Ледяной круг (Львиный Зев) - Елисеева Ольга Игоревна - Страница 92

• Предыдущая
• 92/96
• Следующая

— Ну-ну, малыш, — Герберт совершенно не знал, как разговаривать с детьми. — Видишь, я пока жив, значит, мы еще поборемся с ними.

Но бороться было не с кем. Фейры валялись вокруг них. Их скрюченные тела были разбиты и исковерканы. Наверное, для существ таких размеров встреча с ураганом оказалась еще страшнее, чем для человека.

Как ни странно, Бран не пострадал. У мальчика только текла носом кровь. Падение с высоты прошло для него почти бесследно, так как он приземлился на живот Герберту, и рыцарь порадовался, что сумел, даже теряя сознание, не выпустить малыша из рук.

— Давай-ка подниматься, сынок, — глухо обратился к нему граф. Воин обнаружил, что от удара о землю у него совсем пропал голос.

— А Зила? — Бран все еще плакал.

Герберт огляделся по сторонам. Нянька сидела в отдалении у камня и не подавала признаков жизни. Прихрамывая, командир королевских гвардейцев приблизился к ней и осторожно постучал тыльной стороной ладони по щекам.

— Эй, женщина! Чего сидишь? — не сказать, чтобы он умел обращаться с прекрасной половиной человечества так, как она того заслуживает. — Вставай, ребенок плачет! Все-таки ты его нянька — не я.

Зила подняла веки. Сквозь туман, плывший у нее перед глазами, она различила грубоватые черты лица того воина, который подставил свою руку и спас ей жизнь.

— Господин мой, — залепетала она, — я сейчас, сейчас. Только приду в себя и заберу у вас ребенка. Конечно, негоже такому рыцарю, как вы, возиться с детьми, хоть они и королевские! Ой, ой, как я спиной ударилась! Бран, крошечка моя, с тобой все в порядке? Дядя нас спас. А где же проклятые карлики?

— Замолчи, женщина! — не выдержал Герберт. — Я думал, что моя жена много говорит. Дудки. Ты успеваешь сказать десять слов за то время, пока она только открывает рот!

— Ах, простите, мой прекрасный воин, — Зила, кряхтя, оторвала свой грузный зад от земли и заключила Брана в объятия. На ее груди маленький принц почувствовал себя в безопасности, а нянька, вскинув августейшего отпрыска на руки, ощутила себя увереннее. — А не стоит ли высокочтимому рыцарю, чья жена такая молчунья, поискать свою лошадь? — спросила она язвительно. — Ребенок голоден и устал.

Когда же Герберт не без труда нашел коня, запутавшегося в колючих кустах терна, привел бедное перепуганное животное в чувство ударами тяжелой железной рукавицы по морде (видит Бог, ему этого очень не хотелось делать), усадил Брана впереди себя, а няньку сзади, Зила осведомилась:

— Не соблаговолит ли досточтимый сэр сообщить, куда он намеревается отвезти сына короля Арвена?

— К себе домой, — хмуро отрезал Герберт. — И, ради Бога, помолчи, у меня голова раскалывается.

— Раз она не раскололась у вас от удара о землю, значит, достаточно крепкая, — фыркнула нянька, обхватив его сзади руками за пояс. — Поехали.

Командир королевских гвардейцев потерял много крови из глубокой раны в предплечье и едва держался в седле. Уже сидя верхом, Зила перетянула ему руку куском ткани, оторванным от подола своей нижней рубахи. Затем, свесив голову набок, чтобы Бран мог ее хорошо слышать, она всю дорогу бубнила мальчику на ухо какие-то сказки. Слушая их, принц не капризничал и не просил есть. Герберт был ей за это благодарен, потому что еле справлялся с лошадью.

Только к концу дня рыцарь и его спутники добрались до укрепленного поместья графов Лисских. Зила, сама чуть не падавшая от усталости, сняла принца с лошади и отнесла его в дом. «Никогда не одобрял того, что делает беотийский король, — думал воин, — но, кажется, на этот раз он поступил правильно, найдя для Брана такую няньку. Она заботится о чужом ребенке больше, чем о себе». Герберт все еще ощущал приятную близость ее пышного тела, прижимающегося к его спине во время езды. Он вспомнил свою вечно перепуганную жену и хмыкнул: «Ох, уж эти самоуверенные беотийские девки! Может быть, я предложу ей стать моей наложницей. А может, она пошлет меня к черту. Тоже бывает. Во всяком случае, попрошу Арвена снять с нее ошейник рабыни: такая преданность маленькому принцу заслуживает награды».

