! Вы с Лостанной назначили дату? Если хочешь, то можешь провести ритуал вместе с нами. Мора будет рада увидеть тебя.

— Где она? — процедил страж. Асунат поднял рыжие брови в немом удивлении. Никогда ещё спокойный страж не проявлял такой пылкости.

— Моя невеста сейчас в саду, любуется бабочками, — не успел он закончить, как Стойн уже умчался в сторону аннаэннов. Огромное, серебристо-зелёное дерево было усыпано разноцветными бабочками. Они кружились вокруг смеющейся демоницы, щекотали её шелковистыми крылышками.

— Мора! — вспугнутые мотыльки тут же вспорхнули с плеч и рук Наследницы, а сама она недовольно скривилась, — Мора, ты же обещала! Я — твой, помнишь?

— Прости, но выгода от брака с Асунатом много больше нашей с тобой связи, — заявила она. Стойн с отчаянием ощутил, как осыпается мелкими осколками его сердце. Адская, кусачая боль рвала душу, сбивала дыхание.

— Будь счастлива, — выдавил он из себя и побрёл подальше от дворца. Он мёртв, пуст. Лучше бы он умер на Заставе! Он не любил, вдруг отчётливо понял донну. Он никогда не любил до встречи с Морой.

Его ноги окутал туман, страж остановился. И тогда пелена вмиг стала стеной, скрыв обзор и справа и слева. Следующим испытанием стал разрушенный, умерший мир, на осколках которого копошились в пепле какие-то существа, лишь отдалённо напоминающие донну и саашту. Вот сгорбленный, однорукий ворон, за спиной у него обрубки крыльев. Он подволокся к стражу, уставился в его лицо полуслепыми глазами и вдруг закаркал — зарыдал. Мороз продрал стража. Это что же, их будущее? Если Мора не сможет, если они не помогут ей спасти мир, то будет вот так? Тогда пусть выходит замуж за кого угодно! Только бы не увидеть мир таким…

Снова туман, и снова новое испытание. Мора с маленькой девочкой на руках. Серебристые волосы, как у матери и его голубые глаза. Стойн застыл, как статуя, впитывая эту картину. Как отчаянно он желал, чтобы она стала правдой! Таким, с безумным взглядом и стиснутыми руками и увидели его остальные.

— Стойн? — донну деревянно повернулся к Эмиассу, — Мы все видели это. Гибель мира, предательство Наследницы. Кто сам её предал, а кого и она. Не думай об этом — рехнёшься! Ты что-то понял, да? — кивок, — Мы все что-то поняли, страж. Теперь только двое остались…

Сорхит стоял на кромке ледника, на котором стоял его город. Ледяной ветер продувал его насквозь, но эта температура была ему привычна. Мужчина повернулся и увидел родичей: отец и мать стояли вместе, в их глазах застыло выражение тоски и упрёка.

— Как ты мог, сын? Ты предал нас, предал невесту! — Доита самозабвенно рыдала на плече брата. Тот впился таким выразительным взглядом в Мунона, что не было никаких сомнений: едва они останутся одни — будет бой.

— Что вы несёте? Кто кого предал? — не понял сути происходящего элементаль.

— Твоя невеста, та что демоница, уже здесь, Мунон! Она выгнала Доиту из её комнат! А её любовники? Ты понимаешь, что мы опозорены на веки вечные?

Мунон раскрывал рот и тут же его закрывал, не в силах дать внятный ответ на это. В Линави было девяносто три элементаля, и это был самый многочисленный на сегодняшний день город Сорхита. И сейчас все они, включая несмышлёнышей, стояли вокруг него. Хотя были ли они когда-нибудь несмышлёнышами? Да их с детства натаскивают так, что человекам и не снилось! Все они начинают сражаться, едва станут на ноги. Гидры последний раз приходили пятнадцать дней назад. Их было две, но стоили они семи. Отец рассказывал, стараясь сдержать гнев, что его демоница одним мановением руки испепелила обоих тварей, а после стала нагло распоряжаться во Ледяном Чертоге.

— Я… поговорю с нею, — и сбежал, чтобы не ощущать больше всеобщий гнев и порицание.

Мора действительно обнаружилась в покоях Доиты. В бывших теперь уже. Эмиасс расслабленно полулежал в кресле, пролистывая любовный роман, оставленный его предыдущей невестой. Стойн сидел у ног Моры, счастливо жмурясь от её ласки.

— Что ты здесь делаешь? Почему назвалась моей невестой и выгнала Доиту? — прошипел он, едва сдерживаясь, чтобы не начать рубить и крушить чужаков.

— Ты отдал мне себя, помнишь? Тогда, в Полёгшем Драконе? Я решила нанести тебе визит. А тут стоит и визжит какая-то дурочка. Ну я и выкинула её! А что? Имею право! — гнев сделал Морайю ещё прекраснее: алые губы, стальные глаза, частое дыхание поднимает роскошную грудь в низком вырезе платья глубокого фиолетового оттенка. Мунон, не отдавая себе отчёта, шагнул к ней и упивался её телом до тех пор, пока в открытой двери снова не послышался громкий плач и проклятия. Довольная Наследница ласкала его и гладила, её руки проворно и привычно находили все чувствительные точки на теле мужчины. Мунон, часто и прерывисто дыша, мечтая выгнать всех взашей и любить свою госпожу до изнеможения, обернулся на крики. Синие глаза бывшей невесты полоснули ненавистью, глаза отца — осуждением и непониманием, матери — болью. Тогда собрал он всё мужество и силы, и сбросил чары демоницы, как и её ласковые руки.

— Я сделал ошибку тогда. Да и надеялся, что ты вернешь Ташасскару его змея… Уходи, Мора. Между нами ничего не будет!

— Ты уверен? — в последний раз спросила она. Даже голос не стала использовать. Что это? Благородство? Мунон кивнул. Мора махнула рукой Стойну и Эмиассу, — Мы уходим. Но ты пожалеешь об этом и скоро.