Спорим, она будет моей (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 17

— Что молчишь, Амелина? Ты только на людях смелая? — опять Соболева.

— Я тебе и сейчас скажу, что у тебя в башке вакуум. И у твоих подружек тоже! Пропустите! — со злостью опять пытаюсь протолкнуться мимо них, наступив одной из девчонок на ногу.

— Ах ты ж… — шипит она.

Завязывается потасовка. Я отбиваюсь, но проигрываю. В руках одной из одноклассниц появляется грязный веник.

— Сейчас мы из тебя красавицу сделаем, — хихикает она. — Ник точно оценит!

Свита Ангелины прижимает меня к стене, больно вдавив ладони в плечи, а эта дура забирает у своей подружки веник и водит им мне по волосам, оставляя на них паутину и мусор. На глаза наворачиваются обидные слезы. Со мной так не обращались еще со времен средней школы. Мне тогда огромных трудов стоило отстаивать себя. Но все же повзрослели!

— Аха-ха! Вот теперь идеально! — ржут они.

Лина фоткает перепачканную и растрепанную меня.

— Все, отправила в чат, пусть народ поржет, — довольно улыбается Соболева. — А ты не отсвечивай больше, Амелина. И только попробуй Анастасии пожаловаться. Вылетишь отсюда как пробка.

Девчонка, которой я наступила на ногу, напоследок топает своим каблуком прямо мне по ступне. Из глаз сыплются искры, и все же срываются слезы. Адски больно! Сползаю по стене вниз, схватившись за ногу. Она вся болит от пальцев до колена или даже выше.

— Перегнула, — шипит Лине Киреева, беря ее под руку и плотно закрывая дверь в туалет.

Дальше я ничего не слышу. Сижу на полу в ауте и не верю, что это произошло. Одно дело цепляться словами, но вот так! Это пипец какой перебор!

Звонок на следующий урок. А я никак не могу заставить себя встать. Тело потряхивает от боли в ноге, адреналина и обиды. Дверь распахивается, ударяясь об стену. Влетает перепуганная Влада. Присаживается передо мной, крепко обнимает.

— Сволочи, — шепчет она, гладя ладошкой по моим грязным волосам. — Мы им обязательно отомстим.

И меня прорывает на рыдания. Уткнувшись в плечо подруги, жалобно поскуливаю, все время кусая губы и чувствуя привкус собственной крови на языке. Она водит по спине, снимает с меня паутинки.

— Я встать не могу, — жалуюсь ей.

Ступня, кажется, распухла и продолжает болеть.

— Сейчас-сейчас, — шепчет Влада.

Помогает мне привести себя в порядок. Влажной расческой прочесывает волосы, выбирает из них мелкий мусор. Салфетками вытирает лицо и ладони. Помогает подняться. Морщась, я наступаю на раненую ногу. Поправляю одежду. Форму только стирать. На занятия в таком виде идти нельзя.

— Пойдем. Надо показать твою ногу врачу.

Киваю. Влада подхватывает мой рюкзак, поддерживает за талию, и я, медленно хромая, покидаю туалет вместе с лучшей подругой. В коридорах никого нет. Слышны только голоса преподавателей, доносящиеся из-за закрытых дверей кабинетов. И мне совершенно неожиданно становится обидно, что кроме Влады спасать меня никто не пришел. Ни Никита, ни Ян. Они наверняка уже увидели фотографии в общем чате.

А чего я ожидала?

Изначально ведь было очевидно, что парни просто играют. Каждый в свою игру. Ян был более убедительным. Я, глупая, даже ему немножко поверила…

— Амелина, что стряслось?! — подбегает ко мне врач лицея и помогает Владе усадить меня на кушетку.

— Ногу подвернула, — всхлипываю, снова морщась от боли. — Сильно.

— Как же ты так? — вздыхает она. — Давай посмотрим.

Приходится снять кеды, белые короткие носочки и колготки с поехавшими стрелками. Влада сразу бросает их в мусорку. Ступня действительно припухла. Сверху красуется синий синяк с бордовыми разводами. Врач смотрит скептически.

— Подвернула?

— Да.

— Ты думаешь, я не могу отличить растяжение от удара?

Она внимательно рассматривает мой помятый внешний вид.

— Вася, скажи честно, тебя обижают?

— Я сама кого хочешь обижу, — ворчу себе под нос. — Говорю же, подвернула. Об ступеньку, скорее всего, ударилась, вот и синяк. Можно мне просто лед и йодовую сетку? — вспоминаю, как мама лечила мои синяки в детстве.