Вечером следующего дня после битвы на Мелузинском побережье Арвен получил известие о страшном поражении, нанесенном на севере его войскам вышедшими из-под земли людьми. В довершение всего карлики высосали у погибших кровь, от чего стали еще сильнее.

— Плохи дела, — сказал Хаген, нервно пожевывая травинку. — Это фейры.

Львиный Зев кивнул.

— Что ты намерен предпринять?

За последнее время норлунг не то чтобы научился доверять беотийцу — для этого он был слишком подозрителен, — но все же привык к тому, что на Хагена можно положиться. Владыка Плаймара, пережив страшные дни бестелесного блуждания, постарел, помрачнел, стал сдержан и куда менее подвержен чужому влиянию. Тайное знание далось ему нелегко. Теперь он видел в Арвене не просто государя соседней страны. Иногда Львиный Зев ловил на себе взгляд его настороженных серых глаз, и тогда казалось, что Хаген смотрит на норлунга не совсем как на человека.

В тот вечер союзники расстались поздно, обсудив безрадостное положение дел и усидев вдвоем три довольно вместительные амфоры терпкого мелузинского. Арвен рухнул на ложе и готовился уже заснуть, когда перед ним прямо из темноты соткалась фигура старика-отшельника. Она появилась в тот краткий миг между сном и явью, когда впадающий в дремоту человек особенно беззащитен перед чарами. Львиный Зев хотел вскочить, но его тело оцепенело.

— Ты узнаешь меня? — глухо, как из-за толстой стены, произнес маг, поднимая на норлунга свое черное, словно обожженное лицо.

— Локер? — выдавил из себя король. Ему показалось, что он задыхается от нестерпимой тяжести, навалившейся на грудь.

— Вижу, что узнал, — старик зашелся сухим надтреснутым смехом. — Знаешь, почему тебе сейчас так плохо? — на тонких, черных, как у мумии, губах отшельника появилась улыбка. — Это потому, что тогда в лесу я все-таки успел подчинить себе твою кровь. Не всю. Обидно, правда? Эта девка помешала мне! Она, как преданная охотничья сука возле ног хозяина, стерегла каждый твой шаг.

— Не смей так о ней говорить! — прохрипел Львиный Зев, чувствуя, как навалившаяся каменная глыба готова расплющить его.

— А, пожалел? — свистящий, похожий на шипение змеи, шепот мага послышался у самой щеки короля. — Она была твоим ангелом-хранителем, норлунг. А ты прогнал ее, глупый, глупый дикарь! Теперь некому позаботиться о твоей пустой голове.

— Почему же ты тогда не убьешь меня? — из последних сил простонал Арвен. — Или твоего колдовства хватает только на то, чтоб мучить меня по ночам?

— Зато это я смогу делать до твоей гробовой доски! — с торжеством провозгласил Локер. — Ты настолько туп, что даже не спрашиваешь меня: зачем? Как не спрашиваешь и о том, кто меня прислал. А ведь именно в этом сокрыта загадка всего, что с тобой случилось за последний год… за последние десять тысяч лет… за последний поворот круга…

Львиный Зев напрягся. Что-то когда-то Астин рассказывала ему о кругах. Дорогой, в лесу, они тогда были так близки и дороги друг другу. Норлунг поморщился от боли этих воспоминаний.

Гость понял его по-своему.

— Вот. У тебя уже не хватает сил, глупец. А ты хотел тягаться с тем, кто превыше всех нас на своем серебряном лунном диске!

«Ни, с кем я не хотел тягаться, — возмутился в душе норлунг, — жил тихо (хотя не так уж и тихо), стал королем, правил, как умел, собирался жениться…»

— Ты все время думаешь не о том, — вторгся в его мысли отшельник. — Вспоминай другое. Большее!

Голос Локера доносился до Арвена откуда-то издалека. Тяжесть, лежавшая на груди, буквально вдавливала норлунга в землю. Все глубже, глубже…

… Тонкая нить собственного сознания оборвалась и свилась в новую, по ту сторону реальности. Сотни битв промелькнули перед глазами короля в один миг. Он увидел пожар и гибель, а над развороченной, истерзанной землей, ощерив кровавую пасть, вздымался из бурлящих водных глубин огненный лик не остывшей еще Луны. Чудовище ждало все новых и новых жертв. Люди гибли целыми городами, проваливаясь в разверзавшиеся под их ногами пропасти, задыхались от пепла, толстым слоем оседавшего на землю, тонули в кипящей лаве вулканов…

• Предыдущая
• 92/96
• Следующая