— Можно лед, — достает из холодильника пакет, заворачивает его в полотенце и прикладывает к моей ноге, — держи, я сейчас в больницу позвоню, на снимок поедем. И ты мне заодно все расскажешь.

— Нечего рассказывать. Честно, — моргаю влажными слипшимися ресницами. — Я уже все рассказала. И на снимок не надо. Я могу просто поехать домой.

— Это не обсуждается, девочка. В лицее мы несем за вас ответственность. А если у тебя там трещина? М? Не спорь!

Не спорю. Послушно хромаю до служебной машины. В больнице делаем снимок. Ни трещин, ни перелома нет. Мне делают там обезболивающий укол, назначают мазь, которая призвана быстро снять отек, и еще одну, чтобы рассосался синяк. Пытаются отправить на больничный. Ногу нагружать пока не рекомендуется, но я отказываюсь, обещая, что буду максимально аккуратно.

Пропускать занятия нельзя, пусть даже и по медпоказаниям. Я знаю, как тяжело потом нагонять сложную программу. Да и работа у меня. Надеюсь, что мазь поможет, и послезавтра я смогу отстоять смену в кофейне.

Подруга помогает мне добраться до квартиры. Сразу же кидаю форму лицея в стирку. Смотрю на себя в зеркало. На плече остались следы от пальцев. После душа наношу мазь еще и туда. На губах ранки от собственных зубов. Их мне замазывать нечем.

Вздохнув, надеваю домашний халатик, выхожу. Влада болтает на кухне с моей мамой. Глядя на них, меня медленно отпускает. И на свидание с Никитой теперь можно официально не ходить. Даже придумывать отмазки не надо.

Эта мысль вызывает нервную улыбку. Я сажусь к двум своим самым близким людям за стол. Пью с ними чай, погружаясь в привычную атмосферу, поглядываю на часы. Вот-вот закончатся занятия. Надо будет глянуть в интернете домашнее задание на завтра и сесть заниматься.

Присутствие Владиславы спасает меня от лекций бабушки. А вечером я провожаю подругу и решаю лечь спать пораньше, но телефон вздрагивает сообщением:

«Выходи, Амелина. Надо поговорить», — пишет Никита.

«Нет», — пишу короткое в ответ.

«Выходи или я поднимаюсь, — настаивает он. — Я видел фотку в чате»

Не успеваю ему ничего ответить. Окно с сообщениями перекрывает входящий звонок.

— Да, — устало отвечаю.

— Привет, Вась, — в динамике звучит голос, вызывающий мурашки по всему телу. Я крепко зажмуриваюсь, чтобы притормозить разгоняющийся пульс. — Как ты? Я только узнал, — беспокоится Ян. — Приеду сейчас. Выйдешь ко мне?

Никита

Выходит из подъезда, кутаясь в курточку. В развязанных ботинках, простых серых штанах, без макияжа и идеальной прически. Непривычно простая, без глянца и мишуры. Взгляд, как всегда, немного дикий, как у зверька.

Василина спустилась только, чтобы я сам не поднялся. А я бы поднялся. Дома уже заглянул в общий чат двух наших классов и охренел. Стало понятно, куда Амелина исчезла с занятий. У меня до сих пор перед глазами стоит картинка девочки с перепачканными волосами и растерянным взглядом.

Под ее ботинками хрустит снег. Подходит ко мне, упрямо смотрит в глаза. Молча надеваю ей на голову капюшон.

— Зачем приехал? — шарахается от меня, как от огня. — Недостаточно поглумились?

— Перестань. Я клянусь тебе, не знал. Так загрузили сегодня, что для чатов я только вечером время нашел. И сразу сорвался к тебе.

— Зря, — пожимает плечами.

Только меня не обманешь, я в ее красивых глазках прекрасно вижу обиду. Она все время жует нижнюю губу. Вообще такое ощущение складывается, что сейчас заплачет. Хочется обнять и успокоить. Вася не подпустит. Она все свои колючки выпустила и защищается.

— Эти курицы завтра публично извинятся, — уверенно заверяю ее.

— Не стоит. Ты просто держись от меня подальше и такого не повторится, — она отводит взгляд и смотрит теперь мимо меня.

— Подожди. Это из-за меня тебе досталось?

— В совокупности, — ежится и плотнее кутается в свою курточку. — Никит, ты нравишься Ангелине. Вы с ней отличная пара. Я бы даже сказала, идеальная. Вот и крутись со своими, не надо ко мне лезть. Я уже сотню раз тебя об этом просила! Мне не нужны проблемы, понимаешь. У меня их за пределами лицея хватает!